— Помню.
Он взглянул на мою спину, а затем снова перевёл взгляд на город внизу.
Было так странно, что у нас снова были общие воспоминания. Воспоминания о той жизни. Я взяла его за руку и сжала её. Я больше не ходила на цыпочках вокруг прошлого, о котором не знал никто кроме меня.
— Знаешь, когда я спросил тебя о шрамах, я получил самый странный ответ, — сказал Саалим.
Я вспомнила о том вечере на балконе. У меня кружилась голова из-за того, как высоко я находилась над землёй, и так же, как и сейчас, я была потрясена разницей между Мадинатом Алмулихи и моим домом, ошарашена тем, что Саалим был изолирован от тех воспоминаний. Мужчина, которого я любила, стоял передо мной и спрашивал меня о ранах, которые заживил своими собственными руками.
— Тогда ты сказала, что он того стоил.
Мы замолчали, глядя друг на друга.
— Ты того стоил, — сказала я, наконец. — И неважно, что ты чувствуешь по поводу того, что сделал, — я взяла его за руку. — Ты того стоил.
Он не высвободил руку.
Повернувшись к нему, я выставила наши руки вперёд.
— Это, — сказала я. — Того стоило. Поэтому хватит себя винить, Саалим.
Он резко поднял голову. Зажал мою руку между своими ладонями и коснулся губами костяшек моих пальцев.
— Ты сейчас ужасно близка к краю, — сказал он.
Он приподнял брови и ухмыльнулся. Его тон изменился. Он был почти счастливым.
— Я тебе доверяю, — сказала я, хотя и отступила от перил, что не укрылось от взгляда Саалима.
— Не думаю.
А затем лёгким движением он обхватил меня руками за талию, и мои ноги оторвались от земли. Я вскрикнула. А он побежал в спальню и бросил меня на кровать.
Это был тот Саалим, по которому я так скучала. Он был беззаботен, он улыбался, играл и смеялся. Просияв, я сказала:
— Значит, ты не передумал?
Он наклонился вперед.
— Я давно уже принял это решение; только я ещё видел всё с такой же ясностью.
Забравшись на меня, он сказал:
— Боги, как же я хотел, чтобы ты оказалась в моей постели. С тех пор, как увидел тебя в этой жизни и в прошлой.
Обхватив руками его шею, я притянула его к себе. Никаких больше разговоров, никаких воспоминаний. Я хотела получить его так, как это было раньше. Как я всегда мечтала: свободно, без всяких секретов.
Наши губы встретились в неистовом желании. Он опустился на меня и прижал к мягкой кровати так, как он когда-то прижимал меня к мягкому песку. Всё казалось нереальным, и мне тут же захотелось остановить время, чтобы ухватиться за каждую деталь, вцепиться в каждое мгновение и поспешить получить всё, чего я хотела.
— Ванна… Мариам приготовила… — прошептала я, когда он поцеловал меня в висок, в щеку, в шею. — В прошлый раз мы не… Но вероятно… это необязательно…
Он тихонько засмеялся мне в шею, вдыхая мой запах. Проведя губами по моей коже, он сказал:
— Ванна — это прекрасно.
Он стянул через голову тунику и повёл меня в ванную. Каждый вечер Мариам наполняла огромный резервуар тёплой водой, и я нежилась там каждую ночь, утопая в роскоши. Вода была до невозможности теплой, небольшой огонь под ванной совсем недавно догорел. Пар поднимался с поверхности воды, сдуваемый порывами прохладного ветра. Камень под ногами был холодным, поэтому я ступила на большую шкуру, разложенную рядом с ванной.
— Это не похоже на водоём в оазисе, — сказал Саалим, словно был разочарован.
— У тебя высокие требования.
Я опустила пальцы в теплую воду, гадая, какой именно водоём в оазисе он вспомнил.
Неожиданно Саалим опустил руки на мою талию, после чего стянул с меня платье.
Он пристально поглядел на шрамы на моей спине с новым пониманием.
— Ты хотела бы, чтобы они исчезли? — спросил он.
— Мне ничего не нужно, — сказала я, повернувшись к нему.
Его взгляд опустился на мою грудь и на золотую отметину на коже.
— Теперь, когда я знаю, где искать, я её вижу, — сказал он тихо. — Она всё такая же яркая.
