12 мая 2937 года до Рождества Христова
Проснулся Тамберли на рассвете. Вокруг прибрежная трава была покрыта росой. Под слабым ветром похрустывал тростник, журчала и плескалась вода. В ноздри ударили пряные запахи растительности.
К боли от ушибов добавились муки голода, но голова была ясной. Агент оправился и от допроса с применением кирадекса, и от последовавших побоев. Тамберли кое-как поднялся на ноги и постоял с минуту, дыша прохладным воздухом. Небо, окрасившееся синевой, было совершенно пустым. Разве что изредка его пересекала случайная ворона.
Кастелар до сих пор не вернулся. Наверное, просто не успел. Надо еще подождать. Вчера он был изумлен до крайности, увидев себя сверху.
Возможно, испанец вообще не вернется.
Там, в будущем, он мог погибнуть… Или решил, что судьба фальшивого монаха ему безразлична.
«Что толку гадать? В моих силах спрятаться так, чтобы он меня не нашел. И тогда я буду свободен».
Тамберли отправился в путь. Если бережно расходовать скудные силы, если идти вдоль реки, он доберется до океана. И если очень повезет, в устье он найдет поселение. Люди уже давно путешествуют из Азии в Америку. У Тамберли достаточно знаний и навыков, чтобы оказаться полезным и занять достойное место в обществе – наверняка примитивном, но, возможно, гостеприимном.
А там, глядишь…
У него появилась идея.
Он меня отпускает!
Я пролетаю несколько дюймов до земли, теряю равновесие, падаю. Вскакиваю на ноги. Шарахаюсь от него. Останавливаюсь. Смотрю во все глаза.
Он сидит верхом на машине, улыбается.
В ушах стучит кровь, но я слышу:
– Не бойтесь меня, сеньорита. Прошу извинить за грубое обращение, но по-другому поступить я не мог. Сейчас мы одни, и можно поговорить.
Одни?!
Я озираюсь.
Мы у океана. Это залив, его контуры видны на фоне неба. Должно быть, Академии-Бей. Тут поблизости станция «Дарвин». Но где же она? Или это дорога на Пуэрто-Айора? Кусты – как в Матазарно, деревья – как в Паоло-Санто, и пучки травы, и между ними редкие кактусы. А людей нет! Ни единой души! Только пепел от костра.
О боже! Обглоданные кости. Невероятно: у кого-то поднялась рука на галапагосскую черепаху!
– Пожалуйста, не пытайтесь бежать, – говорит этот человек. – Я вас с легкостью догоню. Поверьте, никто не покусится на вашу добродетель. Под моей защитой вы в абсолютной безопасности. На этих островах мы совершенно одни, как Адам и Ева перед изгнанием из рая.
У меня пересохло в горле, язык тяжелый и непослушный.
– Вы кто? И что тут происходит?
Он слезает с машины, делает изысканный поклон:
– Дон Луис Ильдефонсо Кастелар-и-Морено, из Барракоты, что в Кастилии. Еще совсем недавно я был в Перу с капитаном Франсиско Писарро. К вашим услугам, сударыня.
Он сошел с ума. А может, это я чокнулась. Либо обезумел весь мир. Еще варианты: я сплю, ударилась головой, брежу в лихорадке… или в белой горячке.
Но нет. Во всех этих состояниях – другие ощущения. Растения, что вокруг, мне знакомы, они никуда не делись. По небу над головой ползет вполне нормальное солнце. Воздух еще не нагрелся, но от земли поднимаются вполне привычные для моего обоняния запахи. Стрекочут кузнечики, хлопает крыльями пролетающая мимо голубая цапля. Что это, если не реальность?
– Садитесь, – говорит он. – Вижу, вы в растерянности. Не желаете ли воды? – И поясняет, словно пытается успокоить: – Я запасся ею, прежде чем отправиться в сей дикий край. Вы получите все, о чем попросите.
Я киваю, меня устраивает его предложение. Он поднимает с земли ведерко, вручает мне и сразу отступает на шаг. Это чтобы не пугать бедную девочку. Ведерко розовое, с трещинами наверху. Пользоваться им можно, но держать такое в хозяйстве никто не будет. Наверняка Кастелар подобрал его среди мусора. Даже в здешних деревнях, где хижины лепят из немыслимого хлама, пластмассовые изделия дешевы.
Пластмасса.
Последний штрих. Розыгрыш. Господи, это вовсе не смешно! И все же я смеюсь. Ору. Вою.
– Сеньорита, не волнуйтесь. Повторяю, вам нечего опасаться, если будете благоразумны. Вы под моим покровительством.
Вот же скотина! Я не ультрафеминистка какая-нибудь, но чтобы похититель мне покровительствовал – это уже слишком. Раскатывается и обрывается мой смех. Встаю. Разминаюсь. Мышцы слегка дрожат. Странное дело – я больше не боюсь. В душе холодная ярость, но сознание абсолютно ясное. Как никогда.
