Я рассмеялась.
– Кажется, молодой господин очень упрям. Но что поделать, твоя сестрица, Фу-эр, ребенком была куда упрямее тебя, а сейчас и вовсе стала лучшей в этом искусстве!
Он наконец перестал прятаться и выглянул из-за спины Чжу Фэя.
Заслышав голос тети, мальчик быстро заморгал и вновь уцепился за наставника.
Тетушка перевела свой взгляд с окровавленного ножа на меня.
– Ты… что ты сделала? Фу-эр, иди ко мне.
Она протянула руку племяннику, и мальчик смирно подошел к тете. Госпожа У осмотрела его ладони и принялась вытирать их платком.
– Она… Я хочу, чтобы она ушла.
– Чжу Фэй, отведи его в сад. Фу-эр, слушайся наставника.
Мальчик кивнул и, бросив на меня последний негодующий взгляд, покорно побрел за Чжу Фэем.
– Ты… иди за мной.
5
Здесь жила моя мама. Здесь жила я, пока не пришло время делать вид, будто я уже достаточно взрослая. Здесь ничего не осталось от моей мамы. А во мне ничего не осталось от меня, жившей здесь.
– Все выйдите.
Ветер упрямо влетел в закрывающиеся двери. Госпожа У повернулась ко мне, и мое лицо обожгла пощечина. Я не остановила ее руку. Я позволила ей ударить. Но лишь раз.
– За то, что ты убила его.
– Слишком слабо, госпожа У. Мне даже не больно.
Я потерла щеку и усмехнулась, потом коснулась раны в плече.
– Мой брат и то смелее вас.
– Смеешь называть его братом?
– Я даже посмею называть вас тетей.
Ее бледное лицо, совсем побелев, дрогнуло.
– Зачем ты сделала это?
– Тетушка, вы уже видели прекрасный нефрит? Теперь наконец никто не скажет, что дядя женился на вас зря.
– Лучше бы ты и правда умерла.
Я подошла к ней ближе.
– Когда моя мать была первой госпожой здесь, вы были так хрупки и беспомощны. Вижу, вам понравилась власть, тетушка?
– Твоя мать бы стыдилась тебя.
– Почему же?
– Убить беспомощного ребенка… Как только у тебя поднялась рука?
– Этого ребенка ждала смерть. Стоило миру узнать, мир бы разорвал его и без меня. Или думаете, другие были бы милосерднее?
– Другие… но ты, ты же не чужая тому мальчику. Я отдала все, лишь бы сохранить ему и его матери жизнь, я даже… даже…
Даже вышла замуж за У Баолина?
– Зачем же было убивать его? Могла бы просто…
– Неужели страшная смерть племянника вас печалит больше, чем утраченное семьей Чжоу сокровище?
Я усмехнулась, и она не сдержалась. Вот только на этот раз я перехватила ее руку.
– Ты… – Как же была сильна ее боль, что она даже не сумела ее спрятать? Она, всю жизнь заточенная здесь и притворяющаяся слабой.
Я подошла еще ближе. И наконец прошептала:
– Не племянник, племянница.
Ее лицо дрогнуло, когда она поняла, о чем я говорю.
– Она…
– Она в безопасности. Больше никто никогда не станет искать ее.
Я не сводила с нее взгляда, я видела, как ее зрачки чуть расширились. Она боролась с надеждой и страхом поверить мне. Но она сдалась – ее глаза заблестели. Я отвела вгляд и отступила на шаг.
Я ведь не собиралась рассказывать ей об этом. Дать кому-то знать значило вновь подвесить над сяо Хуа нож, который будет раскачиваться ветрами и слухами, пока однажды не упадет, разя без жалости и милосердия. Если бы госпожа У притворилась, будто ей не больно, я бы не сказала. Никогда. Я бы позволила ей считать, что наследник Чжоу был найден и убит. Мной.
– Чжу-эр.
Я посмотрела на нее. Ее лицо уже успокоилось. Ее глаза боролись. Ее глаза сдерживали вопросы: как ее зовут, где она, в порядке ли она.
Я лишь кивнула.
Сяо Хуа уже должна была резвиться под ворчание старушки Цай на Горе Лотоса. Я знала, Бай Син не позволит никому причинить ей вреда.
Губы тети дрогнули.
– Спасибо.
Мне не нужна была ее благодарность. Я не была доброй спасительницей. С самого начала я отыскала эту девочку в Шаньлу и забрала ее из дома развлечений на Гору Лотоса только потому, что знала: привести к дяде потерянную племянницу его жены, а с ней преподнести ему Осколок Сихэ – лучший способ завоевать первую крупицу его доверия. И пусть я все же не привела в его лапы сяо Хуа, но я отправила девочку обратно в Учение Лотоса вовсе не потому, что переживала за нежные чувства тети.
– Фу-эр ранил тебя? – Ее лицо успокоилось и стало почти безмятежным. – Он все еще немного неуклюж. Я прикажу позвать лекаря.
Тихий голос. Ровные движения. Она уже проглотила и свой страх, и свою ненависть. Минутная слабость прошла. Она была готова играть ту роль, которую вшила в свое лицо, когда стала женой У Баолина.
– Не нужно, – я остановила ее прежде, чем она успела позвать слуг. Она была готова вернуться, но я еще нет. – Расскажи мне. Расскажи мне все, что произошло здесь.
– Все… Что ты хочешь знать?
Я опустилась у стола и коснулась чайника. Он уже остыл.
– Брат. Что он знает о родителях?
Тетя вздохнула и подошла к окну. Она избегала моего взгляда.
– То же, что и все.
– А что знают все?
– Тебе не стоит давить на него. Он вырос без тебя и совсем тебя не знает. Вот только… зачем ты вернулась?
– А почему я не могу вернуться?
– Тебя искали. Тебя и меч. Но не нашли. Ты могла начать новую жизнь. Я думала, ты мертва, а если вдруг и сумела выжить, то вернешься… то вернешься, чтобы выжечь огнем сердце своему дяде, а ты…
– А я?
– Жу Цао, зачем ты убила его? Он бы помог тебе. Разве ты не хочешь отомстить за отца?
– Жу Цао? – Я усмехнулась. – Помог бы? Из-за этого глупца я бы только лишилась головы. Созвать людей и объявить себя истинным потомком Воронов? Устроить еще одну резню? Если ты желаешь У Баолину смерти, почему за все эти годы не нашла способа убить его? Или вы все ждете, пока я приду и замараю кровью свои руки? Ты можешь дать мне пощечину, но дала ли ты ее ему?
Тетушка опустила глаза.
– Ты не знаешь, ничего не знаешь. Не суди меня и не суди его.
– Судить вас? Зачем мне это? Ты права, я ничего не знаю о том, что творилось здесь, пока я ребенком бегала по камням и ловила солнечные лучи. Я ничего не знаю. Я знаю только, что стоит мне поднять меч против дяди, другой приставят к горлу Синфу. И тогда я буду беспомощна.
– Лучше бы твоему отцу дети были важнее…
– Мой отец… А ты, ты можешь судить его? Моя мать, которая умерла здесь. Моя нянюшка, которую убили на моих глазах. Ты ничего не знала? Ты не знала, что твой муж ворвется в мои покои, чтобы убить и меня, и новорожденного ребенка? Ты ничего не хотела знать. Ты ни
