В пакете еще лежал артефакт, привязанный к месту, в которое мне предполагалось переместиться. Обычный выщербленный камень. Насколько я помнил географию, Урянхайский край — это нынешняя республика Тыва. В общем, решили меня отправить в ссылку. Хотя для магов расстояние — плевое дело. Захотел переместиться — вуаля. Но так даже лучше. Мне в отдалении ото всех будет спокойнее придумать план для уничтожение Уварова. Так что, получается, мне сделали подарок. Или это хитрый замысел предстоятеля? Ладно, разберемся.
Что до сроков — вот с этим могут возникнуть небольшие проблемы. Судя по дате, проставленной на конверте, я уже давно должен быть на службе. Надеюсь, протектор там окажется адекватный и войдет в положение.
Между тем в доме начала происходит самая настоящая суматоха. Я даже не думал, что мое пробуждение поднимает такую смуту. Дворецкий, тот самый сухой старичок бегал, как молодой мальчишка, в поисках домового. Тот, в свою очередь, появлялся то тут, то там, все время что-то перетаскивая из кладовой. Один лишь мой банник сохранял спокойствие, сразу поняв, кто явился причиной общей суеты. Потапыч возник неожиданно и не один.
— Катерина, иди говорю, — подталкивал он подругу. — Давай, давай, не молчи.
— Ну иду, — недовольно отвечала обдериха, со времен нашей последней встречи ставшая менее отталкивающей.
Она нарядилась в просторное платье. Да и в лице стала шире, отчего ее острый нос теперь не норовил проткнуть небесную твердь. К тому же чуток располнела, приосанилась. Не нечисть, а самая настоящая банница.
— Ну… мы рады, хозяин, что вы теперь в добром здравии. Так, что ли? — обернулась она к Потапычу.
— Так, — сиял тот, как начищенный пятак.
— Хозяин? — только и спросил я.
— Ну да, мы же теперича семья. А раз уж я в услужении у тебя, так и супружница моя, стало быть, тоже.
— Ох, — лишь выдохнул я. Хотя чего тут удивляться, все к тому шло.
— Мы теперича все время с тобой будем, — продолжил «радовать» меня Потапыч. — Куда ты, туда и мы. Ни на шаг не отойдем.
— Ох, — снова повторил я.
— Я теперича остепенился, — гордо сказал банник, добавив заговорщицки. — Возраст ужо требует. К тому же, обстоятельство еще у нас одно. Катерина маленького ждет.
Я представил, какой чертенок получится из этого союза. Нет, так-то банник, конечно, но с таким характером — мама не горюй. Но вслух сказал другое.
— Поздравляю. Совет вам да любовь.
— Спасибо, хозяин, — улыбался банник так сильно, того и глядишь челюсть вывихнет. — Так что, когда отсюда выбираться будем? Местечко неплохое, но, чай, у нас свой угол есть. Его обставлять надо, восстанавливать. Баньку подлатать. Мы когда туда вернулись, там будто Мамай прошел…
— Тебя за язык никто не тянул, — ответил я ему. — Раз собрались вместе со мной быть, пусть так. Только возвращаемся мы не домой. Меня на службу призвали. Выдвигаемся завтра.
По лицу Потапыча сразу стало понятно, что он думает по этому поводу. Скривилась и обдериха. Однако ни он, ни она и слова не сказали. Банник лишь досадливо крякнул, а после, соглашаясь, кивнул. И потащил свою подругу наружу — явно собираться. А, может, что и прихватить из чужого имущества. Ведь, как говорил Потапыч: «стащил у домового — считай, честно заработал».
Димон расстарался на славу. К вечеру стол действительно ломился от разнообразной еды. Не изменяя себе, Байков сделал упор на сладком — пирожных, пирогах с вареньем и даже мороженом в вазочках. Впрочем, никто и не возражал.
Рамик, чуть не сломавший мне ребра и застенчивый Мишка, с сомнением косились на Катю. Без школьной формы, в приталенном платье, она выглядела как угодно, но не ведьмой с глухого леса. Даже попыталась непослушные волосы убрать в подобие косы. Правда, вышло далеко от идеала. Но я не мог не отметить, что выглядела Зыбунина хорошо, если не сказать больше.
Олег Байков сидел с выражением крайней заинтересованности, разглядывая гостей. И на Катю, к слову, смотрел с некоторой опаской, хотя по рангу она ему очень сильно уступала.
