одна настоящая подруга присматривала за ней.
– Думаю, мне тоже было одиноко, – произнесла она, предположив, что именно это сказала бы Роза.
– Как раз поэтому мы должны наполнить нашу жизнь детьми при первой же возможности!
Крик застрял в горле Рен. Она испустила его в виде пронзительного смеха.
– Какая необычная идея!
Лицо Анселя озарилось.
– Интересно, сколько их у нас будет, мой цветок? Шесть кажется мне вполне круглым числом, – продолжил он с уверенностью мужчины, которому не нужно вынашивать их. – У нас будет своя маленькая гевранская армия. – Он оглянулся через плечо. – Что ты думаешь, Тор? Ты мог бы тренировать их!
Тор добродушно усмехнулся:
– С нетерпением жду этого, Ваше Высочество.
– А Эльске может стать их няней, – добавила Рен.
Лицо Анселя стало серьезным.
– Не говори глупостей, дорогая. Эльске – волчица.
Тор улыбнулся, глядя на свои ботинки. По крайней мере, один из них понял шутку.
– Давай не будем забегать вперед с такими разговорами, – ловко перевела тему Рен. – Нам еще нужно обсудить нашу свадьбу.
Ансель хлопнул в ладоши, с энтузиазмом переключаясь на другую тему.
– Так волнующе думать, что всего через три короткие недели ты станешь моей женой.
«Три. Короткие. Недели».
Слова взорвались в голове Рен, как бомба. Желудок сжался, и на мгновение ей показалось, что ее сейчас стошнит.
Она попыталась вернуть себе самообладание, ее левый глаз слегка подергивался.
– Похоже, к моему дню рождения у меня будет муж.
– И много украшений. – Ансель ласково улыбнулся ей. – Я намерен осыпать свою молодую невесту лучшими сокровищами Гевры.
«Выходит, Роза планировала обручиться до своего восемнадцатилетия. Она должна надеть гевранскую вуаль перед эанской короной». Но почему Ратборн толкнул Розу в объятия Гевры всего за несколько дней до коронации, тем самым рискуя потерять контроль над ней и королевством? Нет никакого смысла… Это еще больше встревожило Рен.
– Мне так хотелось бы, чтобы мой отец был здесь и увидел, как мы поженимся. – Ансель прижал ладонь к окну, в его голосе послышалась нотка печали. – Он всегда говорил, что хороший человек становится великим благодаря чуду любви.
Рен взяла свою чашку и уселась в ближайшее к камину кресло, где висел портрет ее родителей.
– Какие красивые слова. Мне жаль, что его больше нет с нами.
Ансель отвернулся от окна.
– Сложно поверить, что прошло семь лет с тех пор, как мы потеряли нашего великого короля. С тех пор у нас не было такой жуткой грозы с градом и, к счастью, не было ничего достаточно сильного, чтобы потопить еще один корабль, – при этих словах по его телу пробежала дрожь, и Рен почувствовала внезапный прилив сочувствия.
– Какая трагедия, – пробормотала она.
Его глаза затуманились.
– Это поставило страну на колени.
– И твоего брата тоже?
– Только не Аларика, – отстраненно сказал он. – Мой брат всегда был готов надеть корону.
– В этом Гевре повезло. – Рен взглянула на Тора и обнаружила, что он наблюдает за ней. Как будто он пытался заставить ее скорчиться. – Каким он был, твой отец?
– Лучшим, я даже мечтать о таком не мог. – Ансель загорелся при воспоминании о своем отце. Рен позволила принцу говорить, ее глаза метнулись к портрету ее родителей. Мать была такой молодой – всего на несколько лет старше, чем Рен сейчас. Она широко улыбалась, а изумрудные глаза повторяли оттенок ее платья. Они светились любовью и излучали мягкость. Рядом с ней король Кейр выглядел величественно в золотой короне, одна рука лежала на рукояти меча, другая покоилась на растущем животе Лиллит. Его взгляд тоже был мягким.
Слишком мягким.
«Мягкий правитель – мертвый правитель, – эхом отозвался голос Банбы в ее голове. – Ты не совершишь тех же ошибок».
«Нет, – подумала Рен, оторвав взгляд от портрета родителей, – я никогда не влюблюсь».
Какой глупый способ выбросить свою жизнь на ветер.
– …после смерти отца моя дорогая мама отказывается покидать дворец Гринстад. И за все эти годы она не сыграла ни одной ноты. По правде говоря, я скучаю по музыке. Что скажешь, Роза?
Рен моргнула.
Ансель смотрел на нее.
– Ты почтишь меня своей песней? – Он указал на пианино, которое поблескивало в центре комнаты. – Ты обещала мне это на нашем первом свидании.
– Обещала… – уклончиво произнесла Рен.
Ансель лучезарно улыбнулся:
– И теперь у нас есть прекрасная возможность.
– Мне не хочется заглушать дождь, – быстро сказала она. – Как ты сказал, он создает такой успокаивающий фон.
– Оставь дождь розам. Я предпочту насладиться твоим музыкальным талантом.
Рен сделала глоток чая, размышляя… паникуя. Она не была музыкантом; до сегодняшнего дня она даже не видела фортепиано.
– Боюсь, я довольно застенчива, Ансель.
Из угла комнаты донесся шум. Тор прочистил горло.
– Идем, мой цветок, – упрашивал Ансель, – это придаст блеск этому унылому дню.
Рен колебалась.
– Я не…
– Я тоже хочу послушать, – вмешался Тор.
Рен бросила на него испепеляющий взгляд.
Он любезно улыбнулся в ответ.
– Я не хотел показаться наглым, Ваше Высочество. Я лишь хотел помочь принцу уговорить вас. Когда мы приехали, вы так страстно говорили о своем фортепиано, что я с нетерпением ждал, когда услышу, как вы играете.
Ансель усмехнулся:
– Что ж, вот и все. Ты же не разочаруешь двух гевранцев в этот дождливый день, не так ли?
– Троих, – поправил Тор, – Эльске особенно нравится музыка.
– Неужели? – холодно спросила Рен.
– Музыка и полночная луна.
Рен подавила вздох. Он шантажировал ее? Ладно. Улыбка солдата стала шире, в его глазах цвета шторма загорелся вызов, и Рен, к своему удивлению, обнаружила, что ей очень хочется ответить на него.
– Что ж, хорошо. Кто я такая, чтобы разочаровывать столь нетерпеливую публику? – объявила она и поднялась на ноги. – Мне просто нужна минута, чтобы… подготовиться.
Она повернулась спиной к гевранцам и незаметно сунула руку
