Великая орда грома и молний в одночасье покорила лучезарные владение государя-солнца. К счастью, продолжения страшной битвы за небосвод и падения света Найджел так и не смог лицезреть. Пришло время смениться караулу.
Мальчик помнил про обещание поговорить с ямщиком о всех опасениях, но когда увидел мистера Барлоу передумал.
— Просто погода совсем не подходит для такого разговора, — подумал Найджел, ни за что не желая признаться себе в нерешительности.
— Слабак! — хмыкнул голос внутри его головы.
— А вдруг все это просто глупые сомнения? — огрызнулся мальчик в мыслях. Он увидел возницу, занявшего свое место, и не на шутку перепугался. — Как отнесется ко мне человек, которого я в лицо назову похитителем? Захочет ли и дальше путешествовать со мной?
Пожелав ямщику доброй ночи, мальчик полез в повозку. Нужно было улучить подходящий момент, когда Эрик меньше всего этого ожидал, и ненароком поинтересоваться о той самой академии или придумать какие-нибудь каверзные вопросы. Если мистер Барлоу попадется в одну из расставленных ловушек, ему придется рассказать про все без утайки.
Приняв такое решение и вполне довольный собой, Найджел отправился отдыхать. Ямщик, так и оставшийся в облике старика после истории со злополучной деревней, уселся поудобней на козлах и задрал голову вверх, осматривая небо. Крупная дождевая капля с неудержимой яростью, словно шершень, вонзилась ему в руку.
— Быть буре, — обратился кучер к Ромулу и с вызовом посмотрел на темневшее с каждой секундой небо.
Проливной дождь, ведший свою кавалькаду рука об руку с громом и молниями, казалось, поглотил весь божий свет. Неудержимый ураган, который мог родиться лишь в самых зловещих уголках империи, окружал их со всех фронтов. Эрик Барлоу походил теперь совсем не на ямщика торговой повозки, а на капитана, направлявшего свою каравеллу в самое сердце шторма. Он выглядел, как никогда довольным.
— Ха-ха, плевать я хотел на этот дождик. Чем меньше любопытных зевак нас увидят — тем лучше! — громко рассуждал он, резко нахлобучив непромокаемый капюшон на лоб. Небо разразилось оглушительным ударом прямо над его головой, словно ураган услышал слова возницы и принял дерзкий вызов. Эрик Барлоу снова посмотрел на тучи, и глаза его были черней самых темных грозовых облаков.
В этот момент Найджел как раз зажигал лампу, но от неожиданного треска и грохота в испуге присел на стул. Поняв, как нелепо это выглядело, он взъерошил волосы и рассмеялся.
— А ты чего уставилась? — с вызовом обратился он к книге, ехидно поглядывавшей на него узорчатой филигранью.
Выдохнув, Найджел подвинулся ближе к столу. Его тело скромно попросило немного отдыха, но мальчик решительно отказался от этого предложения с мыслями «в такую грозу все равно не уснуть» и «днем я уже достаточно подремал». Бедная его голова поняла, что нормального сна ей снова было не видать, расстроилась и потяжелела.
Странные предупреждения о древнем артефакте, рождавшиеся на задворках сознания, страхи — все это отступало, стоило книге попасться ему на глаза. Она манила его, как огромный самоцвет привлекает гнома. Только это был не драгоценный камень, а толстая книга в кожаном переплете, разрисованная стальными узорами и украшенная маленьким золотистым замочком. Этот маленький бессердечный негодник оставался совершенно глух к просьбам и мольбам Найджела. Сколько мальчик ни бился над замком, тот никак не соглашался открыть ему секреты таинственной книги.
Юный исследователь артефактов немного отодвинулся от книги и переставил стул в сторону. То ли в историях мистера Барлоу, то ли в старых рассказах, он слышал, что главный герой мог решить проблему, взглянув на нее с другой стороны или под другим углом.
— Да ну! Как им это, вообще, удается?! Я уже посмотрел на нее со всех сторон, но все равно не понимаю, как открыть! — спустя некоторое время обреченно заявил Найджел.