Стоящего передо мной дона Луиса вижу с такой четкостью, будто его осветила молния. Этот человек невысок и худощав, но я помню, с какой силищей он отрывал меня от земли. Внешность и впрямь испанская, это европеец чистой воды, но загорел он без преувеличения дочерна. Вернее, загорел там, где не прикрыт одеждой, которая пребывает в жалком состоянии: грязь, заплаты, поблекшие растительные краски.
Ему бы давно не мешало помыться и постираться. От него сильно пахнет. Но я бы не назвала это зловонием – просто запах мужчины в походе.
У него шлем с гребнем и широким назатыльником. Металл тусклый, с вмятинами и царапинами – следы сражений? На левом бедре висит шпага, справа короткие ножны. Чем же он разделывал черепаху и вырезал вертел, шпагой? Наломанные сухие ветки – топливо для костра. А вон там лежит лучок для добывания огня трением, вместо тетивы – сухожилие. Значит, испанец здесь уже давно.
– Здесь – это где? – шепчу я.
– Архипелаг все тот же, но остров другой. Вам он известен как Санта-Крус. Время – на пятьсот лет раньше. Открыт он будет только через сто лет.
Так, дышим медленно и глубоко. Сердце, уймись. Мало ли я на своем веку прочла научной фантастики? Путешествия во времени. Но… при чем тут испанский конкистадор?!
– Вы из какого времени?
– Я же сказал: из будущего, примерно через век. Был в войске братьев Писарро. Мы свергли языческого царя Перу.
– Это исключено. Я бы просто не поняла вашу речь.
Ты ошибаешься, Ванда. Вспомни, что говорил дядя Стив. Если встретишь англичанина из шестнадцатого века, будут серьезные трудности с пониманием. Написание слов не изменилось (не изменится?), а вот произношение – сильно. Испанский – куда более стабильный язык.
Дядя Стив!
Остынь. Говори спокойно.
Нет, не могу.
Ну, тогда хотя бы смотри этому человеку в глаза.
– Вы упомянули о моем родственнике, прежде чем… дали волю рукам.
– Я сделал лишь то, что было необходимо, – злится он. – Если вы действительно Ванда Тамберлийская, то я действительно знаю брата вашего отца. – Он глядит на меня – словно кот высматривает мышку в норке. – Знаю под именем Эстебана Танаквила.
Это что же получается, дядя Стив тоже путешественник во времени? Голова кружится, и я ничего не могу с этим поделать.
Соберись, Ванда! Думай! Дон Луис-Как-Его-Там видит, что я «поплыла». Или по крайней мере догадывается. Может, так и задумано, он старается вывести меня из равновесия?
– Я вас предупредил, что он в опасности, – говорит он. – И это сущая правда. Он мой заложник. Я оставил его в дикой глуши, и вскоре он умрет от голода, если раньше до него не доберутся звери. А к вам я прибыл за выкупом.
Один миг, и мы на месте. Это как удар в солнечное сплетение. Я едва не вылетаю из седла. Обхватываю испанца за пояс. Утыкаюсь лицом в грубую ткань его плаща.
Спокойно, девочка. Он тебя предупреждал об этом… переносе.
Дон Луис и сам напуган. Но это благоговейный страх. Конкистадор торопливо молится:
– Ave Maria gratiae plena…[83]
Мы в небе, и тут холодно. Луны не видать, зато полно звезд. Мигают навигационные огни пролетающего самолета. Раскинувшийся полуостров огромен, как галактика. Мы над ним в полумиле. Вижу сияющий бело-желто-красно-зелено-синий поток автомобилей, он протянулся от Сан-Хосе до Сан-Франциско. Слева чернеют громадины гор, справа во мгле чуть мерцают воды залива, пересеченные светлыми полосами мостов. На дальнем берегу гроздья городских огней. Сейчас пятница, около десяти вечера.
Сколько раз я уже видела эту картину? Но одно дело смотреть через иллюминатор пассажирского самолета, и совсем другое – с заднего сиденья висящего в воздухе пространственно-временного мотоцикла, которым вдобавок управляет типчик, родившийся за полтысячи лет до меня.
Мой похититель абсолютно спокоен. Этот человек отважен как лев. Вот только львы никогда не бросаются очертя голову навстречу неизвестности, в отличие от этих парней, получивших от Колумба лишь туманный намек насчет существования богатой и неразграбленной земли.
– Это чертог la hada Morgana?[84] – обмирая от восторга, спрашивает он.
– Нет, всего лишь страна, где живу я. Лампы светятся на улицах, в домах и… на каретах. Эти кареты едут сами по себе, без лошадей. А вон там летит воздушное судно. Но оно не может моментально переноситься с места на место и из года в год, как эта машина.
Будь на моем месте супервумен, она бы не выкладывала правду о своем мире с такой беспечностью, а заморочила похитителю голову, воспользовалась его невежеством и завела в ловушку. Вот только я обыкновенная студентка. Из нас двоих к суперменам куда ближе этот испанец. Продукт естественного отбора, который в ту эпоху был предельно суровым: лишь наиболее сильные физически люди выживали и давали потомство. Может, крестьянину семь пядей во лбу особо не требовались, скорее – даже наоборот, но вот офицеру приходилось трудно без хороших мозгов – тогда ведь не было Пентагона, чтобы планировать его действия.
