колонны в поле были в полном порядке. Робер не сомневался, что они готовы к любым неожиданностям. Правда, пехота и особенно артиллерия за конницей не угонятся, так что в случае подвоха можно ускакать. И бросить Дика на произвол судьбы?
Сюзерен осадил коня, подняв тучу брызг. Несчастный жеребец осел на задние ноги и заржал, вернее, заорал от боли, но Альдо, разумеется, не понял. Дуболом…
– Талигойцы! – сюзерен снял шляпу и замахал ею. – Я вас приветствую и благодарю. Я Альдо Ракан, ваш законный король. Я вернулся, чтобы занять трон предков, а Талигойе возвратить силу, славу и честь. Мы пойдем вперед, от победы к победе. Олларам отпущен лишь один круг, и он на исходе. Новую эпоху мы встретим в королевском дворце!
Сюзерен говорил как по писаному, вернее, он именно говорил по писаному. Принц-изгнанник, воодушевляющий свое войско… Только дождь и брошенный лагерь не вязались с бодрыми словами. Робер держался рядом с Альдо, готовясь при первом намеке на опасность ухватить коня сюзерена под уздцы и утащить в безопасное место, но этого не понадобилось. Темная шеренга раздвинулась, пропуская всадника. Одного-единственного. В седле наездник держался отменно, конь тоже был неплох. Лэйе Астрапэ, кто же это? Ясно, что не Манрик…
Всадник остановился в нескольких шагах от Альдо. Он был уже немолод, с хорошим волевым лицом.
– Ваше высочество, армия, которой я имею честь командовать, в вашем полном распоряжении.
Бесстрашие – это необычайная сила души, возносящая ее над замешательством, тревогой и смятением, порождаемыми встречей с серьезной опасностью. Эта сила поддерживает в героях спокойствие и помогает им сохранять ясность ума в самых неожиданных и ужасных обстоятельствах.
ФРАНСУА ДЕ ЛАРОШФУКО
Глава 1
Талиг. Эпинэ. Замок Лэ
399 год К.С. 6-й день Осенних Ветров
1
Битва кончилась, дождь – тоже, они оказались в каком-то замке, куда их привел граф Пуэн и название которого Ричард тут же забыл. В камине горел огонь, но юноше было холодно. Переломанные ребра зверски болели и мешали не то что кашлять – дышать. Наверное, поэтому Дикон не мог ни радоваться победе, ни жалеть о погибших. Юноша понимал, что без Рихарда они бы все разделили судьбу графа Агиррэ, но понимать – одно, а чувствовать – другое. Смерти старшего Борна и Анатоля Саво словно бы прошли мимо герцога Окделла. Ричард трясся под меховыми одеялами, не соображая, утро сейчас или вечер, и был не в состоянии думать ни о чем, кроме холода и боли. Потом боль слегка притихла, и даже удалось уснуть. Снилось ли ему что-то и что именно, Дикон не помнил, но разбудили его Альдо и Робер. Принц был весел, Иноходец казался уставшим – покрасневшие глаза, осунувшееся лицо…
– Ты долго еще собираешься валяться? – поинтересовался сюзерен, усаживаясь в ногах вассала. – Скоро выступать, а ты разлегся…
– Выступать? – Дик торопливо сел, позабыв о переломанных ребрах, что было ошибкой.
– Да, – подтвердил Альдо, – мы идем на Марипоз! И, клянусь Зверем, мы его возьмем! Последний год Круга Скал ты встретишь в столице.
– Не стоит загадывать, – поморщился Иноходец.
– Я не загадываю, – твердо сказал принц, – я знаю.
Это не было пустой похвальбой – последний Ракан отвечал за свои слова. Воистину, ничто не заменит благородства! Пусть Ворон – лучший боец и непревзойденный полководец, но душа у него пуста. Оскар Феншо и эр Август не зря говорили, что Алва – человек конченый, у него нет ни цели, ни совести, ни чувств – только злоба и равнодушие. Альдо – другой, они с Вороном рознятся, как Рассвет и Закат.
– Ваше высочество, – неважно, что больно, от боли еще никто не умирал, – я готов сопровождать вас.
– Не сомневаюсь, – засмеялся принц, – ведь ты – Окделл, но маршал прав: тебе лучше отдохнуть…
Ответить Дикон не успел: явился незнакомый теньент, длинный, белобрысый, с ярко-розовым лицом. Офицер что-то шепнул сюзерену, тот удивленно поднял брови и быстро вышел.
– Ты не очень-то дергайся, – посоветовал, присаживаясь, Робер, – день-два мы еще тут пробудем.
– Где «тут»? – спросил юноша, устраиваясь поудобнее. – И какой сегодня день?
– Не помнишь, где ты?
– Забыл, – признался Ричард. – Столько всего случилось, и я…
– Мы в замке Лэ, – очень кстати перебил Иноходец, – в гостях у Пуэна. Это в двух хорнах от леса Святой Мартины. Битва была третьего дня, а нагрянули в гости мы позавчера. У тебя голова не кружится?
– Нет. Только так холодно, что хочется залезть в камин.
Встреча, обход, ссоры с южанами, струи воды, марш вдоль вражеского лагеря, крик Рихарда «Заворачивай!», несущийся навстречу лес… Неужели прошло всего три дня? Теперь Дикон смутно припоминал дорогу, какие-то лица, Робера, его высочество, Сону, но все тонуло в дожде, холоде и запрещающей дышать боли.
– А вот мне жарко, – пожаловался Эпинэ, – как в Закате, хотя там наверняка веселее. Леворукий бы побрал эту войну!
– Я понимаю, – тихо сказал Дик. Иноходец как-то странно посмотрел на юношу, словно хотел что-то сказать, но передумал и промолчал.
– Рихард был твоим другом… нашим, – поправился Дик, поймав хмурый взгляд, – но он погиб за Свободу и Честь. Жаль, он не узнал, что мы победили.
– Это не победа, это ошибка. Мы не должны были победить, но хуже всего, что после победы мы угодили в плен.
– Куда? – переспросил Дикон; холод понемногу отступал, зато откуда-то вылезла тревога.
– В плен, – повторил Робер, разглядывая небольшую ранку на запястье. – То ли к судьбе, то ли к господину Люра. Ты помнишь, чем все закончилось?
– Ну… Конница Олларов погналась за нами, смяла своих, и все вместе ворвались в рощу… И еще кто-то перешел на нашу сторону.
– Не кто-то, а левый фланг армии Манрика. Самого Манрика убили. Уцелевшие во главе с Сабве отступили, верней, удрали на юго-запад. От нашей армии осталось тысячи две, правда, вполне боеспособных, но к нам пристал генерал Люра, а у него людей вчетверо больше.
– То есть у нас десять тысяч? – встрепенулся Ричард. – Это хорошая армия. У Монсеньора при Дараме было меньше…
– Твой Монсеньор…
– Он не мой, – выкрикнул Дик и сморщился от боли, – не мой!
– Не жди, что я тебя с этим поздравлю, – Робер прижал ладони к глазам и тотчас отдернул, заставив Дика вздрогнуть от непрошеного сходства с Вороном. – Закатные твари, чтобы воевать, нужно быть уверенным в каждом солдате, а я могу рассчитывать только на Никола. Удо и Дуглас после смерти Рихарда не в себе, остальные сами себе генералы, а хуже всех – Люра.
– Но он же перешел на нашу сторону! – не понял Дик.
– А за какими кошками?
– Он – честный человек и понял, что на нашей стороне правда и честь.
– Я не верю в подобные прозрения, – задумчиво произнес Робер. –
