ранее бескрайним, море белых облаков кое-где было вспорото заснеженными пиками гор. От осознания высоты, он невольно сглотнул. Немного привыкнув, он вышел из дома, всё так же держась одной рукой за стеночку. Здоровяк, стоявший у беседки, приветливо улыбнулся и махнул ему рукой:
— Поди сюда! Да не боись, не упадёшь!
Наконец, решившись, каргал отлепился от стеночки и медленно пошёл к Радогору, подозрительно косясь в сторону пропасти. Немного отойдя от постройки, краем глаза каргал заметил парящий в сотне саженей над их домиком ещё один небольшой остров. Вытянутый книзу, он напоминал выдернутый овощ, со свисающей сверху шапкой пышной зелени. Подивившись такому чуду, Змей не заметил, как подошёл вплотную к здоровяку, положившему свою здоровенную руку на его плечо. Покосившись на Радогора снизу-вверх, он хотел было что-то сказать, но проследил за его взглядом и остолбенел.
В другой стороне, куда он и не думал смотреть, открывался поистине новый мир. Их небольшой островок, на котором можно было лишь оздоровительные прогулки совершать, соединялся деревянным мостиком с громаднейшим островом. Там, вдалеке, у противоположного края острова, высились заснеженные горы. Стекавшие с гор ручейки сходились в большое озеро, из которого в разные стороны отходили рукава рек, водопадами ниспадавшие на нижние ярусы острова. Там, в свою очередь, образовывались ещё озёра, из которых излучинами змеились речушки. Рано или поздно они достигали края острова и водопадом обрушивались вниз, в бесконечный полёт из небес.
По правую сторону острова, на самом краю, подпирало небосвод исполинских размеров древо, едва ли не выше гор. Даже на таком большом расстоянии оно подавляло своими размерами, корнями обнимая весь остров. Вокруг этого острова парила дюжина маленьких островков. Какие-то размером с тот, на котором сейчас стоял Змей, другие побольше, иные поменьше. Некоторые, так же, как и их островок, соединялись друг с другом или с главным островом деревянными мостиками. Утопающий в зелени главный остров изобиловал постройками, а если присмотреться, то кое-где можно было даже рассмотреть людей.
Каргал долго не мог оторваться от такой красоты, стоя с распахнутыми глазами и казалось, что он даже не дышал. На некоторое время Змей даже позабыл, что до дрожи в коленях боится высоты. Ну а Радогор улыбался, оставшись довольным произведённым на чужака впечатлением.
— Что это?.. — очень тихо проговорил Змей. — Где мы, Радогор?
Почему-то каргал уверовал, что, спроси он чуточку громче, видение пропадёт, обернувшись красочным сном.
— Ну что, заяц, уразумел? Говорили же, на Архипелаге Небесном!
— Но ведь это сказки… Разве это возможно?..
Змей на некоторое время задумался, а Радогор ему не мешал.
— Значит, тут несколько таких вот… островов?
— Да, но не несколько. Их ровно 29! — с гордостью ответил здоровяк, выпятив грудь.
У Змея вдруг закружилась голова, и он предпочёл присесть в беседке. Место напротив занял здоровяк.
— Шенгарад, значит?.. А почему острова не падают? Как мы сюда попали? А ты тогда кто? А как это всё… — каргал схватился за голову: — Радогор, у меня столько вопросов…
Немного помолчав, Радогор решил начать с малого.
— Я — шен, — гордо выпятил грудь великан.
— Шен? Тебя же, вроде, Радогором кличут?
— Радогор это имя, бестолочь! — нахмурился великан. — Шены благословлены дланью Даждьбога, жены его — Изумрудой и сыном их — Ветрием! Не позволю так попирать шенов, мокрица!
— Я… Я прошу прощения, Радогор…
— Ничего страшного, — широко улыбнулся великан. — Ты ведь не знал.
— Так ты… У вас… А как остров летает? И чего не падает? А где ещё шены? И сколько их здесь? И ты так и не ответил, сколько я был без сознания!
— Вопросы подождут. Пускай вторая мокрица проснётся, тогда и потолкуем всласть! Ежели по два раза вам всё втолковывать, так никакого времени не напасёшься!
— Кстати, Радогор, почему ты нас мокрицами называешь? И Горазд тоже что-то такое говорил?
— А, да всё очень просто! — расхохотался он, — Просто вы по земле ползаете, вот и мокрицы! Ну иногда зайцами зовём ещё! Мы, конечно, можем вас назвать и червячками, или мышатами, но как-то привыкли шены называть так людей. Но это не в обиду вам, просто забавные вы. Зато вы нас вершками обзываете!
— М-м-мы? Да никто вас так не называет! До этого дня я вообще был уверен, что всё это сказки!
— Странно, странно, — великан потёр подбородок. — Ещё четыре столетия назад все знали о нас… Кстати да, примерно четыреста годков назад к нам последний раз люди хаживали!
— Как это? Сюда что, можно по земле добраться?
— Конечно же! Не слыхал никогда о Пути Тысячи Вёрст?
— Из названия понятно, что штука страшная…
— Эт точно! — хохотнул великан. — Но ты только Горазду или другим не говори такого!
Они похохотали.
Прошло ещё четыре дня. За это время Змей исследовал весь их небольшой островок, стараясь не приближаться к пропасти и мосту. Почему-то деревянный мост казался ему настолько хрупким, что даже смотреть на него было страшно. Радогор заверил, что Ветрий следит за своими гостями и не позволит им упасть. Проверять Змею всё равно не захотелось, хоть великан и утверждал, что прыгать вниз весело и здорово.
Что удивило больше всего, так это то, что шены не задавали никаких вопросов. Это обстоятельство каргала серьёзно тревожило. Он начинал подозревать, что они и так всё о них знают. Может, они используют образы не только для общения, но и для чего-то ещё? Авось, в головы влезают и всё знают о них? Но на вопросы они не отвечали, тыкая пальцем в девушку, лицо которой с каждым днём розовело всё больше. Если до этого она больше походила на фиалку, о которой перестали заботиться, то сейчас о цветке вспомнили, и он начал распускаться.
На утро Гончая открыла глаза и отметила, что чувствует себя превосходно. Змей не стал говорить, что до этого её хорошенько так полоскало. После таких полосканий Горазд поил её снотворным с какими-то травами, чтобы случайно раны не открылись. Лекарь же заверил каргала, что если бы так и произошло, то это бы осталось на совести Змея и никого другого. Спрашивать, почему, каргалу не хотелось, и он просто
