тут на каждой кочке по рыбаку сидело. Да ещё и сетями некоторые баловались.
— Похоже, на берег ему не надо… — Задумчиво потянул Михаил. — Значит не судьба.
— А если позвать — убежит, да? — Проявила догадливость Алина, осторожно выглянув из-под подоконника. — Тут же опасно…
— А мы сделаем так, чтобы сам подплыл… Дай-ка сюда ружьишко… — Я снял с Алины её оружие и обратился к пацанам. — Сможете жору тут в посёлке по быстрому найти и на берег вон туда приманить? Чтобы с лодки видно было… Но не вас!
Кадеты озадаченно переглянулись и синхронно пожали плечами:
— Ну да…
— Тогда действуйте, жду вон в тех кустах. Туда его сначала приведите. Алиныч — за мной.
Алина заулыбалась своему новому прозвищу и поспешила следом на улицу.
Через десять минут, затаившись в зарослях прямо напротив рыбака, мы дождались возвращения кадетов. Приманив какого-то тощего жору галетами, они скармливали ему их по кускам, постепенно приближаясь к нашему укрытию.
— А дальше-то что? — Шепнула Алина.
— А дальше рыбак должен подумать, что сегодня ему особенно крупно повезло… — С этими словами я обошёл жору со спины и накинул на него ремень двустволки. — Выбрасывайте остатки на берег, вон туда!
Не обратив на меня никакого внимания, жертва вируса продолжила поглощать галеты. И, заметив, в каком направлении полетела распотрошённая пачка, немедленно продралась сквозь кусты и накинулась на неё, довольно ворча.
— Теперь пригнитесь… — Потянув кадетов вниз, я присел в кустах сам и издал звук, похожий на то, как жоры иногда общаются между собой при луне. Это было довольно просто — нужно всего лишь кричать, но не выдыхая при этом воздух, а наоборот — резко втягивая его в лёгкие.
Алина вздрогнула от такого представления и испуганно посмотрела на меня, словно желая убедиться, что мой иммунитет вдруг не дал слабину.
Обернулся в нашу сторону и рыбак. Заметив жору, сидящего на кортах и жующего закуску, он присмотрелся. И, не сводя взгляда с берега, отставил удочку в сторону и сделал несколько взмахов вёслами. Словно убедив себя в чём-то, он кивнул и начал грести активнее. И уже через минуту его лодка зашелестела по дну, а сам рыбак ловко выпрыгнул на берег и вытянул лодку из воды за швартовочный канатик.
Подойдя к жоре он осторожно обошёл его со спины и попытался снять ружьё.
— Руки в гору! — Я выпрыгнул из укрытия с дробовиком наголо. И следом за мной выскочили кадеты, также вскинув своё оружие.
Рыбак вздрогнул, но не замер, а сорвал со спины жоры двустволку, упал спиной на землю и щёлкнул пустым оружием в нашу сторону.
— Не-а… — Я покачал головой. — Вставай, трюкач. И руки за голову.
— Сам ты трюкач… — Буркнул рыбак обиженным и немного гнусавым девичьим голосом. — Не буду я тут перед вами подмышки проветривать. Нет у меня ничё с собой.
Поднявшись и раздражённо бросив бесполезное ружьё на землю, она вытерла нос рукавом брезентовой куртки, недовольно сложила на груди руки и сурово уставилась на нас исподлобья.
Фигура у девочки была скорее мальчишеской — широкие плечи, узкие бедра. Да ещё и одета как тракторист — под курткой был измазанный в машинном масле спецовочный комбинезон и тельняшка, на ногах — кирзовые сапоги не по размеру. А на голове — монтажная шапка с распущенными шнурками. Из-под шапки выбивались жёсткие кудри.
Но лицо было совершено женское — немного вытянутое, с прямым тонким носом, симпатичными карими глазами и полными губами. Которые сейчас скорчились на угрюмо выдвинутом подбородке. На вид ей было лет шестнадцать, может меньше.
— Чё, лодку хотите отжать? — Поморщив веснушчатый нос и снова утеревшись рукавом, она присмотрелась к форме пацанов. — А ещё говорят, что кадеты нормальные… А вы такие же уроды, как все остальные!
Шмыгнув, прочистив горло и смачно сплюнув в нашу сторону, она презрительно отвернулась:
— Ну берите тогда, чё встали? Думаете, унижаться тут перед вами буду? Хрена вам лысого!
Ребята растеряно перевели взгляд на меня, явно не желая наносить репутации школы такой урон. Это она с козырей зашла…
— Давай на ружьё сменяем. — Предложил я. — Оно дороже твоего корыта раза в три. В накладе не останешься.
— И нахрена оно мне? Чтоб утопиться с ним побыстрее? — Она свирепо зыркнула на меня, но туже её лицо приобрело удивлённое выражение. — А… А ты чего это… Чё, не заболел что ли?
— Как видишь…
Она хмыкнула и пожала плечами, опять вытерев нос:
— Лучше бы заболел, мудила… Я на острове живу! Как мне туда теперь? По воде аки посуху?
— Ну… Давай мы тебя туда отвезём сначала.
— Ага. Там-то я на пару дней дольше без лодки проживу. Спасиб те, добрый человек! «Отвезём», блин… — Девчонка, похоже, поняла, что мы всё-таки не собираемся её непременно грабить. И немного расслабилась.
Мне она даже немного начинала нравиться. Было в ней что-то неуловимо милое и забавное в сочетании с неподдельной твёрдостью. Как у щенков породы хаски — у которых окрас морды всегда вырисовывает над глазами сурово сдвинутые «брови». Хотя, будь я тут один, уже утопил бы, наверное…
— Как зовут-то, островитянка? — Я убрал обрез в кобуру и жестом показал пацанам тоже убрать оружие.
Жора к этому времени как раз дожевал галеты, поднялся, оглядел нас и пошлёпал куда-то в сторону. Дерзкая девчонка посмотрела на него, на ружьё у своих ног и несогласно покачала головой каким-то своим мыслям:
— Ну Настя…
— Вот что, «Ну Настя». Нам до зарезу нужно в Саратов. Тут по берегу ленинские рыщут. Мы им знатно всыпали вчера. Человек двадцать положили. — На этих словах я заметил, как она легко улыбнулась — похоже симпатий к местным бандитам она точно не испытывала. — Так что по суше нам — край. А на лодке мы до обеда уже там будем. Отвезёшь нас и уже к вечеру успеешь вернуться на свой остров. А мы отблагодарим.
— А чё вы мне дадите? Ружьё, которое я тут сама нашла? Щедрые какие…
— Ну а что тебе нужно?
Настя осмотрела нас всех с ног до головы и задержала взгляд на Алине.
— Картуз вот такой хочу! — И заметив, как я заулыбался, спешно добавила. — Ружьё сразу моё! И патроны давай!
Я вопросительно посмотрел на Алину. Она ответила мне недовольным взглядом, досадливо засопела, но всё-таки сняла фуражку и протянула её Насте. Та выхватила головной убор у неё из рук и тут же надела прямо на монтажку.
— Патронов у нас самих почти не осталось. Я ж говорю — ленинских постреляли. Давай сейчас один, а доедем — ещё один.
