услышать ответ, как вдруг Ингул пробубнил себе под нос:
— И мне это тоже интересно.
Девушка не видела, чем именно занят сидевший на корточках спиной к ней Ингул, но не стала задавать вопросов и удалилась помогать Бритве. Покрутив в руках длинное белоснежное перо, Ингул поискал что-то в небе и пробубнил себе под нос:
— Очень интересно…
Комната пропахла необычными травами, сукровицей и чем-то ещё. Таких запахов нос Змея ещё никогда не ощущал. Напоминало крапиву, хвойные иголки, и, наверное, масло. Даже несколько масел.
Посчитав своё состояние удовлетворительным, он распахнул глаза. Первым его встретил высокий аркообразный потолок ярко-бежевого цвета. Попытавшись подняться, он крякнул — всё тело ниже шеи и выше того места, где брюшной пресс теряет свое название, оказалось плотно закрыто тряпками. От совершённого им движения травами запахло сильнее, и пришлось упасть обратно на мягкую подушку.
Справа от него спала Гончая. Выглядела она скверно. Бледное лицо, синие губы и частое свистящее дыхание свидетельствовало о тяжёлом положении девчонки. По сравнению с ней, каргал выглядел совсем здоровым. Дышать было тяжело. Он чувствовал, что лёгким не хватает воздуха, но не мог вдохнуть глубже и от этого ощущал себя прескверно.
Между их кроватями, на комоде, каргал заметил глиняные ребристые кружки с корчагой. Змей хотел расслабиться и надеялся на булькающее там вино, но изучить содержимое кувшина ему не дали. В комнате появился мужчина неопределённого возраста в ярко-синей тунике и прищурился, рассматривая каргала. Высокий мужчина с развитыми плечами и узловатыми пальцами внушал опасение, а парные клинки в потёртых ножнах говорили о его неплохих воинских качествах.
— Очнулся, сынку? — голос незнакомца хрустел соломой. — Это хорошо. Значит, не все травки я на старости лет перепутал…
Из-за его прямой спины и невероятного спокойствия во взгляде, больше сорока дать ему было невозможно. Однако от того, что лекарь мог что-то напутать, у Змея сами собой подскочили брови, и он сразу перестал гадать о возрасте незнакомца. Увидев его выражение лица, мужчина засмеялся каким-то скрипучим, пищащим, или даже свистящим голосом, а в его глазах появились смешливые огоньки.
— Э-хе-хе-хе-хе!.. Видел бы ты свою морду!
— Где мы?
Змей не узнал собственный голос — сиплый и тихий. Так скрипит ржавый нож, когда пытаешься его наточить. Сразу же пересохло во рту, а удушье усилилось, вызвав головную боль.
— Да ты совсем плох, балда! Так и помрёшь скоро! — резво подскочил мужчина. — А ну-ка ляг! После наболтаешься! Вот, выпей!
От него не укрылось, насколько подозрительно каргал переводил взгляд с протянутой ему кружки на него и обратно. Каргал знал много способов определения подмешанного яда и как избавляться от оного, ежели всё-таки принял, но сейчас такой возможности не было. Незнакомец удивлённо взглянул в кружку и ахнул:
— Ой, это же слабительное для моей захворавшей свинки! Так вот кому я дал лекарство… — тут он перевёл взгляд на Змея: — Впрочем, ничего страшного, тебе тоже не повредит. Пей!
— Эй! Ты за кого меня…
Не успев договорить, Змей зашёлся кашлем.
— Ай, балбес! Вон какая колонча вымахал, а извилин не прибавилось! Выпей отварчику, говорю, поможет! — и снова увидев подозрительный взгляд каргала, сжалился: — Да лекарство это, лекарство!
Что на вкус, что на запах Змею показалась обычная трава с кислым привкусом лимона.
— Ты главное такой морды не строй, когда в кусты побежишь.
Гневу Змея не было предела. Он сначала заворочался, потом застонал от боли, и снова заворочался.
— Дядь Горазд, очнулись зайцы?
В узкий проём протиснулся здоровенный мужик.
— Очнуться-то очнулись, — вздохнул знахарь. — Вот только этот точно не жилец.
— Как?!
— Почему?!
Опешили Змей со здоровяком одновременно.
— Так ты глянь, как он дёргается. Так и рвётся на встречу к Мрене. О, и раны открылись. Не-е, не жилец.
Пропитанные лечебными травами тёмно-бурые тряпки стали ещё темнее. Змей испепелял взглядом лекаря, но тот и бровью не повёл.
— Ха-ха-ха! — пробасил гигант. — Дядь, прекрати так шутить, смотри, а то действительно окочурится! А ты, заяц чернявый, не обращай внимания на дядьку Горазда! Шутит он так!
Горазд недовольно глянул в сторону здоровяка:
— Ну и на кой ты мне всё веселье портишь, мелочь ты пузатая?
Вклинившись в начинавшуюся перебранку, Змей прохрипел:
— Где это мы? И почему я вас понимаю? Это не сепахийский язык!
— Да не язык это, это образы, дурья твоя башка! Образами тут разговаривают! Вот что за червячки необразованные пошли! — вскинул руками Горазд. — Ты, знаешь что, заяц, не спеши с вопросами. Вот полежите денёк-другой, оклемаетесь, а там и к вопросам подберёмся!
— Нельзя нам разлёживаться! Дела у нас!
Каргал снова попытался подняться, но у него ничего не получилось. Одеяло вдруг стало столь тяжёлым, что он не смог пошевелиться.
— Увы, тут я бессилен! — развёл руками Горазд. — Слабоумие лечить не умею. До утра не доживёт! Радогор, иди готовь костерок погребальный.
— Нам надо… нам…
Отвар подействовал, и голова каргала упала на подушку.
— Долго сопротивлялся моей настойке, паршивец! Обычно к десятому вдоху засыпают!
— Дядь, а деваха-то как?
— Да оклемается любовь твоя, оклемается! Хотя…
— Ну дядь! — непонятно было, возникал ли великан словам его любовь или чёрному юмору Горазда.
— Трудно ей придётся, — тон знахаря стал серьёзен. — Выкарабкаться сама должна. Яду много в ней. Хорошо её полоскать потом будет, ой, как хорошо…
Мужчины замолчали, глядя на бледное лицо девушки, боровшейся за свою жизнь.
Двое суток Змей провалялся без задних ног, проснувшись в приподнятом настроении.
— Буэ!.. Буэ!..
Повернувшийся на звук каргал поднял брови, увидев перевесившуюся с кровати девушку. Благо, кто-то позаботился о ведре, в котором плескалась уже добрая половина чёрно-жёлтой жижи. Скривившись от гнилого смрада, мужчина некоторое время наблюдал за картиной под названием «медленный опохмел плавно переходит в длительный запой» и потянулся к корчаге. Но когда поднёс к губам жидкость, пахнущую лимоном, заметил взгляд девушки. Весь её подбородок был перепачкан чёрно-жёлтой жижей. Когда она открыла рот, из
