Рабыня устала качаться, тяжело дышала, но ритм держала. Лена блаженствовала и тихо, чисто для куража поругиваясь, прислушиваясь к захватывающему ощущению.
— Сучка… бл… (нецензурное слово) шлюха еб…я (снова написать нельзя) … держи ритм, паскуда жирная… — и так далее.
Но скоро, минут через двадцать — точно не засекала, возбуждение застопорилось, и смена ритма больше не помогала. Наездницам, оказывается, не так просто кончить. Как и велосипедисткам… наверное. Лена, по крайней мере, ни разу при езде на двухколесном транспортном средстве даже намека на сексуальность не испытывала.
— Валяй к кровати, — скомандовала и для скорости хлопнула ладонью по заду. Как настоящий всадник. Ягодица колыхнулось как тесто. Зрелище ее развеселило, и она стала шлепать Надежду постоянно, пока та подбиралась к дивану.
Лена легла, сама стянула домашние трусы-шорты и широко раздвинула ноги, наплевав на категорическое неприятие лесбиянства и на свою нелюбовь к куннилингусу как к виду секса. На запах и вкус собственной промежности плевать стало. Рабыню стесняться что ли? Лишь бы поднять возбуждение и наконец-то кончить. Мимоходом промелькнула мысль, о том, что наказание сексом сильная штука. Испытывала, конечно, и не раз испытывала тягость недотраха, но жестокость наказания невозможностью разрядиться оценила на собственной шкуре еще тогда, когда неслась в туалет после попытки подкурить сигарету. А теперь захотелось естественности. Специально ни себя, ни рабыню не стимулировала.
— Лижи давай… нет, так щекотно, — дернулась Лена и от досады стукнула рабыню ладонью по голове. — Сильнее прижми язык, сука! Да не так, б-ь! В щелочку и по губкам осторожней вверх, к клитору… плотнее…да чувствуй меня, будто себя лижешь, прошмандовка! — В голове как вспыхнуло — верный приказ. Она может передавать ощущения рабыне. — О-ох, — сладостно потянула Лена. — Сама тоже возбуждайся, шлюха… — велела сквозь стоны и закачалась на волнах блаженства.
Летала вверх-вниз, постепенно приближаясь к пику и он не сплоховал. Ноги зажали судорогой голову лизуньи и полученный оргазм Лену порадовал. Не такой мощный, как колдовством наведенный, но сладкий по естественному… как приход от натурального морфия отличается от убойной синтетики. Наркоманы поймут.
— Хорошо-о… — хрипло протянула Лена, — боже ж ты мой… — напряжение полностью спало, складки меж бровей разгладились и лицо растянулось в блаженной улыбке. С минуту тихо кайфовала, забыв отпустить голову рабыни. Ляжки легли на ее плечи, и та боялась шевельнуться, чтобы не нарушить нирвану хозяйки. Саму Надежду Александровну терзало дикое возбуждение, напоминая то, первое, после неудачной (или удачной?) проверки сигнала соседей… лишь бы разрядка было похожей — все простит…
В эту ночь Лена еще не раз заставляла себя лизать, а в конце приказала осторожно трахать пальцами. Остановилась на трех, добилась очередного оргазма и уснула голой, зарывшись в одеяло. Лифчик и халат давно валялись на полу. Вняв осторожным просьбам рабыни, разрешила кончить и ей.
— Спи на полу, — приказала, зевая, — укройся, чем найдешь.
Надежда Александровна не сомкнула глаз до утра. Она чувствовала себя самым счастливым человеком на свете. Если существует такая сладчайшая награда, то почему бы не потерпеть унижения, к которым за несколько часов успела притерпеться. Ничего страшного в подобном рабстве нет… кроме ущемления наносной гордости. Но на это плевать она хотела.
Оба будильника зазвенели почти одновременно. Умывались, одевались, красились как старые подруги. Разве что Лена была старшей, а Надежда младшей. Лена на машине даже соизволила подбросить ее до работы, все равно по пути было. Чувствовала она себя сутра мерзко. Лесбиянкой с роду не была и становиться не собиралась. Стало противно от воспоминания о ночных забавах, но рассада проклюнулась.
— Так, шлюшка, слушай, — остановившись перед администрацией района, заговорила Лена. — Я тебе вышлю реквизиты, чтобы все оплатила, ясно? Потом квитанции за квартиру дам… черт, сейчас забыла. Все, гуляй пока, я позвоню.
