впереди будут ждать еще годы разлуки. Но пока… пока Ван Сяоши сидел напротив, отшучивался в ответ на любой серьезный вопрос и избегал лишних тем.
Лун Байхуа был рад его видеть. Рад до болезненной горечи, которой захлебывалось колотящееся в груди сердце, но с виду оставался таким же спокойным, как и всегда, просто не зная, как вести себя иначе.
Его странная, редкая до встреч дружба с отшельником вызывала осуждение, но пугало вовсе не это. Привлекая к Ван Сяоши лишнее внимание, он ставил его под угрозу. И как разрешить этот конфликт между миром и одним-единственным человеком, Лун Байхуа не знал.
* * *
Лун Байхуа был для Ван Сяоши ярким напоминанием о том, чего у него никогда больше не будет. Впервые встретив его, он радовался, что нашел равного по силе человека, с которым соперничество окажется таким острым и интересным. Теперь же он мог лишь изо всех сил скрывать то, что больше не имел права стоять подле него на одном уровне. Та жизнь осталась в прошлом. Он отказался от нее добровольно, и Лун Байхуа только лишний раз заставлял его скрыто, мимолетно жалеть о том, о чем он обещал, что никогда не пожалеет.
В месте, где он жил, никогда не бывали люди. Здесь сложно было вырастить хотя бы что-то, чтобы выжить, но он все равно пытался, цепляясь за жалкое существование отступника, презираемого всеми.
Лун Байхуа в этом лесу казался ярким пятном, как небожитель в белоснежных одеяниях, сошедший на проклятую навеки землю.
У Ван Сяоши было много дел. Ему некогда было предаваться унынию и думать о своей участи. Хотелось лишь поболтать немного с Лун Байхуа и отпустить его с миром – еще на год, десять, а может – долгую жизнь, которую этот человек точно должен был прожить достойно. Ван Сяоши же был окружен смертью и давно не искал дорогу назад.
В нем была пустота. Полое пространство из одиночества и тоски в клетке ребер, некогда наполненное ярким теплом до краев. Сейчас там осталось лишь сердце, которое едва не выскочило из груди, когда Лун Байхуа предложил ему заветную подвеску. Ван Сяоши отпрянул от него, оттолкнув его ладонь быстрее, чем подумал, почему это делает.
В голове мелькнула лишь одна мысль – что, если он окажется под ударом? Что, если Ван Сяоши вновь станет причиной чьих-то страданий, как тьма чернее черного, пропасть без дна, пожирающая все светлое и живое?
Им больше нечем было поделиться. Они не могли научить друг друга чему-то, не могли даже нормально поговорить, потому что стена, выстроенная между ними судьбой, была выше самых величественных гор, царапавших вершинами небо.
Ван Сяоши знал об этом, прощаясь с ним у грани света и сумеречных земель, в которых жил. Он испытал облегчение, когда Лун Байхуа ушел. Так будет лучше для них обоих. Он напевал веселую песенку по пути назад, гоня от себя мысли о том, свидятся ли они снова.
Нет. Нет, он больше не придет.
Так правильно.
А боль… что в ней было, чего Ван Сяоши о ней не знал? Стоило ли ее бояться, если она пропитала эту стылую почву под ногами до самых глубин?
Нужно достойно принимать последствия своего выбора.
Даже если у тебя его никогда и не было.
* * *
Ван Цин открыл глаза и ни черта не увидел, кроме темноты. Он не сразу понял, где находится, но стоило повернуть голову и рассмотреть арочный свод окна сбоку, тонкую светлую полосу на горизонте поверх верхушек деревьев, вернулись и воспоминания о проведенном дне с Лун Анем.
Он привстал, упираясь руками в подушки, на которых они уснули, хоть он и не мог точно воспроизвести в памяти этот момент. С плеча сползла куртка Лун Аня. Ван Цин поежился, пытаясь прийти в себя, но забыл, о чем думал, когда услышал рядом тихий, но полный отчаяния стон.
– Лун Ань, – прошептал он, поворачиваясь к нему. – Лун Ань!
Лун Ань лежал на боку, свернувшись и уткнувшись лбом в собственные запястья, как ребенок, которому снится кошмар. Волосы закрывали половину его лица, и Ван Цин убрал их ладонью. Его кожа на ощупь показалась ледяной.
– Лун Ань!
Сердце заколотилось быстрее, а внутри поселился страх. Ван Цин не задавался вопросом, что именно произошло, пока они спали, – это снова были видения, которые случались далеко не в первый раз, стоило им оказаться вместе. Но Лун Ань всегда просыпался хоть на мгновение раньше него. Что не так было теперь?
Продолжая звать его по имени, Ван Цин склонился над ним, увидев даже в темноте, как сведены его брови. Он взял Лун Аня за плечо и слегка встряхнул. Тот не просыпался. К самому горлу подкатила паника. Что делать? Они посреди неизвестности очень далеко от города. Даже до машины идти не меньше двадцати минут.
– Лун Ань! – Ван Цин повернул его голову, похлопал ладонью по щеке. – Слышишь меня? Проснись!
Он не успел испытать облегчение, когда Лун Ань наконец открыл глаза, потому что тот вдруг широко распахнул их и обхватил холодными ладонями лицо Ван Цина.
– Не уходи, – прошептал он хрипло, водя пальцами по его щекам, лбу, носу, как слепой. – Вернись. Я не знал. Я смогу…
Ван Цин сглотнул, хотя так и не сумел избавиться от кома, вставшего в горле. Он взял Лун Аня за запястья.
– Я здесь, Лун Ань, – сказал он. – Слышишь меня?
– Я смогу тебя защитить. Обещаю, – продолжал шептать Лун Ань, глядя на него бескрайне темными блестящими глазами, как одержимый.
– Ты меня пугаешь, – произнес Ван Цин. – Лун Ань, все кончилось. Это… это я.
– Пожалуйста, – вдруг на грани слышимости проговорил Лун Ань с таким отчаянием, что в Ван Цине словно что-то надломилось.
Ван Цин успокаивающе погладил его по волосам, хотя сам не мог справиться с колотящимся в груди сердцем. Лун Ань говорил с ним или…
…с Ван Сяоши?
В какой-то момент он все же замолчал, и Ван Цин слышал лишь его постепенно выравнивающееся дыхание. Крепко стиснутые в кулаки пальцы Лун Аня расслабились.
– Ван Цин.
Ван Цин выдохнул. Лун Ань посмотрел на него, и теперь появилась уверенность, что он его действительно видит.
– Напугал, – Ван Цин попытался улыбнуться, но тщетно. Сердце все еще пыталось пробить ребра. – Я… я не мог тебя разбудить.
Лун Ань кивнул. У него дернулся кадык, когда он сглотнул. Снова натянув свою куртку Ван Цину на спину, он лег ровно.
Какое-то время они молчали, думая каждый о
