Ознакомительная версия.
Она удивилась, что Дориан не возражал.
Айви повернулась спиной к Джасперу с Дорианом и направилась к дивану, на котором сидели Эхо с Гаем. В воздухе висело напряжение. Наверное, ей лучше было бы остаться в ванной.
– Не помешаю? – спросила Айви.
– Что? Нет! – выпалила Эхо и отодвинулась на край дивана. – Вот. Садись.
Айви осторожно села. Все тело болело. Эхо взглянула на подругу, и во взгляде ее были и жалость, и злость. Обычно она старалась не выдавать своих чувств, и Айви было приятно видеть, что Эхо волнуется за нее.
– Как он? – Гай кивнул на кровать. Светлокожий Дориан лежал весь пунцовый: похоже, перед уходом Джаспер что-то ему сказал.
– Я сделала, что могла, – ответила Айви.
Эхо уставилась на синяк на щеке подруги.
– Кто тебя так?
Айви прикрыла синяк рукой. Отвечать ей не хотелось: ситуация и без того сложилась неловкая – два дракхарина скрываются вместе с ними в гнезде птератуса, – но взгляд, который она невольно бросила на Дориана, выдал ее.
Эхо с Гаем заметили, куда она смотрит, и обо всем догадались. Эхо напряглась, как разъяренная кошка, готовая наброситься на обидчика. Айви накрыла ее колено рукой. Гай демонстративно молчал.
– Не надо, – попросила Айви.
Переводя взгляд с Дориана на Айви, Эхо прошипела:
– Но ты… но он… не могу же я…
– Можешь, – отрезала Айви. – Я не хочу скандалов. Так что забудь.
– Спасибо, – сказал Гай. – Ты ведь была не обязана.
Не обязана что? Разговаривать с Дорианом? Лечить его? Не убить и не покалечить? Айви хотелось спросить Гая, что он имел в виду, но вместо этого она лишь ответила:
– Пожалуйста.
Гай кивнул подругам, встал с кресла, подошел к кровати Дориана, положил ему руку на лоб, и раненый, успевший задремать, пошевелился. Гай сел на пол, привалился спиной к кровати и закрыл глаза. Эхо не отрывала от него взгляда.
– Нет, – проговорила Айви.
Эхо с трудом оторвала взгляд от Гая.
– Что – нет?
Айви уставилась на подругу. Эхо поерзала.
– Не понимаю, о чем ты.
– Все ты прекрасно понимаешь. – Айви пощипала переносицу, вдохнула, выдохнула. – Он наемник дракхаров. Нет. Не надо, Эхо.
– Он помог нам выбраться из крепости, – ответила та. – Может, не так уж он и плох.
Айви была знакома эта интонация. Она напомнила ей один случай. Эхо тогда нашла в заброшенном тоннеле под Центральным вокзалом, где Птера строго-настрого запретила им играть, какого-то шелудивого котенка, завернула его в куртку, притащила в Гнездо и как ни в чем не бывало спросила у Птеры, глядя на нее честными глазами: «Можно мы его оставим?»
А вот Гая они не могли оставить себе, каким бы он ни был красавцем. Айви этого не допустит. Но если Эхо что-то запретить, она ведь наверняка сделает наоборот. Так что Айви и решила зайти с другого конца.
– А как же Роуан? – спросила она. – Едва ли ему понравится, что ты строишь глазки другому парню, тем более дракхарину.
– Во-первых, я никому не строю глазки, – отрезала Эхо и села по-турецки на диване. – А во-вторых, я не хочу говорить о Роуане. Я влипла по уши и не собираюсь втягивать его в эту путаницу с жар-птицей. Он достоин лучшего. И ты тоже.
В глубине души Айви была согласна с подругой, но признаться в этом вслух было бы слишком жестоко. Айви чувствовала себя беспомощной, беззащитной, однако понимала, что Эхо, скорее всего, испытывает то же самое. А значит, они должны вместе с этим справиться, как бы трудно ни приходилось.
Эхо взяла Айви за руку, отвлекая от невеселых мыслей, и спросила:.
– Ну, ты как?
Короткий ответ был бы «никак». Да и длинный тоже. Но так они ни до чего не договорятся. Что толку в таком ответе?
– Да вроде ничего, – призналась Айви. – Вот уж не думала, что у тебя такая бурная жизнь.
Эхо рассмеялась, но в смехе ее сквозила усталость.
– Ну, это даже для меня чересчур.
– Ты уверена, что им можно доверять? – спросила Айви, теребя кисточки на диванной подушке.
Эхо вжалась в спинку дивана, как будто хотела продавить ее насквозь.
– Да как тебе сказать… разумеется, ни в чем я не уверена. Но мне кажется… чутье мне подсказывает, что Гай не врет. Не знаю почему, но я ему верю.
Айви ее признание не убедило. Должно быть, недоверие было написано у нее на лице, потому что Эхо спросила:
– Может, тебе не надо?
– Что не надо?
– Здесь оставаться. Ты ведь можешь вернуться домой. Никто тебя ни в чем не упрекнет. Тебя похитили, ты ни в чем не виновата. Все тебя любят. – Эхо не добавила «в отличие от меня», но это и так было ясно. – Даже Альтаир.
