что они могли бы выдержать вес гор.
– Фэрейн? Ты меня слышишь?
Часть меня не хочет отвечать. Я бы предпочла закрыть глаза, повернуть голову набок и погрузиться в нормальный сон. Пусть паралич вроде бы прошел, однако все тело болит после этого испытания.
Но я должна поговорить с ним. Сейчас или никогда.
– Да. Я тебя слышу, – слова, выходящие из моего сухого горла, получаются сиплыми. Я кашляю. От этих спазмов по всему телу вновь разлетаются вспышки боли. Перекатившись на бок, я жду, пока это пройдет. Тревога Фора удваивается и давит на мои чувства. Он протягивает ко мне руку, но одергивает себя. Его ладонь зависает в воздухе над моим плечом. К тому времени, как спазм проходит, он уже вновь отодвигается от меня.
Мои веки опять закрываются. В этот миг в темноте моего сознания я вижу его уродливо искаженные черты, нависшие надо мной, чувствую жар его дыхания прямо перед тем, как его губы впились в мои. Черные бездны его глаз. Его руки, обжигающие мою плоть своим огненным касанием.
Содрогнувшись, я отворачиваюсь.
– Воды, – неразборчиво говорю я. – Здесь есть вода?
– Прости, – отвечает Фор. – Я пытался добраться до умывальной, но стена нестабильна. Я нашел остатки трапезы, однако кувшин разбился.
Я киваю. По позвоночнику снова проходит дрожь. Затем, стиснув челюсти, я начинаю садиться. Фор тут же реагирует, выставив руки, но не касаясь меня.
– А тебе стоит это делать?
Я случайно прижимаю халат рукой, и он раскрывается на груди. Я поспешно хватаюсь за ткань и вновь ее запахиваю, затем подбираю под себя ноги на кипе пыльных одеял.
– Я в порядке, – рычу я, пусть комната и наклоняется, а голова начинает кружиться. Я упираюсь одной рукой в пол. Другая рука все еще стискивает кристалл. Я опускаю на него глаза, словно бы для того, чтобы убедить себя – он и правда здесь. Слава богам, что он не обратился в пыль под упавшими камнями.
Глаза Фора не отрываются от меня. Я поднимаю ресницы, бросаю взгляд на него.
– Спасибо, – шепчу я.
В его душе вспыхивает боль, острый укол вины, от которого я морщусь. Он качает головой, встает на ноги и идет через всю комнату к двери. Если честно, это приносит мне облегчение. Его эмоции слишком сильны для меня в таком ослабленном состоянии.
– Я слышу, как они работают по ту сторону, – говорит он после долгого молчания. Он стоит ко мне спиной, свет лорста сияет на серебряных прядях его волос. – Они скоро пробьются к нам. Хэйл будет жестко их подгонять, пока они этого не сделают.
Я смотрю на него, изучая его напряженные плечи. Стыд окружает его, точно облако. Он ненавидит себя. Ненавидит то, что сделал со мной. Я обхватываю живот руками, делая еще один осторожный вдох. Ну и что же мне думать об этом мужчине теперь, когда я знаю про яд? Он приволок меня на плаху, нагнул и заставил смотреть в тот обитый синим ящик. Он сорвал с меня одежду, касался меня руками. Это были столь ужасные, жестокие деяния.
Но правда ли их совершил он? Я видела ту тьму. Я чувствовала, как она обернулась вокруг него, словно отдельная живая личность. Я чувствовала ярость, похоть, предательство, ужас – все это вертелось вокруг ядра из пульсирующего, живого отчаяния.
Я поднимаю подбородок, глядя прямо в его спину. Когда я заговариваю, то стараюсь сделать так, чтобы мой голос звучал спокойно и четко:
– Эти толчки.
Его позвоночник деревенеет. Руки сжимаются в кулаки.
Я продолжаю:
– Это из-за них тебе нужны Мифаты моего отца? Это они – та величайшая угроза Мифанару, на которую ты намекал?
Он отвечает не сразу. Наконец он шумно выдыхает, оборачивается, смотрит на меня.
– Это не важно.
Я хмурю лоб.
– Почему?
– Тебе больше незачем думать о Мифанаре. Я отправляю тебя домой. В тот же миг, как они пробьются через эту дверь, я отдам приказ. Ты можешь передать отцу, что мне больше не нужны его Мифаты. Союз отменяется.
В животе холодеет. Нет. Этого не может быть. Союз нельзя отменять. Не после всего, через что я прошла. Мой народ все еще страдает. Им нужен Фор. Им нужны сильные воины-трольды. И кроме того… Я изучаю это облако эмоций, окружающее Фора, давящее на его плечи, угрожающее сокрушить его своей тяжестью. Ему тоже это нужно. Ему нужна та надежда, что предлагает этот союз. Ему это нужно так же сильно, как и мне.
– А если я не хочу уезжать? – тихо говорю я.
– Что?
Я встаю. Меня немного пошатывает, колени подгибаются, перед глазами все плывет. Но я беру себя в руки, сжимаю кристалл и удерживаю взгляд Короля Теней. Затем я приближаюсь к нему. Шаг. И второй. Он пятится, так что я останавливаюсь. Дышу. Затем делаю еще два шага вперед.
– Я не готова сдаться, – говорю я. – Пока еще нет.
Его лицо – камень. Но я чувствую огонь, бушующий в нем. Смятение. Надежду. И вновь – то болезненное желание. Оно настоящее. Оно такое настоящее, что он не может его скрыть. Даже когда пытается.
– Не верю, что ты серьезно, – говорит он, его голос напряжен. – Не после всего… не после того, как я чуть не…
Я с усилием сглатываю, горло забито пылью.
– Шанс все еще есть, правда ведь? – Эти слова сложно произносить, но я все равно выдавливаю их. – У нас все еще есть шанс?
Фор отводит глаза. Затем медленно, словно притянутый силой, которой он не способен противостоять, его взгляд вновь отыскивает мой.
– Если твой отец согласится на новые требования, что я выдвинул… да. Да, брак еще может состояться.
– И что это за требования?
В его челюсти дергается мускул.
– Чтобы он выслал Мифатов сейчас. Сразу же. Прежде чем я введу войска в Гаварию.
Я киваю. Медленно выдыхаю через рот.
– Если мой отец согласится, сделаешь ли ты меня своей невестой?
– Нет! – Фор тут же мотает головой, жесткое выражение его лица трескается. Он прижимает основание ладони ко лбу. – Боги, нет, Фэрейн. Я бы не стал просить тебя об этом. Я найду для Мифанара другой выход.
Я знаю, что он делает. Я чувствую, как его вина и стыд пытаются задушить все прочие эмоции. Я поспешно делаю к нему еще один шаг, чуть не спотыкаюсь о какой-то булыжник, но быстро выпрямляюсь вновь.
– А если другого выхода нет?
Он смотрит на меня, на лице написана агония.
– Принц Рувен непременно захватит Гаварию к исходу лета, – продолжаю я. – Если ты
