Между нами вклинивается кто-то, принимая удар на себя, и падает на колени передо мной. Тело реагирует само — в руке оказывается револьвер, который раньше достать я бы ни за что не успела, и я быстро стреляю в голову архангела три раза. Этого хватает, и с грохотом доспехов Рагуил валится на землю.
Взглядом я натыкаюсь на демоницу, закрывшую меня собой, и на быстро расползающуюся вокруг лужу черной крови. Двуручник неслабо полоснул ее под грудью, не повезло бы еще чуть-чуть, и она оказалась бы рассечена надвое. Кусая губы, я смотрю на задыхающуюся отступницу, на искаженное страшной болью татуированное лицо.
На тот безумный миг мне казалось, что это Габриэль решила меня спасти — это было даже кое-как логично. Но та, кто никогда не высказывала абсолютной преданности Аду и со скрипом подчинялась приказам… отступница, которая сама ушла в мир людей, вдруг спасает мою жизнь.
— Почему? — хмуро спрашиваю я, глядя то на умирающую демоницу, то на тело архангела.
— Ты важнее нас, — хрипло отвечает она. — Я не могла позволить тебе так глупо умереть.
Твою мать. Нам нужны были сведения, но я только что убила шанс найти Михаила побыстрее. Не рассчитала силы и ринулась в бой, помня о Рагуиле лишь то, что он никогда не был хорошим воином. Но времена меняются, и я в очередной раз попалась в эту ловушку, пожертвовав двумя воинами и бесценной информацией.
— Ты не обязана была… — начинаю я, чувствуя себя очень странно: спорить с умирающей вроде бы не стоит.
— Рика, — тихо говорит отступница. — Меня зовут Рика.
Ее скручивает новый приступ боли — на этот раз от магических узоров на ее лице. Покинув Ад, она лишилась всего, даже имени, но сейчас, на смертном одре, ей плевать на все законы и запреты — в последние мгновения своей жизни она хочет побыть собой.
— Спасибо, Рика, — шепотом говорю я. — И прости меня.
Ее алые глаза медленно угасают, теряя блеск. Последний раз вздохнув, она замирает, а лицо ее расплывается в блаженной улыбке. Несколько секунд я неотрывно наблюдаю эту картину, отвлекаюсь только, слыша за спиной осторожные, тихие шаги Габриэль.
Еще одна жертва на моей совести. Это другое, это не Нираэль, но она поступила бы так же.
— Почему ты не позволила мне помочь? — неожиданно робко интересуется она.
— Три на одного — это уже свалка, а не битва. Так вероятность случайно помереть увеличивается вдвойне. Мы ведь не умеем работать в команде.
Помолчав еще, я разворачиваюсь к мертвому архангелу. У него ничего уже не узнаешь, а жаль. Нужно было выстрелить один раз: это его сразу не убило бы, но страдал бы он знатно, и за это время можно было бы выведать все, что нам необходимо знать.
Ругаясь вполголоса, я поднимаюсь в воздух. Ни одного столба сигнального дыма не видно, значит, поймать второго архангела не сможем, да и так рисковать снова я не хочу. И если мы так плохо справились с Рагуилом, что там с остальными? Влад может взять магией, Азраэль сама архангел, а Рахаб умелый воин, так что за них и их напарников волноваться не приходится. Но вот подручные Люцифера или ребята из моего приграничного отряда…
— Как думаешь, сколько целей уже убрали? — Габриэль нагоняет меня.
— Три как минимум.
Это учитывая, что одного убили на моих глазах, а второго я вынесла сама. Но есть шанс все исправить, если поспешим и измотаем Михаила до прибытия Сатаны, который сейчас по моим прикидкам находится где-то на центральной площади, где идет основное сражение: над тем местом носятся ангелы и Падшие.
— Габриэль, думай! — Я едва сдерживаюсь, чтобы не схватить ее за плечи и не встряхнуть как следует.
Конечно, я не надеялась, что вся битва пройдет по четко выверенному плану — так просто не бывает. Но я хочу закончить побыстрее, пока не так много бессмысленных жертв. Однако Михаил или забаррикадировался в дворце Архангелов, или сражается в тылу. С уверенностью можно было ставить на оба варианта: никто никогда не знал, чего ожидать от Михаила.
— Я… я не знаю, — неуверенно признается Габриэль. — Они сменили планы, когда я ушла.
— Так, ладно, — оглядываюсь, оценивая ситуацию. — Предлагаю действовать по уже уговоренной тактике — будем приманкой.
