- Ты что ж, мать, совсем девку распустила, а?
- Василий Гаврилович, дорогой, да я и помыслить не могла, что она, охламонка эдакая, сотворит такое! – охнула Степанида Пантелеймоновна. – Какая муха ее укусила, не пойму!
- Разберемся… - купец направился в гостиную. – Скажи, чтобы на стол накрывали! Опосля дороги перекусить хочу! А потом и к дочери на беседу… Ты посмотри на нее… Вздумала супротив родной семьи голову поднимать? Ничего… ничего… я ей устрою…
Степанида Пантелеймоновна помчалась на кухню, не заметив, что на самом верху лестницы стоит Минодора, прислушиваясь к происходящему. Девушка испуганно закусила губу, а потом быстро пошла в свою комнату.
Жлобин налил себе рюмку водки, облизнулся, бросив взгляд на тоненькие пластиночки сала на темном ржаном хлебе. Но только он поднес рюмку ко рту, как в дверях появился слуга.
- Чего тебе? – купец недовольно взглянул на него.
- Василий Гаврилович, к вам гость, - слуга растерянно развел руками.
- Какой еще гость? С дороги отдохнуть не дадут! – Жлобин поставил рюмку на стол. – Кто?!
- Говорит, что сыщик! Жариков Артемий Осипович. О!
- Сыщик? – удивился Василий Гаврилович. – Ну, проси. Чего уж… Сыщик, етить-колотить…
Через несколько минут в столовую вошел молодой человек приятной наружности и, вежливо склонив голову, поздоровался:
- Добрый день, Василий Гаврилович. Позвольте к вам обратиться.
- Чего это от меня сыщику понадобилось? – купец нахмурился.
- Я о Минодоре Васильевне поговорить пришел, - молодой человек смело уставился на него упрямым взглядом.
- А с ней-то что? – Жлобин напрягся. – Присаживайтесь, Артемий Осипович, да поведайте, наконец, с чем пришли!
- Жениться я на ней хочу, - выпалил сыщик, усаживаясь на краешек стула. – И настроен я решительно.
Василий Гаврилович, несколько секунд молча смотрел на него, а потом громко захохотал, хлопая себя по коленям.
- Ты? Ты-ы?! На купеческой дочери?! Совсем ополоумел?!
- А вы меня не оскорбляйте, Василий Гаврилович… Я ведь и ответить могу… Только мой ответ вам, ой, как не понравится! – Артемий скривил губы в хищной ухмылке. – Я ведь пока ожидал вашего приезда, не поленился, да узнал кое-что.
Жлобин перестал смеяться, и в его глазах полыхнула злость.
- Ты мне угрожать надумал, прыщ? Псина легавая?
- А я ведь знаю, какие вы махинации со спитым чаем устраиваете. Скупаете в трактирах и ресторанах использованную заварку, сушите ее и продаете по цене нормального чая, - сыщик говорил спокойно, даже немного насмешливо. – О масле и говорить, наверное, не стоит, да, Василий Гаврилович? Как вы в бочки камни для весу кладете… Продолжать?
- Ах, ты… - Жлобин побагровел. Его кулаки сжались. – Да я тебя…
Но вдруг он рассмеялся. Хохотал долго, раскатисто, после чего сказал:
- Ну и ловкач… ловкач… Давай-ка выпьем.
Он плеснул водки в кружку, приготовленную для чая, и мужчины выпили.
- А может, и обсудим дело-то твое, с которым ты заявился… - Василий Гаврилович внимательно посмотрел на наглого сыщика. – Пригодишься ведь. Рвач.
Артемий довольно ухмыльнулся. Похоже, все сработало. Прощай, бедность. Он ведь о Минодоре знал все. Интересовался, с кем полюбовница князя грузинского дружбу водит. Мысль пришла неожиданно, и какой же сладкой она была… Корову эту окрутить - много ума не надо. Зато потом всю жизнь как сыр в масле катайся!
______________________
* Эрнест Генрих Бо — российский и французский парфюмер, создавший знаменитые альдегидные духи Chanel No. 5, которые принесли ему славу.
* Альдегиды – химические вещества, в чистом виде напоминающие запах прогорклого сливочного масла, но стоит их разбавить, как они начинают звучать по-иному, приобретая легкий аромат цветочной свежести. Удивительная черта альдегидов – подстраиваться под естественный запах кожи, усиливая ведущие ноты всей парфюмерной композиции. Запах альдегидов чем-то напоминает шипр или пудру, запах только что задутой свечи.
