Рэмси Кэмпбелл - Страшные сказки. Истории, полные ужаса и жути (сборник)

– Дам тебе перстенек с моего пальца, – отвечает девушка. Взял человечек перстенек, принялся опять крутить прялку, и к утру вся солома была перепрядена в блестящую золотую пряжу.

Обрадовался король, увидав столько золота, но и этого показалось ему мало. Велел он отвести дочь мельника в новую комнату, еще больше двух первых, полную соломы, и сказал:

– Перепряди все это в золото в одну ночь. Если управишься, возьму тебя жены.

А про себя думает: «Что ж с того, что она дочь мельника, зато жены богаче ее мне в целом свете не сыскать!»

Как осталась девушка одна, в третий раз приходит к ней человечек и говорит:

– Что ты мне дашь, ежели и в этот раз спряду я для тебя золота из всей этой соломы?

– Не осталось у меня ничего, что бы я могла тебе дать, – отвечает девушка.

– Тогда обещай отдать мне первенца, когда станешь королевой.

«Кто знает еще, как все сложится?» – подумала дочь мельника. Да и не знала она, как еще помочь своему горю, вот и пообещала человечку то, о чем он просил. Тогда он и в третий раз еще раз перепрял для нее всю солому в золотую пряжу.

Явился наутро король и увидел, что его желание выполнено. Тогда сыграли свадьбу, и красивая дочь мельника стала королевой.

Год спустя родила королева прелестного младенца, а о человечке, что выручил ее в беде, даже не вспоминала.

Вдруг он явился к ней в покои и говорит:

– Что ж, пришла пора, отдавай мне, что обещала.

Королева замерла от ужаса и стала сулить ему все сокровища королевства, лишь бы оставил ей дитя. Но человечек сказал:

– Нет, живое для меня милее всех сокровищ в мире.

Стала тут королева плакать и стенать так горестно, что человечек над ней сжалился.

– Так и быть, даю тебе сроку три дня, – сказал он. – Если за это время сумеешь ты узнать мое имя, можешь оставить своего ребенка себе.

Всю ночь королева глаз не сомкнула, вспоминала все имена, какие ей когда-либо приходилось слышать, и отправила гонца, чтобы разузнал по всей стране, какие имена еще есть.

Назавтра пришел человечек, а она принялась перечислять все имена, какие только знала, начиная с Каспара, Мельхиора и Бальтазара, и перечислила по порядку все, какие могла. Но человечек всякий раз говорил ей:

– Нет, не мое это имя.

Тогда королева приказала разузнавать по соседям, какие там бывают имена, и стала называть человечку самые редкостные и удивительные имена, говоря:

– Уж не зовут ли тебя Риннебист или Гаммельсваде, или Шнюрбайн?

Но он всякий раз отвечал:

– Нет, не мое это имя.

К третьему дню возвратился гонец и сказал:

– Не мог я, как ни старался, отыскать ни единого нового имени. Но вот вышел я из лесу к высокой горе, куда никто и не захаживает, кроме лис да зайцев, и увидал там маленькую избушку, а перед ней горел маленький костер, а вокруг плясал смешной человечек. Он прыгал на одной ножке и распевал:

Можете себе представить, как обрадовалась королева, услыхав это имя. А когда в скором времени явился к ней человечек и спросил:

– Ну, госпожа королева, так как же меня зовут?

Королева спросила сначала:

– Тебя зовут Кунц?

– Нет.

– Или Хайнц?

– Нет.

– Тогда, может быть, твое имя Румпельштильцхен?

– Не иначе как сам дьявол тебе подсказал, сам дьявол! – вскричал человечек и в гневе топнул правой ногой, да так сильно, что ушел в землю по пояс. Тогда в ярости ухватил он себя за левую ногу обеими руками, да и разорвал сам себя надвое.

Второй раз за этот месяц Анника шла рука об руку с Робертом по проходу в церкви. Не доходя до алтаря, они свернули в сторону и протиснулись на небольшую отгороженную скамью. То место, где они совсем недавно приносили друг другу обеты любви и верности, было теперь занято черным гробом.

В гробу лежал Альберт, отец Роберта, бывший при жизни директором-распорядителем компании «Аксрид», крупнейшего производителя хлеба в Швеции. Церковь была полна. Среди собравшихся были друзья, но, кроме того, похороны привлекли многих – тех, чье благосостояние в том или ином смысле зависело от успехов «Аксрида»: представителей заокеанских филиалов, акционеров, руководителей субподрядных организаций…

Люди посматривали на Роберта, обменивались взглядами, перешептывались. Он был единственным сыном и наследником. Теперь все зависело от него. Роберт рассеянно постукивал по обложке сборника церковных гимнов, и Анника провела пальцем по его обручальному кольцу, потом взяла его руку в свою и нежно пожала.

