— Ты безумна, — непослушными губами говорит архангел, пораженный моим рвением: я бросаюсь прямо на меч, как вырвавшаяся из глубин Тартара гарпия. — Ты безумна…
Это ни черта не молитва, но он повторяет это именно что с тем самым выражением священного ужаса. Лицо остается прежним, как у безучастной античной статуи, но голос — голос дрожит, словно его колотит лихорадка. Лихорадка понимания, что его правда могут победить сегодня, уничтожить на обломках того, что он построил и хранил две тысячи лет.
Эта мысль придает Михаилу сил, и он отшвыривает меня на пару метров назад, наседая. Коротко блокировав его удар, взлетаю невысоко и снова обрушиваюсь на архангела. Сталкиваясь, мечи высекают искры из друг друга, я вынуждена держать оружие одной рукой. Не сразу поняв подвох, Михаил выполняет финт, открываясь немного, но не особо беспокоясь об этом: мой меч так не изогнется, а для разворота потребуется слишком много времени, которым я не буду рисковать.
Он не учитывает только короткий клинок у меня в рукаве. Особым способом выворачивая ладонь, я чувствую, как срабатывает механизм, и мне руку плавно скользит нож. Не медля, я наношу удар в предплечье, пробивая легкий доспех, который защищен только панцирем и впаянными в кожу налокотниками. По всей видимости, громыхать железом Михаил не любил и, как и я, ценил быстроту. Зря.
Оставляя нож в его руке, я чуть отступаю, принимая оборонительную позу. Несколько ответных рубящих ударов я избегаю, уклоняясь, и буквально кожей ощущаю, как свирепеет архистратиг, допустивший уже несколько ошибок. По всей видимости, давно не брал меч в руки, проводя время на троне, а не на тренировочной площадке. А я вот с радостью рассказала бы ему, как провела эту тысячу лет.
Успешно комбинируя фехтование и замашки наемника, я отражаю его атаку без особого для себя вреда. Скользящий удар меча Господня достает меня, страдает, к счастью, лишь левая рука, которая мне не особо и нужна в этой схватке. Нет смысла дожидаться, пока Михаил устанет, этого просто не случится, нужно просто тянуть время, чего я с успехом добиваюсь, прибегая к наскоро вспомнившимся финтам и уклонениям. Чтобы не сковывали движений, я убираю крылья, чего архистратиг себе позволить не может. Несколько перекатов — ладони саднит от мелких камешков, врезавшихся в тело, но в целом я пока жива.
— Кара! — крик Влада должен был раздаться на весь город, но звучит всего лишь у меня в голове, заставив пропустить удар. Неглубокая, но неприятная царапина украшает мое бедро.
Ответить магу я не могу: битва не дает сосредоточиться для телепатического ответа, я банально не могу делать два дела одновременно. К счастью, Влад это понимает, и на меня налетает новый крик, к которому я теперь, слава Дьяволу, готова.
— Уходи оттуда, живо! Люцифер приказал убираться от Михаила.
Краем глаза я вглядываюсь в небо, но ни Антихриста, ни его отца вверху не вижу. Удаленный магический удар? Не так надежно, как если бы отправить геенну огненную прямо на светлые локоны Михаила, но это может сработать. Пока раненый архангел будет приходить в себя, с ним справится Сатана.
Мне нужно как можно скорее убираться отсюда. Была бы Габриэль в сознании…
Уходя от очередного удара, пригибаюсь к земле, отпрыгиваю вправо. До этого я переносила вес на левую ногу, таким образом выиграв немного времени, пока Михаил атаковал меня с другой стороны. Черт, сама я могу взлететь, но Габриэль без сознания, да и трогать ее сейчас — идея плохая.
— Кара, ты меня слышишь?! — взвывает в ухе. — Сейчас мы с Самаэлем откроем портал, живо туда, если не хочешь немножко расплавиться!
«Вообще-то, у меня есть проблемы поважней, например, как не утратить пару лишних конечностей!»
К моему удивлению, этот вопль пробивается к Владу, пока я прячусь от архангела за камнем, спешно осматривая свои раны и считая расстояние до Габриэль. Не могу я ее бросить, не после такого. Итак, у меня будет пара секунд, пока Михаил поймет, что я собираюсь сбежать.
