сломал ей руку. Слышишь, как она скулит?
Сначала Теолрин решил, что это какая-то хреновая метафора, но затем, навострив слух, с содроганием понял, что действительно слышит какие-то похожие на скулеж звуки, доносящиеся с той же стороны, что и вещающий голос.
— У тебя два варианта дальнейших действий, — прокричал голос, и Теолрин вспомнил его обладателя. Мощный. Это был он. Но... разве Джейл не врезала ему здоровенным камнем по затылку?.. — Первый: ты продолжаешь буянить, и я ломаю ей вторую руку. Потом ломаю ноги. Если и это тебя не угомонит... Что ж, сломаю ей шею, а потом примусь за тебя.
«Он блефует. — Сердце Теолрина застучало в быстром тревожном ритме. — Однозначно блефует»,Или нет?..
— Второй вариант: ты бросаешь оружие и возвращаешься в нашу славную компанию. В этом случае и ты, и твоя подруга останетесь живы... по крайней мере до тех пор, пока мы не передадим вас в руки Ковена. Я прав, Кройх? — Пауза. — Кройх?
Один из ближайших к Теолрину силуэтов шевельнулся.
— Все верно. — Голос Кройха, обычно громкий и надменный, звучал слегка вымученно. Похоже, пара стекол из костра все же угодила в него. — Бросай оружие, говнюк, и, так уж и быть, я не прикончу тебя здесь и сейчас.
Взгляд Теолрина нервно заметался среди чуть подсвеченных силуэтов. Им овладела нерешительность. Он ведь был уверен, что все у него в руках, что он полностью контролирует ситуацию...
— Этот урод распорол мне плечо, — прозвучал чей-то голос неподалеку от Кройха. Кажется, это был Эктерес. — И убил Блэдвейна...
— Я знаю, Экти, — прошипел Кройх. — И, поверь, он ответит за это.
Кто-то, лежавший на полу, взвыл голосом, полным предсмертной агонии. Еще кто-то раскашлялся.
— Я считаю ровно до трех, — вновь заговорил Мощный из глубины зала. — И если на счет «три» ты все еще будешь при оружии, я ломаю твоей подруге вторую руку.
После осознания услышанного сердце Теолрина словно слетело с катушек — настолько громко оно принялось биться в его груди. Руки и ноги пробрала дрожь — меч и топор словно резко потяжелели, а ноги онемели, так и норовя подкоситься.
— Раз.
Теолрин нервно сглотнул громадный ком, застрявший где-то в горле. Почему-то он не сомневался: этот придурок Мощный сдержит свое слово. Непременно сдержит. Если бы Джейл была чуть ближе, возможно, у него и были бы какие-то шансы успеть остановить Мощного, но отсюда... Он не успеет, даже если прибегнет к силам Летающего. Значит, никаких дополнительных вариантов. Нужно просто выбрать.
— Два.
Теолрин сделал глубокий вдох, прекрасно понимая, что время на исходе. Жизнь Джейл... Готов ли он заплатить столь высокую цену?.. Один раз он уже предал Джейл. Пойдет ли он на это вновь? Готов ли он разменять ее жизнь на собственную свободу? Сомнения терзали Теолрина, словно тысячи острейших ножей.
— Два с половиной.
Он убьет их всех. Может убить, по крайней мере — Теолрин был в этом свято уверен. Но нужна ли ему такая свобода? Свобода, омраченная тем, что он добровольно отправит Джейл на тот свет. Теолрин никогда не считал себя кем-то вроде благородного рыцаря из доинхаритамнийских легенд и баллад — и путешествие в столицу лишь укрепило его эгоистично-практичные взгляды. Но Джейл... Она не была для него просто кем-то — и дело вообще не в том, что однажды у них была близость. Она спасла его. Вытащила из той бесконечной пропасти, которая безвозвратно засасывала его. Спасла, хотя могла оставить силу осколка себе. И все же... Предоставится ли ему еще один шанс побороться за свободу? Теолрин сильно в этом сомневался. Очень сильно.
— Т-тр...
Все еще не уверенный в том, что поступает правильно, Теолрин бросил на пол меч с топором. Гулкий звон эхом пронесся по башенному залу.
Почти сразу он пожалел о принятом решении — его так и потянуло броситься обратно за оружием. Он сдержался. С трудом.
«Какой же я дурак», — подумал Теолрин, напрягая челюстные мышцы до скрежета в сжатых зубах.
На какое-то время в башне стало тихо. Снаружи перестал стучать дождь и грохотать гром, внутри смолкли крики и стоны. Тишина. Звук его поражения. Такого странного, такого глупого, такого бессмысленного...
Лишь холодный ветер посвистывал между камнями башенных стен, нарушая эту хлипкую тишину, когда люди Кройха бросились на него с остервенелой яростью и заставили упасть на колени.
Опять.
* * *
Джейл было больно.
Чертовски больно.
Кто-то однажды ей сказал, что для женщины самое болезненное — это роды. Кажется, это говорила какая-то многодетная мать, из тех, что считают, что благодаря материнству познали все тонкости и секреты этой жизни. Интересно, этой свиноматке ломали руку? Если нет, то ей стоило бы попробовать. Ощущения просто незабываемые.
Ее снова связали (на этот раз использовав куда больше веревок) и посадили в угол недалеко от стенного пролома. Двое ублюдков держали ее и сидящего в нескольких шагах Теолрина под прицелом стеклострелов, пока Кройх, Мощный и Проповедник, изрыгая проклятье за проклятьем, возились с убитыми и тяжело ранеными. Насколько могла Джейл оценивать ситуацию сквозь пелену боли, Теолрин прикончил двоих (вместе с тем ублюдком, с которым пошел наружу) и еще двоих хорошенько исполосовал — так, что их жизнь находилась под большим вопросом. Остальные — все за исключением Мощного — тоже были ранены, правда, не так сильно. Похоже, в какой-то момент чудила использовал-таки свои новые силы... пусть и в итоге это ему не помогло.
Джейл бросила на него косой взгляд и почти сразу же отвернулась. Она слышала, как Мощный докричался до него и, угрожая ей, вынудил того бросить оружие. В тот момент где-то внутри нее сидело желание прокричать ему что-то вроде «Забудь про меня, мочи ублюдков!»... Где-то очень глубоко. Конечно, она не хотела умирать. Конечно, она надеялась, что он сдастся. Что ж, ее желание исполнилось. Она жива и, скорее всего, будет жить еще какое-то время. Вот только нужна ли ей такая жизнь? Джейл понимала: теперь Кройх вместе с остатками своей шайки и глаза с них не будут сводить. Значит... Никакого шанса на