Она не могла бы сказать, что хорошо знает Роберта. Познакомились они через сайт знакомств, который выявил в их анкетах общий интерес к литературе в целом и творчеству Сельмы Лагерлеф в частности. Они списались. Оказалось, что у них масса тем для разговора: прочитанные книги, фильмы, которые они посмотрели, страны, в которых побывали. У них часто совпадало мнение и казались смешными одни и те же вещи.

Ему было сорок пять, ей сорок один. У каждого из них за спиной осталась череда неудачных романов и браков, обоих страшила перспектива одинокой старости. Много общего было между ними, включая этот страх. Когда через полгода Роберт сделал предложение, Анника не увидела причин для отказа. Им ведь было так хорошо и весело вместе.

Роберт избегал разговоров о родственниках и о компании, и только после того, как они объявили о помолвке, Анника осознала, как богата, оказывается, его семья. Отец Роберта взял на себя все расходы и не поскупился: карета, запряженная четверкой белых лошадей, симфонический оркестр, замок, банкет на пятьсот персон, который обслуживали известные на всю страну рестораны. Свадьба была сказочная, и Анника чувствовала себя на ней незваной гостьей.

Щедрость Альберта, впрочем, не пошла ему на пользу. Во время банкета с ним случилось то, что в конце концов окончилось черным гробом.

«Выше звезд на небесах…»

Горестный голос певчего отдавался под сводчатым потолком, собравшиеся вторили ему, повторяя слова. Не теряя достоинства, соблюдая дистанцию: эти слова были паролем, пропуском в чужой мир, куда Анника попала благодаря замужеству. Роберт стоял, плотно сжав губы и не отрывая глаз от моря непомерно дорогих венков перед алтарем, этого последнего «прости» незаурядному человеку.

Трудно было даже поверить, что все эти почести воздаются тому тщедушному старичку, который тогда на их свадьбе встал и начал произносить тост. Пытаясь стоять прямо, Альберт опирался о стол обеими руками и, не успев сказать и пары фраз, лишился сознания.

По просторному залу пронесся общий вздох, а Роберт упал на колени рядом с Альбертом и, обеими руками приподнимая голову отца, крикнул: «Вызовите “скорую”!»

Альберт схватил Роберта за запястье и шепнул: «Нет».

– Папа, нужно скорее отвести тебя в больницу.

– Сначала нам необходимо поговорить.

– После поговорим, папа. Нужно…

– Сейчас! – прошипел старик. – Мы должны поговорить сейчас!

Щуплый старец был непреклонен, так что в конце концов Роберт поднял отца на руки, отнес в соседнюю комнату и уложил на диван. Анника принесла стакан воды и поставила его на стоящий возле дивана стул.

– Ну, – обратился Роберт к отцу, – что ты хотел мне сказать?

Альберт раздраженно махнул рукой в сторону Анники.

– Не ей. Только тебе, тебе одному.

– Папа, – возразил Роберт. – Анника теперь мне жена, и все, что ты хочешь сказать мне…

– Пусть выйдет. Я хочу, чтобы она вышла.

Роберт вздохнул и хотел было выйти, но Анника дотронулась до его плеча.

– Все в порядке. – сказала она. – Поговорите наедине. Я ухожу.

Она нежно поцеловала Роберта в щеку и вышла из комнаты. Не успела она прикрыть за собой дверь, как ее окружили гости, желавшие знать, как себя чувствует Альберт. Именно тогда она и начала понимать, сколь важное значение имела для присутствующих компания.

Анника и раньше слышала про «Аксрид». Истории о том, как простой мельник, прапрадед Роберта, начал выпекать хлеб, как его товар оказался вне конкуренции, завоевав лидирующие позиции на рынке в Тингсриде. Под руководством его сына, деда Альберта, фирма продолжала строить пекарни в разных местах и покорила половину провинции Смоланд, а впоследствии расширилась и на север, и на юг страны.

Ряд мудрых стратегических решений в сочетании с изрядной долей прагматизма и беспощадной жесткости привели в тому, что рост компании продолжился и в последующих поколениях. Был ли Роберт подходящей кандидатурой для того, чтобы встать у руля?

Открылась дверь, и Роберт, выглянув, дал знак медикам, что они могут зайти. Когда он вышел, плечи у него дрожали, голова была опущена, на Аннику он даже не взглянул.

Вокруг каталки толпились люди, они проводили Альберта до самой машины «скорой помощи», потом махали вслед, как будто провожали корабль, пускавшийся в дальнее плавание, прочь от родного дома. Роберт стоял, сунув руки в карманы, и внимательно рассматривал гравий на дорожке.