— Я все сделаю, Госпожа, не сомневайтесь!
— А я знаю, что сделаешь, — ухмыльнулась Лена, — можешь зазря не лебезить. Да! Вот еще что. Худей и здоровей — это приказ. Жри меньше, спортом займись и все такое. Мне красивая рабыня нужна, а не такое чучело как ты. До встречи.
Когда Надежда вышла, дала по газам.
«Словно от чумы избавилась…», — с обидой подумала чиновница, глядя на быстро убегающий автомобиль. «Как же мне похудеть?», — Надежду Александровну охватило чувство тоскливой досады, в котором смешались собственные чаяния и приказ Госпожи.,
В середине дня перед обедом раздался звонок. Руки сами открыли связь и прижали телефон к уху. Рядом находились еще три бабы — бездельницы.
— Алло.
— Совсем забыла, шлюза, сделай депиляцию. Не нравится мне твоя мохнатка.
— Да, — и далее прошептала, — слушаюсь, Госпожа.
— Ты не одна, что ли?
— Да, — и снова тихо, — Госпожа.
— Ладно, разрешаю, когда мы не одни звать меня по имени — отчеству. — С этими словами бросила трубку.
Надежда Александровна положила на стол телефон в самых довольных чувствах. Одна часть души морщилась от презрения, а другая ликовала словно та Гюльчатай, которую господин назвал любимой женой.
Глава 6. Посиделки сестер
Все реквизиты и квитанции ушли через ватсап, разговаривать Лена не захотела. Даже о ста тысячах баксов, ставших, по сути, ее собственностью, забыла. Как невероятно это кому-то покажется. Не была она меркантильной, и желание выкинуть из головы лесбийский опыт повлек за собой и «расставание» с мнимыми, услышанными, а не увиденными воочию деньгами.
Жизнь закрутилась. Дети, как обычно, косячили в школе, муж мямлил свое; бывший невовремя вспомнил, почему, мол, детей к его матери с отцом не пускаешь, которые соскучились. Нет, чтобы о себе такое ляпнуть, так нет же! Наверняка новая жена мутит. Собрала детишек к первой свекрови, отправила. А в субботу неожиданно пришлось работать, и там, на объекте, во время общения с клиентами, позвонила Надежда Александровна. Прошло пять дней.
— Госпожа, простите, но Вы не запрещали звонить…
— Невовремя, я занята, — перебила ее Лена, отвернувшись от семейной четы клиентов, собирающихся купить квартиру. — Говори четко, не мямли.
— Я уже пять дней почти не ем, — отрапортовала рабыня. — Считаю калории, строго по схеме питаюсь, но…
— Быстрее! — тихо скомандовала Лена, когда клиенты при осмотре стали натыкаться на недоделки, которые она собиралась скрыть. — Вы осмотрите лоджию… — обратилась к супругам и бросила в трубку, переменив решение. — Я сама перезвоню, жди.
Сделка выгорела. Более того, оказалась супер удачной. Скинула меньше предполагаемого и процент зазвенел веселой монетой. Среда — не выходной, но когда душа поет день недели не помеха. Деньги директор, вняв захватывающему рассказу о потере всех карт. выдал наличными, добавив:
— Реши вопросы, Елена, первый и последний раз.
Подруги пошли в отказ, мужу завтра тоже на работу, и он тоже встал на дыбы:
— Ну тебя нахрен, Ленка! Угомонись. Нам еще долги гасить. — В трезвом виде он, случалось, бывал до противности правильным.
Долги! Гасить! Тут она вспомнила понятно о ком. Позвонила из машины, которая для нее была вторым домом, как для мужиков в классических советских семьях гараж. Ее Серега автомобиль водить не умел и техникой не интересовался вовсе. Редкий, вымирающий тип половозрелых самцов.
— Здравствуйте, Елена Сергеевна, — через пару гудков ответила чиновница. В ее голосе слышалось такое облегчение и надежда, что Лене поневоле стало стыдно. Обещала же…
— У меня младшая дочь и внуки гостят — мужа совсем заездили, — послышался щелчок задвижки. — Я в туалете одна, Госпожа. — сказала тихо. — Очень Вас прошу, не бросайте трубку!
— Да слушаю я тебя, — выдохнула Лена, досадуя о падении настроения. Хотелось гульнуть. Не так, как тогда в клубе, все-таки завтра на работу, но деньги жгли и долгая, более чем недельная трезвость сказывалось. Душа горела праздником, но в первую очередь…
