— Запросто, я, признаться, чувствую себя даже лучше, чем раньше.
— Неважно, договорюсь ли я с ним о войске или нет, потом мы отправляемся на север к диким племенам, которые чуть ли не до безумия суеверны. Они безукоризненно верят в то, что человек, обладающей хоть какой-то магической особенностью посланник богов, низвергнутый в этот мир для исполнения какого-то там несуществующего предназначения, — объяснил Фрост.
— Но как мы добьёмся их расположения?
— Твоими шрамами, — раскрыл замысел Фрост.
— Что в них такого особенного? — стало невдомёк Эрабору.
— Лекарка сказала, что яд напавшего на нас хищного ящера остался у тебя в крови, непонятным образом твоё тело изменилось. Едва твоё сердце начинает биться быстрее, как яд образует свечение, которое видно сквозь кожу, — объяснил король.
— Да уж… моя жизнь становится всё интереснее, — встав на ноги, пошутил собеседник. — А есть вероятность, что я умру или сойду с ума или ещё что-нибудь более пугающее? — заволновался Эрабор
— К сожалению, мы больше ничего не знаем, — ответил огорчённо Фрост.
— Ну что же, как велено Эзолусом прожить, пусть так и будет, — утешил себя Эрабор.
— Я рад, что ты жив и тебя не пугает то, что сталось с тобой. Сделай всё, что тебе необходимо и спускайся к реке, мы будем ждать тебя там, — распорядился Фрост, после чего быстро покинул комнату.
Эрабор не заставил себя долго ждать, не прошло и получаса, как он бодрой походкой спустился к реке, где его уже ожидали Огильд, Скогур, Салтус и его король. За рыцарем суетясь, бежала Айсэль.
— Я пойду с вами! — категорично заявила она. Фрост представил рыцаря своим недавним знакомым и затем все шестеро отправились к конюшням; оседлав лошадей, они отправились на север.
— Форас, конунг Вельтор Трауг любит всё блестящее, звонкое и грандиозное, пообещай ему что-нибудь эдакое, и он не сможет отказать, — посоветовал Скогур.
— Но, возможно, у нас могут возникнуть трудности из-за ежегодно намечающегося празднества, на которое съезжаются все ярлы Кальхейма, — с хмурым видом сообщит Огильд.
— Значит, обещать придётся много, — спокойно ответил Фрост.
Целый день плутая по промозглыми лесными тропинками, к вечеру путники достигли деревни Штромпильц.
— Ненавижу это дрянное место, — выругался Салтус.
— Да уж, я бы предложил держаться от этого места подальше, — посоветовал Скогур.
— А что не так с этим место? — поинтересовался Фрост.
— Эта деревушка известна отнюдь не торговлей вина, здесь чуть ли не каждую ночь дебоши в тавернах, и всегда из заведения кого-нибудь выносят с перерезанным горлом или выпотрошенным брюхом, — пояснил Салтус.
— За горсть серебра местные торговцы мать готовы продать, что уж говорить про воров и убийц, которые собираются здесь покутить, — буркнул Скогур.
— Лучше нам не привлекать к себе внимания, если не желаем ввязаться в драку, — предупредил Огильд, стараясь не смотреть на подвыпивших бородатых мужиков, престающих к молодой крестьянке.
— Неужели мы ей не поможем? — удивился Эрабор, хватаясь за рукоять меча.
— Здесь закон правды и чести не самый лучший закон. Напади мы сейчас на них, их прибежит ещё больше и тогда нам точно не сдобровать, — сказал Огильд, остановив рыцаря.
— Здесь на окраине есть гостиный двор, оставим лошадей там, — предложил Салтус.
Дорога, огибавшая деревню, вскоре привела путников на пригорок, а оттуда, спускаясь, поползла вдоль леса в сторону пристани. Гостиный двор, обнесённый стеной из леса, обычно пустовал. Путники беспрепятственно оставили лошадей и, вновь вернувшись на дорогу, продолжили идти вдоль кленово-ясеневой чащи и бурлящей реки. Вскоре они, гремя сапогами, зашагали по пристани к небольшому деревянному домику, стоявшему на бревенчатых сваях в нескольких шагах от берега. Пока Скогур настойчиво барабанил в дверь, казалось, что крыша сползает набок, стёкла трескаются, издавая неприятный хруст, а старое гнилое здание трясётся настолько сильно, что вот-вот рухнет, словно карточный домик. Через несколько минут упорства Скогур наконец-то получил ответ владельца в виде неразборчивого бормотания и мычания. В следующий момент из окна вылетело весло и упало к ногам Огильда, едва подошедшего к товарищу. Фрост резко остановился и удивлённо посмотрел на своих спутников. Затем из дома донёсся храп.
— Брось мне ещё одно весло или я вышибу дверь и утоплю тебя! — пригрозил здоровяк, передав брошенное весло Огильду. В следующий момент с недовольным бормотанием и ругательствами пьяный паромщик исполнил волю Скогура.
— По лодкам! — скомандовал Салтус, забрав весло у товарища.
Скогур едва лишь забрался в лодку, как лёг набок и тут же уснул. Огильд, не смыкая глаз, остался управлять, всю дорогу о чём-то напряжённо думая. Фрост любовался ночной красотой восточного кальхейма: рекой, по которой плыли кувшинки и неизвестные загадочно светящиеся лилово-голубые цветы, отвесными заросшими кустарниками берегами, с которым свисали, словно кудри, вьющиеся растения с алыми глазками. Айсэль задремала на коленях у Эрабора, который любовался природой, размышляя о том, что с ним произошло, Салтус, будто лишенный чувств, преспокойно управлял лодкой. Путники проплывали мимо могучих деревьев, чьи разросшиеся корявые исполинские корни то вырывались из земли, то словно руки тянулись к воде. Нередко встречались огромные речные камни либо с заточенными и обломанными, либо с гладкими и округлыми вершинами. Ближе к утру и Фораса, и Эрабора одолел сон. Вскоре ночная чернота начала отступать пред небесной фиолетово-лиловой ратью. За ней неспешно двигалась раскаленная золотая колесница, окружённая алым пожаром.
Огильд опустил подбородок на весло и задремал. Через несколько минут ветер играючи притронулся к его волосам и утомленному сонному лицу. Криольд тут же открыл опухшие покрасневшие глаза и вовремя выровнял лодку, едва не налетевшую на речные камни. Кальхеймец чуть снова не заснул, но на этот раз его оберегли тёплые золотые лучи.
Раздался глухой шум, словно пустые бочки ударились друг о друга. Скогур, протёр глаза и, неохотно, поднялся на ноги, растолкав Фроста. Огильд привязал лодку к пристани и передал весло в руки, находившемуся там седобородому паромщику с лысиной на темени, который от удивления едва не выронил самодельную трубку и не захлебнулся дымом.
— Ну, чего ты смотришь на нас, как на приведений? — усмехнулся Скогур, похлопав старика по плечу.
— Так ведь не… — не успел договорить паромщик.
— Ему некогда было, он блудил с бутылкой всю ночь, мы решили ему не мешать, — пояснил Салтус, ступив на пристань и протянув старику второе весло.