Потапыч с Катериной сидели за столом, вытребовав себе это право. Не смотря на то, что банник признавал меня хозяином, себя он к прислуге не относил. К тому же, так оно действительно и было. Именно сейчас Потапыч достал пузатую бутыль и без слов принялся разливать пахучий самогон в стаканы, не слушая протестов Катерины. Бросил только: «За упокой даже язвенники пьют».
— Царство небесное рабу божьему Николаю, — серьезно поднялся он и встал на стул. Чтобы его хоть как-то было видно из-за стола.
— Пусть земля ему будет пухом, — без привычного цинизма опрокинул в себя содержимое стакана Олег.
Пока остальные робко тянулись к посуде, я решительно выпил самогон и сморщился от неожиданных ощущений. Жидкость обожгла пищевод и рухнула в желудок. Стало жарко и тяжело дышать.
— Закусывай, хозяин, — посоветовал банник. — А то захмелеешь раньше времени.
— И расскажи заодно, что случилось между тобой и Уваровым, — откинулся на стул Олег. — Мой глупый племянник подобрал тебя, не раздумывая о последствиях. А вот меня очень заботит собственное будущее.
— Раз уж так, — пожал я плечами. — Смысла ничего скрывать действительно нет. Так уж получилось, что волей или неволей все здесь присутствующие оказались по одну сторону баррикад, а высокородный предстоятель по другую. Если говорить с самого начала…
Чем дольше я рассказывал, тем мрачнее становилось лицо Олега. Мне показалось, что он даже несколько раз чертыхнулся. Однако выдержки бывшего опекуна Димона хватило, чтобы выслушать историю до конца.
— Я понимаю, что вы боитесь. И это разумно. И меньше всего я хочу подставлять кого-то из вас. Потому и молчал прежде. Но теперь в этом больше нет необходимости. Едем дальше. Со мной вам лучше не общаться. Никому. Тогда риск для вашей жизни или жизни ваших близких существенно снизится.
— А что будешь делать ты? — спросил Байков.
— То, что мне и предназначено. Отбуду по своему месту службы. Надеюсь, на последнюю ночь в твоем доме я могу рассчитывать? Не хотелось бы являться к протектору затемно.
— Конечно, — почему-то смутился Димон.
— Олег, нам еще надо подписать доверенность, чтобы ты мог продать землю от моего имени.
Байков-средний скривился, видимо, уже раздумывая, так ли ему хочется заниматься моими делами. Пришлось его дополнительном мотивировать.
— После того, как погасишь долг, всю сумму сверху можешь забрать себе.
— Договорились, — победила в итоге алчность.
Дальнейшая часть ужина проходила вяло, со слабыми попытками найти повод для разговора. Это понятно. С таким же успехом можно сначала подать к столу торт, а потом недоумевать, почему никто не ест суп. Слишком уж оказались ошеломлены присутствующие моими словами. На это и был рассчет. Прощались мы сдержанно, можно даже сказать неловко. Разве что Рамик меня обнял с таким трагическим выражением, будто видел в последний раз.
— Ты можешь всегда на меня рассчитывать, — подошла ко мне Катя.
— Зря ты это говоришь, — сказал я ей, косясь на Олега.
— Я понимаю, что ты затеял. Война, значит война. Я позабочусь о своем ковене и приду.
— Я этого не прошу, Катя.
— Мужчины вообще редко просят. Особенно тогда, когда нуждаются в этом больше всего, — сказала она, поцеловав меня в щеку.
Несмотря на магическую кому, как назвал ее Байков, спал я крепко и до самого утра. Дядя Коля говорил, что так спят либо отъявленные мерзавцы, либо те, у кого чистая совесть. Если честно, я затруднялся отнести себя с уверенностью к одному из лагерей. Но ничего, скоро жизнь полностью расставит все по своим местам.
— Давайте, залезайте внутрь, — сказал я Потапычу и его зазнобе, ежась от утренней прохлады.
Как и следовало ожидать, банник притащил целый тюк вещей, досматривать который никому не дал. Домовой Байковых ревел белугой и бегал вокруг, но мой подопечный был само спокойствие.
— Наши волнуются, — негромко сказал Димка, когда мы остались наедине. — И просили передать, что когда нужна будет помощь…
