Синий «ЗиЛ-Три-Пятерки», перекрыв широким боком проезжую часть, ведущую к Городской библиотеке, демонстративно плевал на все правила дорожного движения. Стоящих возле него людей (людей ли?) Герка впервые смог разглядеть, не оглядываясь через плечо: подпрыгивающий от нетерпения коротышка с тесаком, практически точная копия рыжебородого, растерзанного в Горелом Цехе, одетый в джинсовое рванье высокий мужчина, показавшийся смутно знакомым, и человек, которого знал, наверное, весь город, — бездомный по прозвищу Оба-на. Последнего Герка не раз видел танцующим на железнодорожном вокзале, и, надо сказать, его появление удивило Воронцова больше всего. Напротив троицы сборщиков, отсекая уходящую вниз улицу, стояла толпа таджикских гастарбайтеров. Не меньше двух десятков дэвов растянулось по дороге живой цепью, выгодно выделяясь на фоне серого асфальтового полотна ярко-оранжевыми робами. И хотя Герка не смог узнать среди них Арбоба, он почувствовал его сверлящий, полный ненависти взгляд, злорадно предрекающий Воронцову скорую поимку и жуткую смерть.
Лишь одна деталь выпадала из общей мозаики. Немолодой мужчина, решивший перебежать дорогу в неположенном месте, в оцепенении стоял прямо на разделительной полосе, прижимая к груди ярко-красный пакет. Еще не понимая до конца, во что влип, он затравленно озирался, скользя по загонщикам испуганным взглядом. Всем своим видом мужчина напоминал лабораторную мышь, выпущенную в лабиринт. Нервно крутясь на месте, он делал неуверенные шаги то в одну, то в другую сторону, однако ноги всякий раз возвращали его на полустертую прерывистую линию. Ни дать ни взять мелкий грызун, звериным чутьем уловивший, что через тонкие переборки лабиринта к нему уже прогрызается огромная голодная крыса.
Шагах в десяти от перепуганного человека, угодившего не в то время и не в то место, с грохотом взлетел в воздух тяжелый канализационный люк. Крутанувшись в воздухе, точно брошенная «на удачу» монета, чугунный кругляк рухнул на асфальт, загремел по нему, высекая искры. Но, только когда из раскрывшегося люка с нечеловеческой скоростью полезли обряженные в оранжевую робу дэвы, мужчина, наконец, понял, что с этого места нужно как можно скорее уносить ноги. Однако вместо того чтобы попытаться прорваться мимо неподвижно стоящих возле «ЗИЛа» сборщиков, он почему-то рванул прямо на растянувшуюся цепочку таджиков. Дэвы встретили такой поворот событий довольным ревом. Часть из них, отделившись от общей массы, тут же взяла несчастного в кольцо. Отрезая жертве пути к отступлению, некоторые дэвы перешли на легкую трусцу, отчего сразу стали похожи на больших сутулых гиен, по какой-то прихоти эволюции внезапно вставших на задние лапы. Ближайшие к мужчине чудовища изменялись прямо на бегу — раздавались в стороны плечи, до самых колен вытягивались мускулистые руки, вспучивались уродливые горбы на спинах. Но страшнее всего менялись скуластые восточные лица. Узкие глаза сползались к переносице, стремясь слиться в один циклопический глаз. Заострялись уши, отрастали зубы, стремительно вылезала белесая шерсть. Насыщаясь страхом, дэвы возвращали себе привычный облик. И только то, что жертва была одна на всех, не давало им вымахать до размеров застрявшего в тоннеле Арбоба.
Предугадав, что сейчас произойдет, Воронцов ринулся было наперерез воющим и хохочущим тварям, но был властно остановлен старушечьей ладонью, упершейся ему в грудь. Руку покрывали пигментные старческие бляшки. Изрезанная морщинами кожа кое-где вздувалась синими червяками распухших вен, а пальцы оканчивались твердыми толстыми когтями, по-птичьи вывернутыми внутрь. Герка не сразу понял, кому принадлежит эта конечность. Скосив глаза, он увидел, что его спутницы тоже изменились. От пышущей здоровьем молодости не осталось даже следа. Вышедшие с ним из ресторана «Москва» девушки исчезли, уступив место старухам, впервые встреченным им в Выставочном зале. Судицы стояли совершенно недвижимы. Только подрагивали, принюхиваясь, крючковатые носы.
— Стой смирно, мальчик, — с лица Обрады идущую на перекрестке охоту обозревали незрячие бельма. Впрочем, отсутствие зрения, кажется, совершенно не мешало судице ориентироваться в пространстве. — Ты должен досмотреть это представление до конца.
— Они провоцируют тебя, демонстрируют силу и стараются напугать, — губы Живы лишились аппетитной полноты, стянувшись в узкую полоску. — Хотят, чтобы ты сделал ошибку. Подставился…
— …и тогда они вопьются зубами в твой живот и будут рвать твои кишки, — когти Обрады слегка сжались, точно они тоже терзали сейчас чьи-то внутренности, царапнув Герку сквозь футболку. — И Ружа-кровь придет за тобой раньше срока. Не поддавайся. Будь стойким. Досмотри представление до конца.
— И будь готов к тому, — шепнула Жива, — что оно тебе не понравится.
Герке действительно не понравилось. Но все же, следуя совету судиц, юноша не отворачивался до самого конца, впитывая глазами каждую мелкую деталь, проникаясь происходящим. Наполняясь ненавистью к своим преследователям. Впервые с тех пор, как в руки ему угодил артефакт, он чувствовал не страх или растерянность, а жгучее, настойчивое желание уничтожить существ, играющих с его жизнью. Это оказалось настолько непривычным, что, видимо, какая-то часть эмоций просочилась наружу, заставив судиц скорчить одобрительные физиономии. Герка смотрел, как жутко умирает абсолютно незнакомый человек, и благодарил небеса только за одно — что показательная казнь длилась недолго.
На пути бегущего мужчины вырос ухмыляющийся дэв. Чудовище выбросило перед собой мосластые лапы, с силой толкая жертву в объятия стягивающих кольцо соплеменников. Пакет, который мужчина трепетно прижимал к груди, шлепнулся под ноги. Сейчас происходящее напоминало классическую сценку из школьной жизни — «Хулиганы-старшеклассники отбирают у „ботана“ деньги на завтрак». Она была бы даже по своему комичной… если бы в следующий миг по асфальту веером не разлетелась первая кровь. Монстры наотмашь хлестали человека раскрытыми ладонями. Удары казались не сильнее пощечин, но отросшие когти дэвов с каждым взмахом пластали мужчину в лохмотья. Вскрикивая от боли и ужаса, истекающий кровью человек пытался закрыться руками, звал на помощь и даже падал на колени. Но всякий раз его с силой вздергивали вверх, ставя на ноги, точно стараясь, чтобы Гера не пропустил ни одной раны, ни одной отчаянной попытки спастись. Воронцов мысленно согласился с судицами в том, что представление устраивалось специально для него. А заметив, что дэвы ни разу не заслонили ему обзор широченными седоволосыми спинами, отметил, что занимался постановкой очень хороший «режиссер». Идеальному представлению ничто не мешало. За это время на улице так и не появилось ни одного пешехода. Ни один автомобиль не проехал по дороге. Никто не выглянул в окно, чтобы выяснить, кто же там так отчаянно кричит.