Громыхнуло три раза подряд. Потоки воды шумно скатывались с крыши повозки под колеса. Раскачиваясь на стуле, мальчик решил заняться невероятно важным и увлекательным делом — одновременно считать до ста и выяснить, сколько ударов грома прогремит за это время.
К сожалению, произвести исчисления ему так и не удалось. Досчитав до шестидесяти он отметил пять сильных ударов и четыре отдаленных. Пока он вслушивался в грозу и внимательно проговаривал про себя цифры, глаза его, не отрываясь, смотрели на книгу, теперь как на простую вещь. Все внимание занимал счет. Проклятье! Он чуть не сбился после сорока пяти.
Резная филигрань. Она-то и заставила его остановиться. До этого мальчик принимал ее за красивую окантовку, но была ли она простым украшением? Найджел принялся изучать стальной рисунок.
— Посмотрим, — тихо прошептал он и провел пальцем по волнистым линиям. Это точно была не сталь и не какой-то другой металл. Да, филигрань напоминала толстую серебряную нить, но железо не бывает теплым и не отзывается на прикосновения людей. Не просите объяснить, для этого в человеческом языке не найдется подходящего слова. Книга просто отзывалась, и все тут.
Серебряная кайма затеплилась синеватым свечением. На кожаной обложке выступили руны того же цвета. Вся колдовская иллюминация переливалась, иногда завитки украшения и символы гасли; вместо них загорались другие части рисунка и новые знаки. Несмотря на важную перемену, мальчик не спешил ликовать из-за рунического представления.
— Замок ведь не открылся. Чему тут радоваться?
Найджел сидел и самым бестолковым образом глядел на чуть светившуюся рунопись. Делал он это достаточно долго, чтобы его суставы онемели и заныли, как избалованные дети. Чего ему было не занимать, так это упорства. К сожалению, с древними языками дело обстояло куда хуже. Руны очень напоминали те, что он видел в книге, и это совсем чуть-чуть затрудняло положение. Будто этого было мало, они еще загорались и гасли.
— И это вряд ли глупая игра света, скорее всего — мудреный шифр, — с кислой миной подытожил языковед-неудачник.
Минуло еще каких-то несколько часов. Теперь изменялся не только мудреный рисунок на обложке. Лицо Найджела тоже стало приобретать разные незамысловатые черты, в основном похожие на те, которые его так удивили в Эрике во время их встречи с двумя рыцарями.
Пришло время признать поражение. Будь то хитрая загадка коварного волшебника или насмешка древнего божества — разгадать обычному человеку ее было не под силу. Запертые двери не откроются без ключа от одного желания, даже если очень долго на них смотреть. Можно, конечно, как следует попросить их открыться, но только если разборчиво и вежливо назвать имя человека, живущего за этой самой дверью. Между прочим, замочная скважина не нос, вставлять туда палец и пытаться его повернуть совершенно бессмысленно. Мальчик это прекрасно понимал, но на всякий случай этот способ он тоже попробовал.
После очередного провала Найджел поднялся на ноги, поскрипывая засиженными коленками, и решил проветриться, а заодно и проведать мистера Барлоу на передовой. Дождь так сильно молотил по стенам повозки, что возницу могло смыть очередным мощным потоком.
— Нет, это нельзя так просто оставить! — осадил он сам себя, вернулся к столу и с усердием прилежного ученика уселся за книгу, словно она была недоделанным домашним заданием.
Правая рука Найджела случайно коснулась раскинувшихся волн мерцавшего украшения. Задумавшись, он стал неосознанно водить пальцами по рисунку. После нескольких безрезультатных минут размышлений мальчик оторвал руку и издал непередаваемый, неповторимый и совершенно нечленораздельный звук. Легкое свечение, которое испускали плавные волны, угасло. Вообще, потухло не только свечение; не было больше ни волн, ни филиграней. Картинка рассыпалась на сотни частей, как разбившаяся вдребезги фарфоровая ваза.
— Ой, — не найдя, чего еще добавить, вымолвил уничтожитель древних рисунков. Он быстро смекнул, что вся история с книгой сулила ему мало хорошего, но даже не представлял, насколько хуже был переплет, в который он мог вот-вот попасть.
