тебе! — закричали солдаты.
Господь, может, и помог бы еще в чем-то, но побрезговал, потому что вместе со всеми раскрыл рот Богохульство.
На дороге сражение складывалось вничью. Толстяку Богдану повезло. Ему достались чуть менее толстый Чревоугодие и упитанный Жадность. Оба осознанно выбрали очевидно более медленного из двоих противников. Богдан отступал неспешными шагами и успевал даже отмахиваться от обоих, хотя никогда не считал себя быстрым бойцом. Сабля против мечей. Но солдатский меч короче рыцарского, а Богдан не только толстый, но и высокий, руки у него длиннее, и сабля подобрана по руке, длиннее и тяжелее, чем у нормальных стройных шляхтичей.
На Анджея насели отлично дополнявшие друг друга Гнев и Уныние. Первый яростно нападал, презирая защиты. Полный пессимизма второй не атаковал вовсе, но исправно прикрывал левый бок товарища.
Богохульство же посчитал, что по двое на одного и без него сойдет. Быстро, насколько возможно, перезарядил аркебузу и выстрелил в Богдана. В того, кто попроще в качестве мишени. Попал и радостно крикнул, что ни один сраный святой не выстрелил бы лучше.
Богдан отступал, повернувшись правым боком к врагам. Пуля попала ему в пузо под большим углом и далеко прошла через подкожный жирочек мимо испуганно поджавшихся кишок.
Кшиштоф поднялся. Как был, без головы, но с мечом в руке.
Уныние испуганно перекрестился, бросил меч, развернулся и побежал, куда глаза глядят. Глаза глядели на дорогу, покрытую утоптанным снегом, и солдат быстро исчез из виду в начавшейся метели. То есть, исчез бы из виду, если бы на него кто-то смотрел.
Оставшийся без прикрытия Гнев тут же пропустил укол в левое легкое и упал.
— Помогите, драть вас святыми мощами! — закричал Богохульство, бросил недозаряженную аркебузу и схватился за меч.
— Что дашь? — крикнул Жадность.
— Половину доли!
Вдвоем Жадность и Чревоугодие добили бы раненого Богдана, но Жадность решил, что товарищ и один справится, а половина доли это половина доли.
Анджею пришлось отступить в поле. Двое врагов с разных сторон это сложно. Не смертельно, но так вот сразу не одолеешь.
— Мама! — сказал Чревоугодие, глядя через плечо Богдана.
Тупая уловка, но Богдан повелся и оглянулся. К нему шел безголовый силуэт с мечом. От страха скрутило живот и закружилась голова. Кшиштоф оттолкнул его, Богдан рухнул на раненое пузо, заорал от боли и скрючился на земле.
Кшиштоф легко уделал испуганного Чревоугодие, как будто его голова оставалась на плечах, а глаза на голове. В прошлой жизни он был рыцарем, а не солдатом.
Как раз и Анджей разобрался со своими противниками. Легко обошел Жадность, прикрывшись им от Богохульства, сбил меч вниз и тут же полоснул по шее. Богохульство в одиночку продержался ударов пять или шесть. Не солдату равняться со шляхтичем.
Тем временем, предводители отрядов озлобленно бились на равных. Атаман пропустил удары и в кисть, и в лицо, к удивлению француза, не оставившие ни царапины. Осознанно подставлялся для размена и нанес несколько хороших ударов по доспехам, и по шлему. В последний момент рыцарь, не успевавший взять защиту клинком, просто наклонил голову и принял удар на козырек.
Арман подумал, что в свите ведьмы могут оказаться и колдуны. Только так можно объяснить, что острый меч не оставляет царапин даже на щеке врага. Надо было сразу сообразить спугнуть его коня, а не тратить время, пытаясь сражаться по-рыцарски со слугой дьявола.
Не переставая фехтовать, Арман принялся ругаться по-лошадиному. Противник удивился, но не понял, что происходит. Конь под ним вдруг встал на дыбы и понесся галопом на ту сторону поля, совершенно не заботясь о том, удержится ли всадник в седле.
Рыцарь не смог победить загадочного противника, но смог победить его коня. Далеко ли конь его унесет, и как быстро враг сможет вернуться? За это время надо успеть разобраться с остальными.
Арман выехал на дорогу и стрелой понесся на Кшиштофа и Анджея. Те услышали конский топот и обернулись. Знаете ли вы, что такое настоящий французский рыцарь верхом на идеально управляемой лошади?
— Богдан! Берегись! — крикнул Анджей.
Прямо перед бегущей лошадью поднялось что-то большое. Арман дал шпор на прыжок, и лошадь бы перепрыгнула, но оба не рассчитали, что что-то большое окажется настолько большим. Перелетая через голову запнувшейся и падающей лошади, Арман понял, что перед ними вставал человек. Высокий, толстый и широкоплечий.
— Ааааа! — заорал Богдан, в плечо которому врезалась откуда-то взявшаяся лошадь.
Анджей рассмеялся. Безголовый Кшиштоф за временным неимением органов смеха пожал плечами.
— Надо добить, — сказал Анджей и пошел туда, куда упал рыцарь.
Кшиштоф двинулся за ним. Но рыцаря почему-то не нашли, хотя только что видели, что он улетел в лес буквально в шаге от дороги. Поднялась такая метель, что и на дорогу с трудом вернулись. И то нашли дорогу не глазами, а ушами. Богдан стонал и ругался.
— Черт побери! Кто ему ворожит что ли? — разозлился Анджей.
Богдан испуганно замолчал, когда увидел, что из метели выходит Анджей с человеком без головы. Кшиштоф пересек дорогу, подошел к мертвому Зависти, приподнял его голову за волосы и одним ударом меча отделил от тела. Поставил отрубленную голову себе на плечи.
Голова Зависти плавно приняла вид знакомой Богдану головы Кшиштофа.
— Не болтай, — сказала она привычным голосом товарища.
Богдан часто закивал, как будто у него язык отнялся.
— Что с тобой? — спросил Анджей.
— Ре-ре-ребра сломаны, кажись. И ру-ру-рука. Пу-пу-пуля в пу-пу-пузе.
— В седле удержишься?
— Ай! — Богдан пожал плечами и вскрикнул, — Да! Если залезу. Не знаю! Не бросайте меня.
— У этих еще кто-то остался? — спросил Анджей, — Сдается мне, у них тоже ведьма. Не нравится мне эта метель.
— Хуже, — ответил Кшиштоф, — Священник.
Амелию они не видели, а молитва отца Филиппа Кшиштофу хорошо почувствовалась.
— Если долгополого слушает
