Гржимек немного подумал, и махнул рукой:
— Сами дотолкаем до нужного места. А упрямых тварей под нож и на мясо.
— Уж больно они вонючие, ваша милость. Жрать невозможно!
— А под сливовую наливку?
— А ведь точно! — моментально оживился кашевар, и крикнул лупцующим архаров пограничникам. — Ребята, прекратите глумиться над закуской! От побоев мясо портится!
Заменять тягловых животных — не самое приятное занятие, особенно под дождём и по щиколотки в грязи. Причём в лучшем случае по щиколотки, потому что тяжёлые телеги проваливались в колеи до осей. Так что сотнику поневоле пришлось поднапрячь свои невеликие магические способности, и утихомирить им же самим вызванный дождь. Поначалу непогода отступала неохотно, но уже через час в разрывах низких облаков начало проглядывать чистое синее небо.
— Эх, ещё бы дорогу подсушить, ваша милость! — Томас Блумберг, произведённый из кашеваров в заместители командира заставы, вопросительно посмотрел на Гржимека. — Никак не получится?
— Даже не мечтай, — покачал головой сотник. — Это уже не магия будет, а настоящее чудо. На такое даже у ректора королевского университета сил не хватит. Так что, Томми, не будем тешить себя напрасными надеждами, и молча толкаем телеги.
— Плохо, — бывший кашевар с трудом выдернул сапог из липкой грязи. — Ежели чего испортить, так магия в первых рядах, а вот как исправить… Вот в империи, говорят, по дорогам можно ездить в любое время года и не обращать внимание на погоду. Ровные и гладкие, будто стол в приличном кабаке.
— Есть такое, приходилось видеть, — подтвердил Карл. — Только там через каждые двести ярдов закапывают жертву. Ага, живьём… по пять человек на милю. Тебе подсказать общую протяжённость имперских дорог?
Гномам в задницу такую протяжённость, — откликнулся на предложение Блумберг, но потом ненадолго задумался, и спросил. — Ваша милость, а для жертвы только людей нужно, или коротышки тоже подойдут? Дороги у нас плохие, а вот в гномах с недавних пор недостатка нет.
— Не знаю, — пожал плечами сотник. — Я думаю, что когда возьмём имперскую столицу на меч, то там и спросим. Вот нюхом чую — без их участия тут не обошлось. Наши «добрые друзья» любят действовать чужими руками.
Костры остановившегося на ночёвку хирда видны издалека. А ещё раньше чувствуется их едкий запах — каждый гном в заплечном мешке носит несколько фунтов каменного угля и фляжку с земляным маслом, так что на привалах огонь разжигают быстро. Очень удобно, кстати, в безлесной местности. Да и в лесу на многотысячное войско сухих дров не хватит, а сырые когда ещё разгорятся… с голодухи околеешь, пока ждёшь.
— Куда будем бить, командир? — к концу дня Блумберг перестал именовать Карла «вашей милостью», заменив титулование на более короткое и уважительное обращение. — Я бы долбанул по центру.
— Хочешь сразу накрыть шатёр командующего?
— И это тоже. Но в основном из‑за того, что опыта стрельбы у нас нет, и горшки с гномьим огнём полетят куда угодно, только не в цель. Лучше уж сразу лупить в середину.
— Мудро мыслишь, — согласился Гржимек. — Возьмём ублюдков в кольцо, и…
— И поймаем первый же перелёт. Нам это надо, командир?
— Есть другие предложения?
— Есть, — Томас показал рукой в сторону гномьего лагеря. — Если расположим онагры на обратном склоне вон того пригорка, то успеем дать несколько выстрелов до того, как гномы нас засекут. И уходить в случае чего удобно — за спиной лес, а коротышки его не любят.
При упоминании о возможном отступлении сотник сморщился, будто увидел приготовленную под кисло — сладким имперским соусом земляную жабу. Душа просила битвы, хотя разум целиком и полностью поддерживал идею отхода после удара. Разум победил.
— Хорошо, Томми, собираем машины прямо здесь, и выдвигаем их к пригорку. Сжечь‑то потом успеем?
— А почему бы не успеть? — Блумберг достал из кошеля на поясе костяной манок, и трижды крякнул уткой. — Сейчас приволокут, сэр.
Почти сразу затрещали кусты, и запыхавшиеся пограничники выкатили телеги с разобранными онаграми. Дальше тащить не стоит, а то неизвестно где расположенные гномьи секреты услышат шум. Вот когда машины будут готовы, тогда можно не осторожничать — коротышки вряд ли успеют что‑то сделать.
— Томми, ты тут руководи, а я на всякий случай по округе похожу. Сам знаешь — бережёного Небесные Боги берегут.
— Да не должны коротышки посты выставить, командир. Запах каши чуете?
— Ну?
— Жрут они. Какие часовые во время еды?
— И всё равно, — Карл указал пальцем на трёх пограничников, выглядевших уставшими меньше других, и вместе с ними пропал из виду.
Блумберг уважительно и с некоторой долей зависти покачал головой:
— Магия, однако.
Заместитель зря завидовал командиру — Гржимек ни сном, ни духом не ведал о внезапно открывшейся у него способности становиться невидимым не только самому, но и прятать от чужих взглядов несколько человек. Сотник лишь удивлённо похлопал глазами, услышав прозвучавший прямо в голове голос: — «Демо — версия защитного поля «Егерь 12–с» установлена». Остановился, обдумывая услышанное, не нашёл объяснений, и побежал дальше.
— Ваня, ты его хорошо видишь?
— Угу, — коротко отозвался виконт. Управление полем невидимости на расстоянии требовало сосредоточенности, и отвлекаться на посторонние разговоры он не собирался. — Не мешай, пожалуйста.
Правда, у Ирки на этот счёт имелось собственное, прямо противоположное мнение:
— А пограничник нас видит?
Джонни нехотя перевёл программу в автоматический режим, и устало вздохнул:
— Вообще‑то тебя ему лучше не показывать. Заикание сейчас даже магические лекари не берутся исправлять, а хорошего логопеда здесь днём с огнём не сыскать. Оно тебе надо?
В принципе, Оклендхайм — младший вовсе не хотел обидеть собственную невесту, и замечание по поводу боевой раскраски, наивно принимаемой Иркой за так называемый «спецназовский камуфляж», вырвалось совершенно случайно. Но было уже поздно — ведьма фыркнула, надула губы, и отвернулась, многообещающе сверкнув светящимися в темноте глазами. А вот сама виновата!
— Я тебе всё припомню, — послышалось якобы неразборчивое бормотание. — И чокнутых гномов припомню, и остывшую ванну на постоялом дворе, и дожди с грязью…
Джонни сделал вид, будто не слышит угроз. Зачем обращать на них внимание, если рыжая завтра утром и не вспомнит сегодняшнюю шутку по поводу макияжа, так как найдётся масса других воспоминаний. А уж об этом он позаботится!
