Ражный завернул её в шинель и понёс по лестнице вверх. Сёстры пришли в себя, завизжали, заохали, прикрыли наготу сарафанами, но стояли босые, говорили теперь наперебой, даже Ульяна ожила.
—Лела пошла купаться! — с восхищённым страхом объясняла она. — А Дива как вынырнет перед ней!..
—Она за ноги Лелу схватила!
—В общем, схватила—и в воду!..
—И давай топить!
—Рыжая такая! Огненная!..
—Не рыжая, а чёрная! Брюнетка!
— Волк спас!..
— Прямо с берега на неё как прыгнул!
— Дива и убежала!..
— Да она нырнула!
— Нет, убежала!..
Ражный занёс Лелу в баню, ещё не выстывшую со вчерашнего вечера, и положил на полок. И там её начало колотить, скорее от холода и усталости, поскольку нервы у неё оказались спортивными, крепкими.
— Белые Дивы существуют, — вдруг удовлетворённо проговорила она. — Если веришь…
— А ты говорила, сказки, — Вячеслав закутал её в шинель. — Дыши чаще, сейчас согреешься.
— Надо проветрить лёгкие. — Лела задышала глубоко. — Чуть не погибла от ревности, Ражный… Ты умеешь возвращать жизнь? Умеешь?
Он вспомнил, как оживлял Милю, но помотал головой:
— Не умею.
— Значит, это твой волк… Где он?
— На улице…
— Он спас меня. Из воды вытащил и отогнал Диву… Что ты в ней нашёл?
— Да я её никогда и не видел. Но в руках держал, однажды, за шкуру…
— Всё равно… Утопила бы, да волк не дал!..
— Кто же на кого напал? — спросил он.
Лела загадочно улыбнулась.
— Знаю, ты ищешь богиню. Земные девы тебе не нужны…
Ему показалось, начался бред.
— Всё уже позади, — Вячеслав огладил волосы. — Ты в безопасности. А я всё равно её найду.
— Нет, Ражный, всё только начинается…
Лела вдруг перестала дрожать и дышать одновременно. Ражный склонился и увидел в сумерках затаённое голубое свечение звёзд.
— Чтобы завоевать богиню, — одними губами и как–то сонно пролепетала она, — надо победить её. Или себя… Скорее себя…
Лела уехала на следующий день, внезапно, даже не попрощавшись.
Сквозь сон Ражный услышал, как завелась машина во дворе, и вскочил, когда фары «Опеля» уже таранили утреннюю мглу на мосту через Дивью реку. В тот миг он ещё не знал и знать не мог, что вдова увозит «персиянку» из вотчины. Накануне об этом никто и словом не обмолвился, но словно прямой удар под дых получил — перехватило грудь и заныло в солнечном сплетении. В это время забухтела электростанция в притворе, потом хлопнула входная дверь и вспыхнул свет на первом этаже. С улицы вернулись лишь сёстры в накинутых на плечи бушлатах — ходили провожать подругу…
Ражный спустился по скрипучей лестнице и сел на последнюю ступень.
— Значит, так, — по–хозяйски сказала сестре Арина. — Ты иди баню топить и печь в сарае. А я завтрак готовлю.
Ульяна отчего–то светилась и, всегда медлительная, тут поспешно продела руки в рукава бушлата и убежала исполнять приказание. Ходики на стене постучали и остановились на шести часах утра — гирька достала пола…
— Лела уехала? — спросил Ражный, хотя мог и не спрашивать: её кожаного пальто на вешалке у входа не было…
— Проводили! — весело отозвалась Арина, поджигая газ на плите. — У неё соревнования на носу, подготовиться нужно. Тренер ждёт, бассейн, дорожки и всё прочее… Здесь же плавать невозможно, сам видел.
— А баня зачем? — совсем уж не к месту спросил он. — Виноград весь передавили…
Арина принялась бить яйца на сковородку.
— Тётка Николая велела чаны вымыть, начисто. И всё оборудование… Потом просушить, накрыть мешковиной. То есть поставить на консервацию. А ещё рабочую одежду перестирать. Забот невпроворот!
— А мне что делать? — про себя спросил Вячеслав, но получилось, вслух.
— Тебе только бочки катать, оживлять брожение! — засмеялась Арина. — Чисто мужское дело, возбуждать стихию. Ну и нам помогать, если захочешь… Позавтракаем и пойдём с тобой в погреб. А ещё тётка наказала всячески тебя ублажать! Кормить, поить… В бане парить!.. Так завидую. Ну что не родилась араксом?
Ражный молча встал и вышел на улицу. Свет фар давно уже затерялся между гор, однако он увидел свечение над дорогой: ярко–синий, как плащ Манорамы, призрачный след. И только тогда ощутил, что непроизвольно и легко воспарил нетопырём. Никто больше не довлел над ним, не подавлял, не загонял летучий взор с высоты под теменную кость. Но сейчас возвращение полной воли не радовало, поскольку, мысленно умчавшись по синему следу, он узрел Лелу в тесном пространстве машины, точнее, её графический, чёрно– белый образ.
И точно так же, как провожая Дарью с Сычом, ощутил желание немедленно бежать следом, однако на сей раз удержал внезапный волчий вой. В первый миг показалось, он непроизвольно вырвался из собственной глотки, но в синем сполохе следа обозначилось каменное изваяние Молчуна. Он сидел на дороге возле моста, вскинув морду к небу, и его низкий, пронизывающий пространство голос откликался близким эхом, отражённым от останца.
— Ко мне, Молчун! — крикнул и тут же пожалел об этом: зверь не повиновался собачьим командам.
Вячеслав послушал вой и пошёл к мосту. Волк поперхнулся и замолк, но остался сидеть с раскрытой пастью.
— Ты чего, брат? — спросил Ражный. — Понравилась девица?.. Ну хороша она, берёт за душу. Только мы–то с тобой стреляные волки. Зачем нам то, что само в руки идёт? Это уже было, а что вышло, знаешь… Я пойду искать Белую Диву. Они есть на свете, Молчун. Пойдёшь со мной?
Волк тихо заскулил, однако даже не шевельнулся. Пространство над горами оказалось лёгким, всепроникающим, и требовалось усилие, чтобы загнать нетопыря на место.
— Всё, пошли! — Вячеслав повернулся. — Хватит тоску нагонять, и так тошно. Мне надо к поединку готовиться. Богини без боя не сдаются! — Помедлил ещё и махнул рукой. — Как хочешь…
Возвращаясь, он увидел, что из всех труб уже курится дым, а на востоке розовеет холодная по местным меркам заря. Девицы были за столом, однако не ели, сидя перед нетронутой пищей в напряжении, будто Ражного ждали. Едва он сел, как волк снова завыл.
— Тоскует по Леле, — определила Арина, обращаясь к сестре. — Волк влюбился в девушку. Интересно, правда?
— Нет, сегодня просто полнолуние, — между делом проговорила та. — Волки всегда воют…
— Почему он сидит у моста, на дороге? По которой Лела уехала?..
— Вячеслав! — вдруг осмелев, окликнула Ульяна. — Ты знаешь, почему они воют? Ты же давно держишь волка?
— Я его не держу, — пробурчал Ражный. — Он сам по себе…
Похоже, Лела всё это время подавляла скромницу и теперь она окончательно раскрепостилась.