Глава 66
Минодора не могла усидеть на месте. Она ходила по комнате из угла в угол и отчаянно переживала о своем будущем. Интересно, о чем говорят батюшка и маменька?
Девушка не выдержала и все же покинула свое убежище. Осторожно спустившись по лестнице в переднюю, Минодора вдруг остановилась, услышав голоса. Это точно не маменька… Разговаривают двое мужчин.
Она тихо вошла в гостиную, потом приблизилась к приоткрытой двери столовой и заглянула внутрь. Сыщик! Он здесь! Сердце девушки заколотилось с такой силой, что стало трудно дышать. Господи, помоги! Как же он быстро прознал, что батюшка приехал! И часа не прошло!
Минодора прислушалась. Мужчины говорили о ней! И отец не злился… Как странно… Батюшка потчевал гостя водкой, смеялся своим густым раскатистым басом и все это выглядело как посиделки двух давних друзей.
- Сейчас прикажу, чтобы Дору позвали, - вдруг сказал Василий Гаврилович. – Небось, обрадуется-то девка.
Девушка испуганно отпрянула от двери и помчалась обратно в комнату. От волнения у нее темнело в глазах. Казалось, еще секунда, и она потеряет сознание.
Забежав в комнату, Минодора бросилась к зеркалу, быстро припудрила раскрасневшееся лицо, поправила волосы и схватила книгу. Как только она села на кровать, в дверь постучали.
- Да, кто там?!
Вошла служанка и радостным голосом объявила:
- Минодора Васильевна, вас батюшка видеть желают! Немедля!
- Иду, - девушка отложила книгу, не спеша поднялась, огладила юбку и лишь потом вышла в коридор. Волнение не покидало ее.
- А вот и голуба наша! – воскликнул батюшка, когда она вошла в столовую. – Ну что, Дорушка, вот и жених явился. Говорит, жить без тебя ему невмоготу. Что скажешь?
Счастье затопило ее горячей волной, и Минодора кивнула, не глядя на Артемия.
- Я согласна, батюшка.
- Вот и отлично. Присылай сватов, Артемий Осипович, - купец звонко хлопнул в ладоши и крикнул слугам: - Несите водки еще и закуски поболее! Да Степаниду Пантелеймоновну покличьте!
Девушка подняла глаза, чтобы взглянуть на возлюбленного. Как же это батюшка согласился? Что такого сказал ему сыщик? И тут ее словно кипятком обдало. Артемий смотрел на нее, как-то странно… Минодора сначала не могла найти определение его взгляду, а потом похолодела. Он смотрел на нее с брезгливостью! Именно ее она видела во взгляде Сергея Фролова, когда пыталась взять молодого человека нахрапом в саду.
Но как только их глаза встретились, взгляд Артемия моментально изменился. В нем появилось восхищение, нежность и нечто такое приторное, отчего сводило скулы.
- Иди, дочка, к нам, - позвал ее Василий Гаврилович. – Чего ты в дверях замерла? От счастья дар речи потеряла?
Сыщик поднялся и направился к ней, а Минодора не могла сдвинуться с места. В ее душе бушевало такое смятение, что на глаза выступили непрошеные слезы. Нет, она не могла ошибиться… Артемий брезговал ею. Для него она была той же Квашней, как и для остальных. Но тогда зачем все это? Зачем он говорил слова любви? Зачем целовал?
- Прошу вас, Минодора Васильевна, - новоиспеченный жених подал ей руку. – Пожалуйте к столу. А это что у вас на шее? Неужто склаваж* с бриллиантами?
Девушка машинально положила руку на украшение. Его и серьги с жемчугом она оставила, чтобы отсутствие украшений не бросилось маменьке в глаза.
- Я за него целое состояние отдал! – с гордостью произнес Василий Гаврилович. – Дочь моя ничем не обижена!
Минодора не понимала, что происходит. Алчность во взгляде Артемия совсем испугала ее. Она нахмурилась, а потом ее брови взлетели вверх.
Ах, вот зачем я понадобилась… Вот тебе и влюбленный! А какие слова говорил! Соловьем заливался! Ну, ничего… Даже если удалось батюшку уговорить, то с ней так просто не сладить!
Сердце девушки разрывалось от боли, перед глазами стоял туман от слез, и она судорожно вздохнула, сдерживая рыдания. Жизнь не переставала бить ее. Да все по тому же месту.
