Селина сидела за длинным пустым столом, освещенном только лампой, которую сама сюда принесла. И глотала в тишине слезы.
Ей вспоминалось то заседание, на котором Фидо заступился за нее, проголосовав за помилование. Вспоминалось, как она спускалась по этим ступеням, как будто в храм небожителей — тогда ей казалось, что каждый советник — воплощение света, средоточие магии и столп порядка и безопасности мира людей.
Как же так случилось, что в одночасье монстры из старых сказок вдруг обрели могучую силу? Как могло так выйти, чтобы дядя погиб от пламени демонов, а храбрые воины инквизиции — от магии мертвецов?
И как только она могла допустить, чтобы старейшина Фидо пал от руки Рика?..
Все из-за ее слабости к Бруно.
Горячая капля, скользнув по щеке, упала на каменный белый стол.
Селина больше не будет слабой. Никогда. И если старейшина сейчас видит ее из чертогов предков, он знает: это не ложь.
Взяв со стола лампу, девушка направилась к лестнице.
Но не вверх, чтобы покинуть Анклав, а вниз. Туда, где хранился Источник.
Селине по сану не полагалось даже знать о нем. Но она уже знала. Ей не полагалось входить в склеп — но она уже была там, когда помогала обессилевшим старцам укладываться на покой.
Все правила закончились. Потому что Совет угасал, как магистр Херлиф — во всем своем величии. И ей не у кого было спросить, что теперь делать, потому что те, кто выжил, теперь и сами не знали ответа на этот вопрос.
Они даже не могли спокойно вернуть Источник на место.
Селина видела, как трясутся руки у молодых советников, как пот застилал им глаза, в которых светился страх. И это казалось ей странным.
Селина не испытывала никакого страха перед Источником, даже когда находилась совсем рядом с ним. Напротив, он манил ее. И сейчас Селина шла на его зов, хотя сама не знала, зачем это делает.
В тумане склепа ей стало трудно дышать. Приоткрыв потайную дверь, она очутилась на лестнице, ведущей в самое сердце анклава. И теперь некому приказать ей отойти в сторону и опустить глаза. Селина добралась до двери и с трудом приоткрыла ее.
Источник стоял на каменном постаменте, как на троне. От него исходило свечение, от которого сердце Селины забилось, как сумасшедшее. Она подошла к плите и медленно стянула с него покрывало.
Яркая вспышка перед глазами заставила девушку вздрогнуть и зажмуриться. Ласковое, утешающее тепло коснулось ее лица и медленно окутало плечи.
Селина открыла глаза. Плита мерцала зеленоватым свечением, но надписи на ней горели оранжевым. И чем ближе девушка подходила, тем ярче они разгорались. С левой стороны виднелся скол — это Алрик своим проклятым копьем ударил Источник, и теперь на этом месте открывалась красноватая внутренняя часть, похожая на живую рану.
Селина кончиками пальцев коснулась ее, и удивилась, каким теплым и бархатистым на ощупь может быть камень.
Она обошла вокруг плиты, разглядывая символы, которыми были покрыты все поверхности, даже боковины. К Источнику хотелось прикасаться снова и снова. Смотреть на него, наполняя свою истерзанную душу теплом. Скользить кончиками пальцев по тонким канавкам линий, полностью растворяясь в ощущении покоя и наполненности.
Как странно, что она до сих пор не понимала таких очевидных вещей.
Боль уходила. Слезы больше не обжигали щек.
Селина вдруг почувствовала себя небом, расстилающимся над обыденной суетой, над страхами и смятением, над человеческими слабостями и желаниями. И где-то там, в глубине этого неба, сейчас зарождалось новое солнце.
