Теолрин собрался было принять горизонтальное положение, когда что-то как будто щелкнуло у него внутри, заставляя собраться с силами и потерпеть. Не время отдыхать — как бы ему этого не хотелось. Нужно искать возможности. В конце концов, когда, если не сегодня? Погода как будто кричала ему: давай, сделай то, что должен, я прикрою тебя... ну и, возможно, твою подругу.
Впрочем, Теолрин понимал: одних намерений явно недостаточно. Каждую ночь Кройх оставлял дежурить двоих из своей команды — посреди ночи те сменялись. Ночные часовые, может, и не обладали качествами и умениями Стеклянных Рыцарей, но и полными дураками не были: позавчерашней ночью, когда они ночевали в пустошах, Теолрин попробовал было подползти к Джейл, чтобы перекинуться парой словечек — однако получил с ноги под ребра, едва успев сдвинуться с места. Ну, а кроме того — и, пожалуй, это было хуже всего — их не развязывали, даже на ночь. И, конечно, будучи связанным по рукам и ногам, Теолрин мало что мог сделать. Поэтому первоочередной своей задачей он ставил избавиться от пут.
За прошедшее с момента пленения время он обдумывал много возможностей, как решить это проблему — от распутывания узла на руках зубами до воровства кинжала у одного из стражников — вот только все эти варианты разбивались о суровую действительность. Идея с разгрызанием веревок, возможно, еще имела право на существование — вот только часовые быстро пресекали подобные действия с его стороны: в этом Теолрин убедился прошедшей ночью, получив с кулака по затылку. Возможно, действительно ничего нельзя было придумать и стоило просто смириться... И все же Теолрин чувствовал, что должен бороться. Должен искать способы. Он ведь уже давно не простой стеклосборщик, что несет ответственность лишь за свою жизнь, а потому...
Стоп.
Теолрин замер, когда понял, что только что чуть не пропустил в собственных словах нечто важное. Нечто, что может стать ключом к разгадке проблемы. Он повторил про себя свои последние размышления — потом проделал это снова. И снова.
...не простой стеклосборщик, что несет ответственность лишь за свою жизнь...
Стеклосборщик! Точно.
Он ведь уже приметил, что вся крепость, включая башню, расчищена от стекла. По крайней мере, осколков нигде не было видно. Однако Теолрин знал на собственном опыте, что стекла имеют свойства попадать в такие места, откуда вытащить их не так-то просто. Особенно если это какая-нибудь узкая и одновременно глубокая щель. Навроде тех, что расползлись гигантской паутиной между каменными плитами на полу.
Убедившись, что приставленные к нему и Джейл «часовые» больше наблюдают за готовящейся на огне похлебкой, чем за ними, Теолрин наклонился и как бы невзначай сунул пальцы обеих рук в щель между плитами. Никто не обратил на него внимания, так что Теолрин просунул пальцы еще глубже. К его вящему разочарованию, ничего, кроме замшелых стенок плит, он не нащупывал. Тогда он повел руками в сторону. Пальцы заскользили, с трудом перемещаясь по узкой щели.
«Ну же!»
Теолрин чувствовал, что его сердцебиение ускоряется. Он понимал, что времени в обрез — стоит кому-то из людей Кройха обратить внимание на то, что он делает нечто подозрительное, и с идеей освобождения можно попрощаться. Радовало, конечно, что он сидел достаточно далеко от костра, так, что тот почти не освещал его — но этого было слишком мало, чтобы Теолрин чувствовал себя уверенно. Чуть переместившись вправо, Теолрин переключился на соседнюю щель. Он вздрогнул, едва не выдернув руки наружу, когда со стороны собравшихся вокруг костра раздался возбужденный гул — но, как выяснилось, причиной гула был приличных размеров бурдюк, что Кройх достал из своей походной сумки. Пальцы Теолрина дрожали все сильнее с каждой секундой; он вздрагивал при каждом звуке, словно мальчишка, совершающий шалость втайне от родителей в соседней комнате.
Теолрин почти был готов бросить эту затею, когда мизинец правой руки на что-то напоролся... На что-то донельзя острое.
Вне всяких сомнений, это был осколок, занесенный сюда одним из стеклянных ливней — может, несколько недель назад, а может, и вовсе в минувшем столетии. Теолрину даже показалось, будто он чувствует через прикосновение, что это голубой осколок. Не красный, конечно, но и не прозрачный — и на том спасибо. Осталось лишь вытащить его наружу, и желательно незаметно — после чего избавление от веревок станет лишь вопросом времени. Вот только... Как именно достать это стекло?
Теолрин принялся размышлять. Можно попробовать воспользоваться силами Летающего, чтобы мысленно повлиять на стекло... Но только стоит ли оно того? Во-первых, Теолрин не был уверен, что ему удастся именно «вытащить» стекло наверх, а не, например, раскалить его, как случилось в недавнем бою. Ну, а во-вторых, даже если он и сможет подтолкнуть этот осколок наверх... не случится ли так, что эта стекляшка взлетит, словно выпущенная из самого мощного стеклострела, и просто насквозь пронзит его тело? Теолрин не мог быть уверен ни в том, ни в другом. Он понимал, что еще толком не умеет контролировать свои силы.
И вряд ли сейчас самое подходящее время для того, чтобы этому учиться.
Поэтому он решился действовать по старинке: кое-как обхватив осколок пальцами, Теолирн принялся, не взирая не режущую жгучую боль, пытаться выпихнуть стекло наверх.
Даже когда его правая ладонь стала мокрой от крови, а из глаз невольно потекли слезы, он продолжал пытаться сдвинуть застрявший в расщелине осколок с места.
— Эй ты, опаснейший преступник Кельментании. — Голос Кройха напугал Теолрина сильнее, чем любой из раскатов грома. Теолрин постарался замереть и осторожно приподнять взгляд туда, где рядом с костром, вращая в руке откупоренный бурдюк, стояла маститая фигура его главного пленителя. — Давай, ползи сюда. Так и быть, можешь погреться у костра и поесть.
Теолрин мысленно выдохнул — значит, дело не в том, что кто-то заметил его странное поведение. Однако не успел он как следует обрадоваться, как подумал и об обратной стороне медали: стоит ему приблизиться к костру, и все заметят кровь на его ладонях. Он выдаст себя раньше времени — и с надеждами на освобождение придется попрощаться.
В этот же момент его желудок пронзительно и требовательно заурчал. Теорлин поджал