Айви нахмурилась.
– Я же все-таки твоя подруга! Как я могу бросить тебя с двумя дракхарами и одним птератусом, которого ты, между прочим, назвала самым скользким типом из всех, кого ты знаешь?
– Я все слышу. – Джаспер был на кухне, но в лофте особо не посекретничаешь: слишком тесно.
Айви не обратила на него внимания.
– Зачем ты вообще в это ввязалась? Да, найти жар-птицу – серьезное дело, но почему именно ты должна за ней гоняться? Пусть этим займется кто-нибудь другой.
Эхо покачала головой и потупилась.
– Это должна сделать я, – тихо пояснила она.
– Но почему? Тебе же всего семнадцать. Я знаю, ты давно не ребенок, мы обе слишком рано повзрослели, и все-таки ты не обязана ее искать.
– Ты не понимаешь. – Эхо подняла глаза на Айви, и у той при виде слез подруги сжалось сердце. – Ты не знаешь, каково это.
– Что «каково»? – уточнила Айви. – Объясни.
– Они смотрят на меня, как на чужую. Они были бы рады, если бы меня там не было, – сказала Эхо. Айви не надо было уточнять, о ком речь. Об Альтаире. Руби. И птератусах, которые были с ними согласны. Обо всех, кто считал Эхо низшим существом. – Но если я это сделаю, если я найду жар-птицу и помогу им положить конец войне, они не посмеют сказать, что я чужая. Они поймут, что я одна из них.
– Ну Эхо. – Айви взяла подругу за руку. – Какая же ты чужая? Ты своя, родная. Мне, Птере, Роуану и твоей шайке сорванцов. Да, Альтаир козел, но он не имеет права решать за всех.
Эхо всхлипнула и вытерла нос рукавом.
– И теперь ты беглая преступница, а Роуан служит под началом Альтаира, – заметила она с прежней усмешкой. – Странная штука жизнь.
Айви улыбнулась, чтобы сделать подруге приятное.
– Да уж, кто бы мог подумать, что этим кончится?
– В каком же безумном мире мы живем. – Эхо снова потерла глаза. – Кстати, я видела Роуана в мундире. Когда он выпускал меня из темницы.
Айви потерлась головой о диван, так что белые перышки встопорщились во все стороны, и, зевнув, спросила:
– Да? И как он тебе?
– Мне больше нравится, когда он без него.
Айви хихикнула, но в голосе ее не слышалось обычного веселья.
– Даже не сомневаюсь.
Эхо откинулась на диван и укутала их с Айви пледом. Диван предназначался для того, чтобы на нем сидели втроем, а не валялись вдвоем, но все-таки подруги как-то поместились. Айви прикрылась пледом, точно щитом. Эхо старается держаться ради нее, и она тоже будет сильной.
– Мы вернемся домой, – пообещала Айви. – Вдвоем.
Эхо опустила взгляд на руки.
– Не уверена, что могу назвать Гнездо домом. После всего, что было.
Айви сжала руку Эхо.
– Ты должна жить с нами. Даже не сомневайся. Если у меня не получится убедить тебя в этом, может, Роуан сможет это сделать. Ты знаешь, мы с ним не всегда ладим, но он тебя любит, пусть даже пока не признался тебе в этом. Ты одна из нас, нравится тебе это или нет. Помни об этом. – Айви вытащила из-под пледа другую руку и оттопырила мизинец. – Обещаешь? Ради меня?
Улыбка тронула губы Эхо, и она зацепилась за мизинец Айви своим мизинцем.
– Обещаю.
Эхо сидела в шкафу. Там было темно и воняло старой шерстью. Это было ее убежище. Сюда она пряталась, когда уже не могла не замечать чудовищ снаружи. Положив фонарик на колено, Эхо листала безнадежно устаревшую энциклопедию. Настолько, что в статье о Берлинской стене говорилось, будто та «еще стоит». Эхо прочитала книгу от корки до корки столько раз, что страницы стали мягкими, точно ткань. Девочка знала энциклопедию наизусть, но все равно читала. Эхо протянула руку, чтобы убрать челку со лба, и только тут поняла, что спит. Челку она не носила с семи лет. Убежав из дома, отрастила волосы, и лишь иногда Птере удавалось усадить ее в кресло и постричь концы.
Кошмар был знакомый: Эхо знала, чего ждать дальше. Захрустел гравий на подъездной дорожке, взревел мотор, хлопнула дверь. Острый запах виски и табачного дыма, который не выветривался, хотя Эхо постоянно проветривала комнату. Дверь шкафа так стремительно распахнулась, что петли жалобно заскрипели.
Но за дверью, вопреки ожиданиям Эхо, оказалась не ее мать – пьяная, провонявшая баром, из которого явилась.
– Здравствуй, моя маленькая сорока.
Птера протянула Эхо руку. Ее черные перья блестели в тусклом свете. За ее плечом Эхо увидала разрозненную мебель и горы подушек, украшавших комнату Птеры. Ее накрыло такой острой тоской по дому, что показалось, будто она тонет в ней с головой.
Ознакомительная версия.