— Что?
Она не успевает сказать ничего больше, когда я хватаю ее за руку и уверенно тащу вверх; Габриэль остается только лететь следом, если она не хочет остаться без руки. Поднявшись на необходимую высоту, я отпускаю ее.
— Крылья, — кратко приказываю я.
Наверняка архангел догадывается, чего именно я от нее хочу, но пока делает вид, что не понимает задумки. Ла-адно.
— Ты же архистратиг, черт тебя дери! Так что расправила крылья по-настоящему, чтобы Михаил обратил на нас внимание.
С сомнением глядя вниз, она почти готова согласиться.
— Тебе лучше закрыть глаза.
— Не сдохну, но спасибо за заботу.
Прерывисто вздохнув, Габриэль резко дергает плечами, и в тот же миг мой мир на мгновение меркнет в яркой вспышке сверхновой — в свете ее крыльев. За спиной ее обычные — из костей и перьев, а за ними тенью — сотканные из света крылья в метров пятнадцать каждое. Легкие, сверкающие, они не предназначены для битв или устрашения врагов, они просто призваны знаменовать величие Небес.
Застываю, ощущая резь в глазах: трудно Падшей смотреть на такое. Окажись рядом демон, его бы развеяло. Габриэль обеспокоенно косится на меня, но я в порядке, в полном порядке, только близость света немного пьянит.
Лишь два архангела удостоились чести иметь такие крылья, и сейчас им предстоит встретиться в битве. Судьба любит такие парадоксы, как я заметила. Рядом с Габриэль мои собственные крылья выглядят жалкими и обтрепанными.
Долго ждать не приходится, а то я чувствую себя немного на виду, хотя на фоне Габриэль меня не увидел бы и самый зоркий.
Где-то вдалеке я вижу будто бы вспышку молнии, но не думаю особо о том, что это, прежде чем нырнуть вниз. Копье света пронзает левое крыло Габриэль, но не причиняет никакого вреда — она по-прежнему на стороне Добра, и мысли ее по-прежнему не желают смерти Раю. Я с удивлением наблюдаю, как копье возвращается туда же, откуда появилось, и потом на том же месте прорисовываются такие же громадные крылья, но не золотистые, как у Габриэль, а неоново-белые.
— Кажется, мы его разозлили, — усмехаюсь я.
Габриэль не до шуток — она правда испугана, видимо, зная, на что способен архангел Михаил. Я тоже знаю, я помню прилюдные казни с детства, и я помню, что однажды казнили моих родителей, — и нет, я не боюсь, я в чистой и беспощадной ярости, и кончик меча дрожит вместе с моей рукой.
Нас накрывает волной света, заполнившей полнеба, — он надеется не испепелить нас, а втоптать в землю, чтобы разрушить своими руками. Пытаться бежать и прятаться уже поздно, я просто усмехаюсь навстречу белому сверкающему потоку. А потом волчья ухмылка сменяется диким воплем, когда свет врезается в нас.
Словно удар по всему телу разом, по каждой его клетке. Мне кажется, что на секунду я теряю сознание, а прихожу в себя уже у самой земли, видя приближающиеся обломки домов. Из последних сил пытаюсь сгруппироваться и не переломать все кости от удара. Первой падает Габриэль, поднимая пыль, и я валюсь на камни следом, чувствуя каждый из них сквозь кожаную одежду.
Похоже, меня просто не заметили, а сшибить на землю хотели Габриэль, поэтому ей, как ни странно, досталось больше. Пошатываясь, я встаю, лицо покрывает корка крови, а все кости нестерпимо ноют, будто прошлись по каждой. Но я стою — я упрямая.
Архангел Михаил — правитель Небес — торжественно и торжествуя опускается чуть поодаль и с сомнением смотрит на лежащую среди камней Габриэль и на меня, взявшую в руки меч и пистолет. Извалянная в пыли и окровавленная, я явно не чета ему, сверкающему доспехами и щитом. Молодое лицо с глазами старца; кажущиеся седыми, но на самом деле чисто-белые волосы… С легкой улыбкой я смотрю ему прямо в глаза.
— Ol sonuf vaoresaji, gohu iad Balata, elanusaha caelazod: vonupeho sobra zod-ol Roray i ta nazodapesad, Giraa ta maelpereji, das hoel-qo qaa notahoa zodimezod, od comemahe ta nobeloha zodien [1], — рвано декламирую я.