— Думаю, она будет такой всегда.
Мы легли в ванну.
Саалим прижал меня к себе, и я прильнула к нему. Ничего не говоря, он обхватил меня руками. Я положила голову ему на грудь и услышала стук его сердца, которое барабанило точно табла5. Его тело было напряжено, руки крепко сжимали меня, словно он боялся, что это мгновение скоро пройдёт.
Снаружи слышался лишь шум моря, а в комнате трещали поленья в очаге и раздавался плеск воды, которая лизала края ванной.
— Я надеюсь, — сказал Саалим, и его голос завибрировал во всём моём теле, — Что это тоже навсегда.
Я повернула к нему лицо. Его глаза сделались нежными от удовольствия. Они были приглушённого золотистого цвета, как у обычного человека.
Наши губы снова встретились, и мы врезались друг в друга, как врезаются волны в берег. Наши конечности переплелись, как и наши жизни.
Дом. Наконец-то, мы были дома.
***
— Где ты была прошлой ночью, когда я пришёл к тебе? — спросил Саалим на следующее утро.
Солнце едва встало, и Саалим встал вместе с ним. Я могла бы рассердиться, что он разбудил и меня тоже, но его губы на моей коже прогнали раздражение, точно песок, который высыпали на пламя.
Огонь давно потух, и в помещении было холодно. Я натянула одеяло до самого подбородка и прижалась к Саалиму.
— Я ходила повидать Захару.
Он застыл.
— В тюрьме? Зачем?
Он отпрянул и тут же сделался подозрительным.
— Мне надо было понять.
— И теперь ты понимаешь?
Я кивнула. Я не знала, как рассказать ему о том, что я узнала в ходе своего разговора со знахаркой, но он «притащил» её в нашу постель, и теперь мне казалось, что я должна рассказать ему всё.
— Ты знаешь, кто она такая?
— Захара?
Он посмотрел поверх меня на серый рассвет и чаек, которые ныряли вниз на причалы, усеянные рыбой.
Мой рот никак не мог выговорить правильные слова. Наконец, я сказала:
— Твоя родная мать была её сестрой.
Саалим метнул взгляд в мою сторону.
— Этого не может быть.
Я рассказала ему всё. Его руки на моём теле превратились в камни.
— Всё это кажется мне очень печальным, — сказала я после долгой тишины. — Неужели кто-то может ненавидеть себя так сильно, что готов уничтожить каждого в своём окружении. Сабра была такой. Сначала я ненавидела её за это. Но теперь, когда она мертва, я понимаю, что всё, что я презирала в ней, она презирала в себе ещё больше.
— Жаль, что я не могу сказать того же о Касыме, — Саалим сжал моё бедро. — Но это не имеет значения. Как и Касым с Захарой.
— Как быстро прошёл твой гнев, — сказала я.
Он кивнул.
— Захара не понимает, что, если бы она оставила меня править в отсутствии отца, я бы уничтожил Алмулихи своими собственными руками. Сделав меня джинном, она многому меня научила: боли, которую испытывает раб; тому, как мыслит тиран; и тому, насколько распространена слабость.
Он посмотрел на меня.
— Я стану хорошим правителем после всего того времени, что я провёл в качестве джинна. Я стану хорошим правителем вместе с тобой.
Я погладила его запястье пальцами и вспомнила о том, каким тёплым был браслет, надетый когда-то на него.
Наконец, Саалим спросил:
— Что будем делать с Захарой?
— Если Эдала оказалась права, то Захара теперь единственная, кто связывает нас с Мазирой. Думаю, что у Захары не осталось выбора. Магия не доводит до добра.
— Я согласен. Её надо уничтожить.
Я рассказала ему о своём плане.
— Я поговорю с Нассаром, и мы всё уладим.
Прижавшись губами к моему лбу, он встал с кровати, оделся и заставил меня пообещать ему, что я найду его в обед.
— Я расскажу ему о нас.
Мотыльки замахали крыльями. «О нас».
***
Несмотря на то, что город не изменился, он казался теперь другим. Я шла по улицам и точно в первый раз смотрела на людей, дома, магазины. Скоро я буду заботиться о них так же, как Саалим. Скоро я стану их королевой.
