— Хорошо, господин. Как скажете. Все будет сделано. — В голосе управляющего слышалась покорность, поза выражала смирение.
Теолот, тяжело дыша, долго разглядывал горбатого Сита. Наконец успокоился, криво чему-то усмехнулся и вернулся к трапезе.
Вечером прибыли нежданные гости.
Слышно их было издалека. Сначала раскатился над тихим лесом звонкий собачий лай. Потом послышались людские голоса, взрывы хохота. Истошно крякая, сорвались с застывшей поверхности маленького озерца испуганные утки.
— Кто бы это? — озабоченно спросил себя Теолот, выглядывая в окно.
Уже темнело. Деревья смыкались плотней, просветы меж стволов заливала тьма. Стелился по земле тяжелый низовой туман, редкий, призрачный, жутковатый; цеплялся за кусты, повисал на ветках, колыхался, словно рваные полотнища паутины.
На узкой лесной дороге показалась длинная процессия. Впереди, оживленно переговариваясь, двигались богато разряженные всадники на ухоженных откормленных конях. Следом на мулах и непримечательных крестьянских лошадках ехали люди попроще, везли зачехленное оружие и множество каких-то тюков. Рвались на коротких поводках собаки, чуя тревожащие, влекущие запахи дикого леса.
Теолот распахнул окно, высунулся на улицу. Закричал во весь голос, узнавая родные лица:
— Уж не Медвежатник ли Крост ко мне пожаловал?! А кто это там еще?! Неужели сам толстый Миатас?! Вот уж не думал!..
Сразу поднялось настроение, забылась скука.
— Что гостей не встречаешь? — пробасил Крост, бывший сосед и старый и сослуживец. — Прячешься, что ли?
— Не ждал вас! — крикнул Теолот из окна, развел руками. — бы еще ночью приехали!
— На переправе задержались.
— Ну, милости прошу!
Теолот закрыл окно, пробежался по комнатам, проверил все ли в порядке. Только потом вышел на улицу. Вышколенные слуги уже встречали гостей, расседлывали лошадей, складывали привезенное снаряжение под навес. Раскинув руки, улыбаясь, Теолот двинулся к прибывшим друзьям.
— Приехали к тебе на охоту, — прогудел богатырь Крост, осторожно обнимая хозяина.
— Очень рад!
— Места у тебя тут знатные. Зверья много.
— Да уж. Этого добра хватает.
— Поживем у тебя несколько дней. Разместишь?
— Конечно! Рад буду!
Теолот обошел всех, с каждым поздоровался, каждому улыбнулся. Из шести благородных гостей только один человек был незнакомый. Все остальные уже не раз бывали у него, многих он знал еще с молодых лет.
— Прошу в дом! Только вот угощать мне вас нечем. Не ждал.
— А ты не волнуйся. Мы с собой привезли.
Праздновали всю ночь, шумно, весело, не давая роздыху ни себе, ни слугам. Вспоминали былое: битвы и поединки, победы и поражения. Перечисляли имена знакомых бойцов и названия мест, где проходили сражения. Рассуждали о просчетах известных полководцев. Спорили о тактике и стратегии.
Потом заговорили об охоте. Крост снова стал рассказывать свою старую историю, как ходил на медведя с одним ножом. Его уже никто не слушал — наслушались в свое время, — и он злился, дергал за одежду собеседников, пытаясь привлечь их внимание, потом вскочил и стал показывать в лицах, как боролся с медведем, как бил его ножом, как катались они по земле. Задрав рубаху, предъявил исполосованную шрамами спину. Пренебрежительно отмахнувшись, толстый Миатас оголил бесформенное, изуродованное сизыми рубцами пузо. Объявил, гордый произведенным эффектом:
— Секач пропорол. Кишки наружу вывалились. Мне их назад впихнули, а дыру на брюхе заштопали, словно прореху на мешке. — Он рассмеялся.
Зашел разговор о повадках кабанов. Крост, распалившись, говорил, что на кабанов охотился с простой заостренной жердью — бил их в самое сердце, сверху в горб, когда они неслись на него. Ему не верили — чтобы пропороть прочную шкуру и слой жира, нужна отточенная сталь, жердью ничего не сделаешь. Крост снова напомнил, что ходил на медведя с одним ножом, и на него замахали руками.
Пасть камина дышала жаром. Над углями томилось на вертелах мясо. Капли жира падали в огонь, трещали, сгорая, и сизый чад плыл через всю комнату к распахнутым в ночь окнам. Сновали в дыму молчаливые проворные слуги, будто танцевали сложный групповой танец. Всюду — на столах, на стенах, на полу горели свечи и светильники. Гремели голоса, звенела посуда.
Притихший лес издалека заглядывал в освещенные окна.
На рассвете, когда уставшие гости стали расходиться по приготовленным комнатам, пьяный Теолот широким взмахом руки подозвал Сита.
— Пока подождем, — сказал он управляющему, безудержно икая.
— Что, господин? — Силт придержал хозяина за локоть.
— Ведьма… Пока ее сюда не надо… Я приказал, да?.. Отменяю!..
— Хорошо, господин.
— У меня гости, — громким шепотом поделился Теолот. — Это мои друзья, и мы будем охотиться.
— Я все понял, господин.
— Ты ничего не можешь понять! — вскинулся Теолот. — Мои друзья это… Это… Это мои друзья… Понимаешь?
— Да.
— Вот так-то! — Теолот назидательно устремил в потолок указательный палец. — А с ведьмой мы разберемся как-нибудь потом.
— Хорошо, господин.
— Может быть, я сам к ней отправлюсь, — Теолот невидяще смотрел куда-то в сторону. — Ты ведь знаешь дорогу?
— Я здесь родился, господин.
— В этой глуши? Ты родился? — Теолот попытался сфокусировать взгляд на лице управляющего. — Здесь?
— Да, господин. Моя семья много десятилетий служила вашему деду и вашему отцу. Теперь я служу вам.
— Понимаю… — Теолот важно кивнул. — Все понимаю… Вот за это я тебя и уважаю… А со старой каргой я еще поговорю! С детства ее ненавижу!..
Захмелевший Крост, подобрав со стола нож, показывал слугам, как он боролся с медведем. Выходило, что зверя он свалил на землю подножкой, а потом запинал до смерти.
— Пошли спать, друг! — крикнул Теолот, пытаясь поймать отбрыкивающегося Кроста. — А потом мы отправимся душить медведей голыми руками!
— Голыми руками! — подтвердил Крост, сгреб Теолота в охапку и сдавил так, что у того хрустнули ребра. — Голыми руками! — объявил он слугам и, задевая стены плечами, удалился в свою комнату, словно добычу неся под мышкой придушенного хозяина и друга.
Зло зудели голодные комары.
— В этих местах я провел едва ли не половину детства, — сказал Буйвол, подняв лицо вверх, к синим прогалинам неба. Малыш звонко хлопнул себя по шее:
— Как только тебя здесь не сожрали…
Вот уже второй день друзья продирались сквозь лес. Далеко позади осталась Великая Река, через которую их перевез старик-лодочник, скрипучий, как уключины его лодки. Перевез и высадил на пологом подтопленном берегу, где из мшистой почвы выпирали похожие на змей корни чахлых берез. Впрочем, и настоящих змей здесь хватало — из-под самых ног порой выскальзывали черные гадюки и серые ужи, так похожие на ожившие корни деревьев.