«Чувствуешь меня? А Габри?» — Ответ приходит вроде утвердительный, но из-за торопливости и помех телепатической связи я не могу говорить точно. — «Молодец. Теперь ставь свой портал за Габриэль. Без вопросов, скорее!»
В нужное время Влад всегда слушается, и сейчас неполадок не выходит: сразу за бесчувственным архангелом потихоньку начинает сдвигаться пространство. Пока легонько, словно бы прозрачное стекло потихоньку начинает трескаться, но я вся подбираюсь, выпускаю крылья, готовясь к последнему рывку. Успеть бы…
Думать некогда, есть только приоткрытая Завеса прямо позади Габриэль, есть дрожащие от напряжения крылья, что кажется, их кости вот-вот сломаются. Есть шанс спасти свою шкуру, вернуться к тем, кто меня ждет, кто правда ждет: вот даже выдергивает меня из-под обстрела, что в Аду — неслыханная привилегия.
Портал вспыхивает, на мгновение ослепляя и архангела, и меня. Но зрение мне и не нужно, я просто длинным прыжком устремляюсь вперед, вкладывая скорость в крылья. Проскакиваю прямо перед тем, как тяжело опускается меч, бьющий лишь землю, я врезаюсь прямо в Габриэль, и мы с ней вместе летим в портал, единым клубком рук, ног и крыльев.
Сбивая локти и колени, выплевывая кровь, я падаю на покосившуюся крышу где-то неподалеку от выжженной воронки. Боль пульсирует в районе поясницы, но я стараюсь не зацикливаться на ней: это просто царапины по сравнению с тем, чего мы избежали. Пришедшая в себя Габриэль болезненно стонет, стараясь не смотреть на обрубок руки, хотя кровь идти уже перестала: чертовы архангелы с их регенерацией.
Кажется, мы украли у этого мира пару секунд: такое случается. Вероятно, сейчас Михаил только догадывается, куда бы это мы могли исчезнуть и почему.
Как завороженная, я смотрю вверх.
Над архангелом разворачивается в небе магическая печать черного цвета: страшная магия, подвластная лишь Сатане, извращенное понимание древних заклинаний и ритуалов, повергнутое во вред всему живому. Тут не спасет ничто: ни регенерация, ни сила, ни молитвы. Оно просто грядет.
— Мене, текел, фарес, — шепчет Габриэль, прижимающая искалеченную руку к груди.
Нас обеих бьет словно бы озноб: об этом слишком страшно думать, не то что произносить. Всего три слова, и на Михаила сорвется вся ярость Дьявола и приспешников его, накопленная годами. Ярость, смешанная с беспросветным отчаянием, и оттого такая губительная.
Этот израненный, изорванный, почти спаленный мир не выдержит такого удара. Он умрет вместе с архистратигом, когда некому больше будет держать его.
— Исчислил Бог царство твое, — хрипло подтверждаю я, — и положил конец ему.
Раз.
Два.
Три.
Печать вспыхивает, и огромная, неизмеримая сила срывается вниз, полыхая всеми цветами разом и просто вбивая в землю Михаила. Непонятная дрожь охватывает все мое тело, дрожит и крыша под нами, и земля. Небеса содрогаются от основания и до конца.
Еще немного, и они просто падут.
Слабый стон издает и ослабевший Михаил, чьи раны не успевают залечиваться, и земля. Дрожь под ногами означает нечто ужасное, нечто настолько неправильное, что аж душа выворачивается. Не моя — моя ликует, но это все равно невозможно оставить без внимания.
Неясный порыв заставляет меня взлететь. Я должна быть там, должна видеть, как это все кончится. Должна слышать последний вздох архангела, должна услышать, что он скажет, поверженный теми, кого он презирал всю свою долгую жизнь.
За мной следует Габриэль, но я не пытаюсь остановить ее. За нами к воронке следуют осторожно легионы демонов, ангелы же остаются на местах, окоченевшие от ужаса. Вся Преисподняя тихо подползает к полумертвому врагу, к врагу, в которого каждый хотел бы вонзить свои клыки и рвать, рвать, рвать…
Сверху спускается Люцифер, как это совсем недавно делал сам архистратиг. Те же движения крыльями, та же презрительная неспешность. Только крылья у него антрацитово-черные, и силой от него не разит, она наоборот притягивает тебя, напевая песни о могуществе и всевластии.
