То ли сволочной коротышка увидел свечение воздуха вокруг Карла, то ли просто угадал, но направление он указал с удивительной точностью. И тут же охнул Кличок Фистинг.
— Лазутчик попался, ёпта!
— Не трогай моего папу! — неожиданно окрысился Кроллех.
— А причём тут твой папаша? — удивился Кличок, но сразу вспомнил неприличное прозвище родителя своего напарника, и смущённо кашлянул. — Кхе… поймать лазутчика могут не только лишь все! Мало кто может это сделать.
Гном не торопился — купленный у имперского колдуна амулет содержал заклинание, способное удержать дикого буйвола из южных джунглей, причём неважно, видимый он, или невидимый. В Империи такими мелочами голову не забивают, и уж если продают магическую вещь на сторону, то закачивают в неё неимоверную мощь. Правда, злые языки поговаривают, будто таким образом «благодетели» избавляются от просроченных боевых артефактов, так как оный способен сработать в любой, и чаще всего — в самый неподходящий момент. Врут, наверное… Подгорный народ — великая и древнейшая раса, и никакой поганый человечишка, будь он сто раз имперец, не осмелится обмануть подданного Беньямина Восьмого Блюминга.
Впрочем, придёт время, и союзники тоже за всё заплатят. Людей на ножи! Подгорное Королевство превыше всего!
— Арси, у тебя верёвка есть?
— Нету, а зачем она? Давай его просто убьём.
— Ты дурак? За мёртвого нам не дадут и дырявого эскудейро грумантской чеканки, а живой лазутчик стоит не меньше трёх марок!
— Ага, размечтался, — с сомнением протянул Кроллех. — Сейчас на крик сбежится половина хирда, и честно заработанное придётся делить на всех.
— Да? — задумался Кличок.
— Точно тебе говорю, так оно и будет.
Делиться деньгами с другими гномами Фистингу очень не хотелось. Это что же получается… он рискует жизнью, использует дорогостоящие амулеты, а какие‑то любители дармовщины припрутся на всё готовенькое? Так нечестно! Может быть и правда лучше ткнуть светящуюся фигуру копьём? Или…
— Нет, не сбегутся.
— Это почему же?
— Да потому что они меня знают! — самодовольно ухмыльнулся Кличок. — Я же всегда такой громкий.
Кроллех молча кивнул. И ведь не поспоришь — Фистинг славился в хирде не только феноменальной тупостью, но и выдающейся склочностью характера. Никто не удивится воплям караульных, лишь посмеются в твёрдой уверенности, что буйный гном воспитывает напарника с помощью кулаков и подручных средств. Он вообще способен поскандалить сам с собой в полном одиночестве.
И о чём это говорит? Ёпта, да оно не говорит, оно кричит во весь голос: — «Зарабатывай денежку, Арси! Пользуйся случаем!»
— Верёвочки нет, но есть завязка от штанов.
— Давай сюда.
— И награду пополам?
— С какой стати пополам? — удивился Кличок. — Амулет мой, значит, обойдёшься двадцатой частью. И оцени мою щедрость, недоносок. Делиться добычей могут не только лишь все! Мало кто может это делать!
— Стоимость амулета вычитаем, а остальное поровну!
— Десятая часть, и давай завязку.
— Согласен на треть.
— Слушай ты, болван, — разозлился Фистинг, — я сейчас сниму свой шнурок, и кое‑кто вообще ничего не получит.
— Со спадающими штанами ты станешь посмешищем для всего хирда.
— А ты?
— А у меня есть запасная завязка.
— Продай, а? — Кличок очень не любил насмешек над собой, и чтобы избежать этого, был готов пойти на жертвы.
— Покупай, — покладисто согласился Кроллех. — За одну грумантскую марку.
— Сколько — сколько? Да твоему шнурку красная цена полтора гроша! С ума сошёл?
— Поищи дешевле.
Сотник грумантской пограничной стражи Карл Гржимек слушал препирательства жадных до наживы гномов, и не слышал их. Его больше занимал появившийся на расстоянии вытянутой руки мерцающий силуэт, быстро набирающий цвета и краски. Пара мгновений, и видение превратилось в полупрозрачного человека в зелёной одежде, застёгнутой на блестящие, явно золотые, пуговицы под самое горло, со странным приспособлением из стекла и проволоки на носу, и с роскошной лысиной. Внимательные глаза с едва уловимой насмешкой смотрели на пограничника.
— Ну — с, молодой человек, какие у нас проблемы?
— У нас? — воскликнул Карл, но тут же замолчал, так как горячий сгустившийся воздух обжёг губы и язык.
— У кого же ещё? — улыбнулся незнакомец. — Антивирус «Лаврентий 38–53» создан для того, чтобы ваши неприятности стали моими, а уж я с ними как‑нибудь разберусь. С чего начнём?
— Вот, — процедил сквозь зубы Гржимек, и слабо дёрнул плечом. Усилившееся свечение отразилось в стёклах, закрывающих глаза незнакомого господина явно благородного происхождения. — Горячо.
— И это всё? — полупрозрачный незнакомец потрогал рукой воздух вокруг сотника, не прикасаясь, впрочем, к нему самому. — Забавное колдунство, однако. Представляете, молодой человек, на этой забытой богом и людьми планете попадаются настоящие затейники, способные поставить с ног на голову любой закон физики. Вы слышали когда‑нибудь о теории академика Таругина? Нет, не отвечайте, я и так вижу, что даже слово «физика» вам ни о чём не говорит.
— Кто вы?
— Я разве не представился? Зовите меня просто Лаврентием Павловичем. Не люблю, знаете ли, фамильярности, хоть и являюсь компьютерной программой восемнадцатого поколения.
Гржимек первый раз услышал такой странный титул, поэтому решил уточнить:
— Это выше барона?
Удивительно, но на этот раз обошлось без неприятных ощущений. Неизвестно откуда взявшийся сэр Лаврентий Павлович смог победить имперское колдовство так быстро? А тот усмехнулся наивному вопросу:
— Да что там какие‑то бароны! Мне и герцоги в подмётки не годятся. И короли как‑то жалко выглядят…
Карл внутренне похолодел. Небесные Боги с незапамятных времён перестали вмешиваться в земные дела, и вот… Никем иным сэр Лаврентий Павлович быть не может!
— Я ваш вечный должник, — выдохнул пограничник, полностью освободившийся от воздействия амулета. — До конца жизни и после неё… Вы только скажите!
— Пустое, — отмахнулось полупрозрачное божество. — На коротышек порчу насылать будем?
— А разве можно?
— Нужно! Стенки здесь всё равно нет, так что придётся…
— Зачем вам стенка? — удивился Гржимек. — В чистом поле?
— Ну, во — первых, молодой человек, здесь не совсем чистое поле, а во — вторых, вы ничего не понимаете в массовых репрессиях.
Слово «массовых» сотник раньше слышал, но вот остальное… Впрочем, кто он такой, чтобы спорить с волей Небесных Богов?
