преинтереснейшую беседу — пора было отправляться в путь. Денёк выдался тёплый и солнечный, туман быстро рассеялся и стало очевидно, что идти вдоль берега будет не так просто, как хотелось бы.
Как я и предполагал, без персонала на плотинах электростанций, который был бы занят регулированием уровня воды, река вышла из берегов. Талые воды со всей окрестной степи подняли уровень водохранилища не иначе как на пару метров, а то и больше. Зима, как назло, выдалась снежной. А раз снег кое-где ещё лежал — будет только хуже.
А что хуже уже для нас с Алиной, так это то, что, судя по тому, что сейчас представлял берег, затопило все прибрежные турбазы, дачи и лодочные станции. Лодки и яхты были либо сорваны с якорей и привязей, либо потонули. А те, что были отправлены на зимовку в специальные ангары и сараи — скрылись под водой вместе с ними или были основательно подтоплены. И, скорее всего, либо пришли в полную негодность, либо требовали серьёзного ремонта и реставрации. Значит, искать яхту у берега было бесполезно. Без глубокого рейда в город — не обойтись. Либо придётся грабить лодочный салон, либо искать удачу в лодочных сараях дач и посёлков вдалеке от берега. А потом ещё и как-то приволочь судно к большой воде…
— Ух ты-ы-ы! Вот это река-а-а! — Алина пошла ко мне и выглянула из окна, узрев впечатляющий разлив водохранилища. — Прямо как море! Другого берега то и не видно, мост за горизонт уходит! А можно в бинокль посмотреть?
Выспавшись и вдоволь наболтавшись уже с утра, она определённо была в хорошем расположении духа. И в честь этого торжественно напялила на себя железнодорожную фуражку, которую до этого прятала в недрах пуховика, чтобы не потерять.
Я вручил ей прибор и пошёл паковать спальник, в полной мере ощутив, как болит спина, руки и ноги — сразу, как только нагнулся.
Кадеты в это время распатронили трофейные ружья: на всех осталось шесть зарядов. Разделили поровну — один свой я дослал в пустой ствол обреза, а второй пока кинул в карман — давать заряженный ствол Алине пока не хотелось. Помповики с двумя патронами в каждом повесили себе на спину пацаны.
— Ой, смотрите, сюда кто-то плывёт! — Алина, продолжая смотреть в бинокль, показывала пальцем куда-то за окно.
Я рванулся к окну и пригнулся вместе с Алиной. Кадеты сорвали с плеч ружья и заняли позиции по сторонам от окна.
— Ай! Чего вы?! — Девочка обиженно пискнула и уронила бинокль, но затихла, как только заметила палец, приложенный к губам.
Подняв бинокль, я всмотрелся в залив, не сразу заметив то, о чём говорила Алина из-за ярких бликов на водной ряби.
Но, наконец-то, окуляры выхватили какое-то движение. И правда — лодка. Судя по всему — небольшая вёсельная плоскодонка. Дешёвое пластиковое корытце. Но такие, например, не протекают, если их оставить на сезон без внимания. В лодке сидела одинокая трудноразличимая фигура и мерно гребла в сторону берега.
— Отсюда до центральной набережной километров десять-пятнадцать… Даже если просто плыть по течению — будем возле речного вокзала уже часа через три… — Размышлял я вслух, уже строя далеко идущие планы на эту лодчонку. — А пешком… Чёрт его знает, сколько этих ваших ленинских мы ещё встретим, если пешком попрёмся…
— К речному лучше лишний раз не соваться. Там у центровых, как они говорят, блат-хаус. — Вмешался в мои мечты Михаил.
— Чего-о? — Я убрал бинокль и вопросительно глянул на кадета. — Какой ещё блат-хаус?
Прижимаясь к стенке и с прищуром всматриваясь в залив, сержант ответил:
— Там же раньше на набережной кафешки через каждый метр были. Дискотеки на теплоходах. И в самом вокзале — ночной клуб, рестораны. А на ближних улицах — почти в каждом доме пивная. Они всю выпивку стащили в клуб. И бордель там устроили. Теперь там почти каждый вечер гулянка для тех, кто заслужил. Они так народ и набирают к себе.
А быстро детишки сориентировались в том, что плебеям нужнее всего! Хлеб и зрелища, выпивка и бабы — и вот ты король мира. Или хотя бы Саратова. Теперь понятно, почему в кадеты все особо не рвутся. Однако, это снова вносит в мои планы дополнительные сложности. Где ж теперь карты искать? Хотя, есть ещё вариант…
— А в речпорту… Который за Улешами, грузовой — там что?
Михаил удивлённо посмотрел на меня, отвлекаясь от наблюдения за приближающейся лодкой:
— А зачем вам речпорт?
— Ну… Интересно. Там же, наверное, тоже много добра всякого было. Топливо прямо цистернами, как минимум. И может жрачка какая в контейнерах… Мука, зерно… Жоры-то контейнер просто так не вскроют. И на элеватор не залезут…
— Речпорт под комсомольцами. — Не дослушав мою аргументацию, тихо произнёс кадет.
Алина удивлённо посмотрела на нас:
— Комсомольцами? Они, наверное, с этими… С ленинскими заодно?
— Могу предположить, что наоборот. — Хмыкнул я и снова обратился к Михаилу. — Это из Комсомольского посёлка что ли?
— Ага… Вы их знаете?
— Во времена моей юности говорили «Комса — не космос, оттуда не возвращаются». — Рассмеявшись, я поддался ностальгии. — Про этот район легенды ходили. Что туда даже на автобусе лучше лишний раз не заезжать — вытащат прямо из салона и отмудохают. Просто так, за случайный взгляд через стекло.
— Значит, с тех пор мало что изменилось. — Подал голос Егор. — Комсомольцы даже по сравнению с центровыми и ленинскими — те ещё отморозки. Мы у них общежитие колледжа отбивали…
Есть в англоязычной культуре такое понятие — взгляд на две тысячи ярдов. Так говорят о бойцах, которые вспоминают пройденный на войне ад, полностью уйдя мыслями в травмирующие события. И смотрят при этом расфокусированным взглядом. Как будто вглядываются куда-то вдаль, сквозь предметы и пространство. Егор, видимо вспомнив о своём участии в операции по освобождению студентов медицинского колледжа, сейчас смотрел сквозь окно именно так.
А для меня это означало всё то же — карты фарватера мне и там не достать. По крайней мере — не так просто, как я думал. Засада…
— Так вы что, думаете мы сможем доплыть на этой лодке? — Прервала мои размышления Алина. — А нас повезут?
— Посмотрим…
Пока мы беседовали, гребец остановился в паре десятков метров от берега и вроде как начал расчехлять удочки, собираясь порыбачить у затопленных сухих камышей. Знает, что делает — в таких местах нерестятся щуки. На хорошую блесну можно килограмм двадцать наловить за пару часов. И это до эпидемии, когда
