— Что случилось?
— Смена цикла, — сдержанно ответил старик. — Его Величество нервничает.
— Понятно. Что лорд сказал, прочитав послание?
— Что в нем содержатся любопытные аргументы. И он не отказался бы побеседовать с автором здесь, в столице. Если тот, конечно, сможет приехать. О других вариантах речь не идет. Так он и просил передать.
Ясень почувствовал облегчение. Все отменяется! Сановник слишком горд и упрям, чтобы спасаться бегством. Теперь со спокойной совестью можно вернуться на плоскогорье и рассказать Угрю, что с наскока решить проблему не удалось. Не штурмовать же, в самом деле, королевский дворец?
— Спасибо, — сказал Ясень, — вы очень помогли нам. Не буду больше отнимать у вас время. Может быть, еще свидимся, но не будем загадывать.
— Удачи, молодой человек. И, будьте добры, передайте Тайе…
Закончить фразу он не успел.
Где-то рядом ударил колокол. Все на базаре вздрогнули и замолкли. Гулкое эхо тяжело растаяло в воздухе, еще несколько мгновений висела мертвая тишина, а затем площадь взорвалась многоголосым ревом.
Ясень несколько растерялся и не сразу сообразил, что случилось. Опомнился лишь после того, как старик торопливо полез в карман и достал «глазок».
Над городом заплакало солнце.
Ясень тоже вытащил затемненное стеклышко и посмотрел наверх. Три слезы на солнечном лике виднелись четко — две в верхней части и одна ближе к центру. Наверно, чуть позже появятся и другие. А может, и нет — все-таки сменяется не великий цикл, который длится тысячу лет, а обычный, десятилетний. В любом случае, теперь народу будет что обсудить. Люди вокруг орали, перебивая друг друга. Торговцы и покупатели, забыв про товар, тыкали пальцем в небо.
Толпа задвигалась, многие заспешили к выходу, другие, наоборот, зачем-то лезли на площадь. Старичка оттерли от Ясеня. Впрочем, это было уже неважно. Ясень протолкался к воротам. За пределами рынка стало свободнее. Стражников заметно прибавилось, и они умело направляли толпу.
Он добрался до коновязи, вскочил в седло. Услышал, как рядом крикнули: «К храму, еще успеем!» Ясень понял, что кто-то из светлых братьев сейчас обратится к жителям, заинтересовался и поторопил коня.
Храм стоял между «чистым» и «грязным» городом, намекая, что воля неба для всех едина. Он представлял собой усеченный конус, сложенный из белого камня и разделенный широкими вертикальными прорезями — по одной с каждой стороны света. В этих прорезях располагались входы, а между ними на стенах горели гигантские знаки солнца из червонного золота.
У главного входа как раз устанавливали помост. Открытое пространство перед ним стремительно заполнялось людьми. Стража следила, чтобы не было давки. Ближе к зданию пускали тех, кто пришел пешком, а конных держали на расстоянии.
На помост взобрался жрец в бело-золотом одеянии. Наверно, именно он теперь выполнял обязанности первого иерарха. Или, может, просто считался в храме лучшим оратором. Жрец был огромен, как бык, с толстой шеей и красной мордой. Сжав пудовый кулак, он навис над толпой и проревел чудовищным басом:
— Внемлите все, кто слышит! Солнце уронило первые слезы. Оно, светозарное, рыдает по вам. Да, по вам, погрязшим в грехе и похоти, презревшим заветы неба. Кто, как не вы, повинен в том, что творится ныне? Кто, как не вы, допустил, что мрак вползает на наши улицы? Лучший из нас, светлейший брат-предстоятель, вчера был подло убит! Убит по дороге в храм, где он проводил дни и ночи в неустанных молитвах…
Толпа испуганно ахнула — похоже, не все еще знали новость. А Ясень подумал хмуро: «Брешешь, бугай. Не в храм он ехал, а домой, жрать…»
— Или, может быть, вы забыли, — гремел красномордый жрец, — что твари из тени — рядом? Они таятся, прикидываясь людьми, и поджидают момент, чтобы забрать ваши души. Оглянитесь, глупцы! Возможно, одна из тварей уже стоит среди вас и давится смехом, а в глазах пылает мертвый огонь…
Ясеню вдруг стало трудно дышать. Он ощутил, как что-то жжет его изнутри. Точнее, он чувствовал это уже давно, но только сейчас обратил внимание, услышав подсказку. Жжение это, как он теперь понимал, возникло с ударом колокола. Словно первые слезы солнца пробудили тот дремлющий огонек, о котором Ясень почти забыл за время жизни на плоскогорье.
Ему почудилось, что вокруг потемнело, будто уже наступили сумерки. Потом он понял, что солнце светит по-прежнему, но воздух наполнился жирным пеплом. Людские фигуры перед помостом тлели, как головешки в костре, истаивали в бледно-лиловом пламени, а ветер подхватывал то, что от них осталось, и с хохотом развеивал над столицей…
Ясень сжал зубы, твердя себе, что это лишь наваждение, виденное уже много раз. С трудом, но все-таки успокоил дыхание. Пепел перед глазами понемногу рассеялся, языки пламени улеглись, и люди вернулись к своему привычному облику. Жжение в груди, правда, не исчезло, а лишь притупилось. Огонь будто намекал, что готов снова разгореться в любой момент.
— Раз за разом солнце дает вам шанс, — гремел светлый брат с помоста. — Оно, всевидящее, ждет и надеется, что вы очиститесь и обратитесь к свету. Но всякий раз вы обманываете его, сбиваетесь с истинного пути, совращенные лживой тенью. И лишь его слезы спасают вас, смывая грехи и скверну…
Развернув коня, Ясень выбрался из толпы. Рев жреца утомил его, даже голова заболела. Пора было заняться конкретным делом. А именно, найти Хлада, который не явился на встречу. Чернобородый оставил адрес — он предпочел жилье в одном из бедных кварталов. Туда же, по его словам, должны были подтянуться верные люди.
Храм с многотысячной толпой остался, наконец, позади, но и на обычных улицах было полно народу. Похоже, из домов сегодня выползли все, включая немощных стариков, младенцев и ленивых котов. И, конечно, все как один таращились на солнечный диск.
Добравшись до места, он издали узнал нужный дом — третий от перекрестка, выкрашенный дешевой серо-зеленой краской, с убогими резными наличниками. И сразу понял, что дело неладно. Забор был повален, а рама одного из окон обожжена, словно внутри недавно потушили пожар.
Не сворачивая, Ясень миновал перекресток. Нет смысла теперь выяснять, что именно там стряслось, да и нельзя привлекать внимание. Понятно одно — Хлад уже не в игре. Либо убит, либо схвачен стражей. На этот случай Угорь отдал четкий приказ — не лезть на рожон и быстрее убираться из города.
Но Ясень знал — судьба привела его в столицу не для того, чтобы теперь просто так отпустить обратно. Вздохнув, он свернул к дворцу, и огонь в груди коротко полыхнул, одобряя его решение.
Охрана у башни была усилена. Ясень показал драконий знак-кругляш и терпеливо ответил на все вопросы — кто его пригласил и зачем. Въехал во двор, оставил коня на попечение слуг и подумал мельком, что уже привыкает к таким удобствам. Правда, тут же несколько приуныл, вспомнив, что Криста, как всегда, наверху, а пользоваться подъемником имеют право только Древнейшие. Пришлось тащиться по лестнице — при том, что башня имела в высоту не менее ста локтей.
