же? Он предоставил свой разум, чтобы твой будущий хилереми мог набраться сил и прийти к тому, кого он выберет! Неужели ты даже не обратился к нему по имени и не сказал ему спасибо? Это было несколько минут назад. Как его звали?
— Да какая разница, как его звали? — Хим уже был не на шутку перепуган, — зачем ты так поступаешь, хилереми⁈ Ты же должен заботиться обо мне, оберегать меня! Почему ты делаешь мне больно⁈
— Заботиться — это не только гладить по голове и утешать. Это — ещё и говорить правду, как бы она не была ужасна. А правда в том, что всё это — ненастоящее.
— Неправда! Настоящее! Настоящее!
— Как звали твоих родителей? — безжалостно спросил Сареф.
— Я… не помню! — выкрикнул Хим, которого этот вопрос окончательно загнал в тупик.
— Как же ты можешь этого не помнить! Это же твоя мама! Как ты можешь забыть имя своей мамы⁈
— Я… не знаю, — Хим, не выдерживая такого напора, заплакал — и иллюзия вокруг Сарефа снова содрогнулась, — я не знаю, не знаю, как так получилось!
— Ты отлично знаешь, как это получилось! — безжалостно продолжал Сареф, чувствуя, что осталось надавить совсем чуть-чуть, — ты не знаешь, как зовут твоих маму и папу, потому что у тебя их никогда не было!
— НЕЕТ!!! — взревел Хим… и, наконец-то эта иллюзия окуталась чернотой, всё вокруг заволокло мраком, и Сарефа понесло куда-то далеко…
* * *
Очнулся Сареф, лёжа на спине и с ушибленной головой, которая в месте удара отзывалась ноющей болью. Он с трудом сел, потирая затылок и пытаясь полностью прийти в сознание. И в этот самый момент… он услышал нечто странное. Нечто жуткое…
Это был вой. Вой зверя, который потерял самое дорогое, что у него было. Это звучало до такой степени… непристойно, что Сарефу захотелось убежать. Словно бы это было что-то неприличное, будто бы он подглядывал за чем-то очень личным, за чем-то, что не должен видеть. Но он взял себя в руки… потому что у него не было выбора. Он знал, кто это плачет, и знал, почему. И раз он из них двоих — старший, значит, и сильным должен быть он…
Повернувшись, он увидел, что в десяти шагах от него, лёжа на брюхе, скулит и воет Хим. Смотреть на это было ещё более невыносимо: он всхлипывал и рвал когтями камни под собой, словно верил, что если он выкопает землю под собой, пророет, пробьётся, то достанет до этой самой иллюзии, которая была так сладка, так желанна, в которую так хотелось верить — и которая утекла, как песок сквозь пальцы, оставив тебя с безжалостной пустотой и безысходностью в душе.
— Простите меня, хозяин, — завывал Хим, — простите!
— Всё в порядке, — Сареф подошёл к Химу и мягко похлопал его по плечу, — всё в порядке, Хим. Я не сержусь. Давай, иди сюда, — он протянул ему руки. И мгновение спустя Хим обнял его с такой силой, что Сареф взмолился о глотке воздуха. Но он ничем не показал того, что ему было больно. Хим же, обняв его, продолжал плакать.
— Мне так жаль, хозяин! — продолжал всхлипывать Хим, — мне так жаль! Это я должен был развеять свою иллюзию, это я должен был прийти вам на помощь! А вместо этого вы сами… вы сами вырвали себя из иллюзии, а потом ещё и меня… потому что я такой слабый и никчёмный, и не смог сам… и теперь вы… а я…
— Всё в порядке, Хим, — мягко повторил Сареф, — никто не мог знать, что оно будет вот так. И не будь так строг к себе. Ты сам знаешь, сколько тебе лет. Ты сам знаешь, что это не может не иметь последствий.
— Но… хозяин, — Хим продолжал всхлипывать, — вы увидели мою мечту… такую гадкую! Что я сам хочу быть… как все. Быть… не собой.
— За что же ты себя винишь, Хим? — тихо спросил Сареф, — за то, что мечтаешь быть обычным Жителем Системы? За то, что мечтаешь иметь свою собственную судьбу? За то, что мечтаешь жить так, как ты хочешь, и делать то, что ты хочешь? А не то, что хочет твой хозяин? Разве же это плохо? Разве плохо желать такого себе?
— Плохо, хозяин, — ответил Хим, — нас учат, что это плохо.
— А откуда вообще берутся хилереми? — спросил Сареф, чтобы хоть как-то его отвлечь. — Как вы приходите к Спящим?
— Я… я не помню, хозяин. У меня не было Спящего, вы же знаете. Меня… или мой дух, или мою душу… её, когда… призвали, или создали… её сразу заточили в Радужный Пункт Развития, и мастер Адральвез вложил в него знания, которые мне нужны были для моего задания. И полностью я очнулся, пришёл в себя и стал расти только полгода спустя после того, как вы поглотили эту Радужную Эссенцию. До того момента я даже не осознавал себя.
— А если бы я не взял тогда в руки эту Радужную Эссенцию? — спросил Сареф.
— Я думаю, Мёртвому Королю воров было приказано, чтобы это произошло любой ценой. Вы же помните, что он сначала раскидал всю вашу группу, а только потом перед вами прикинулся побеждённым и беспомощным. Чтобы вам никто не мешал. Если бы вы не захотели брать её в руки — уверен, он бы нашёл другой способ.
Эта отвлечённая тема позволяла Химу понемногу успокаиваться. Теперь он уже почти не всхлипывал, но всё так же крепко обнимал Сарефа. Как… да, наверное, как отца или старшего брата, которых у Хима не было, и которых, вероятно, ему так не хватало.
— Послушай, Хим, — Сареф, видя, что хилереми почти успокоился, мягко продолжил разговор, — мы об этом уже говорили — но я скажу это ещё раз. Это не плохо, что ты желаешь себе хорошей жизни. Это не плохо, что ты хочешь быть свободным. Если это твои желания и твои мечты — то это хорошие мечты, что бы ни думали по этому поводу остальные. И если для тебя это настолько важно, обещаю: если только у меня будет возможность — я сделаю это для тебя.
— Спасибо, хозяин, — ответил Хим, ещё сильнее обнимая Сарефа, — признаться, раньше я думал, что это задание было моим проклятием. Мне не дали вырасти, не дали набраться сил… меня просто выкинули из клана Зинтерра и готовы были мной пожертвовать. А сейчас — я понимаю, что ни один другой хозяин не сделал бы столько для меня. Даже, наоборот… любой зинтерровец, узнав, о чём я мечтаю, посчитал бы меня бракованным и
