Как раз в каждый ствол. — Я повернулся к кадетам — они согласно кивнули. — Нам же там ещё от набережной до интерната добраться нужно. Недалеко, но всё же…
— Как доедем — два! — Девчонка снова насупилась и грозно шмыгнула, надвинув козырёк на глаза.
— По рукам.
— Из-за вас так и не порыбачу сегодня… — Проворчала она, подобрав ружьё и развернувшись к лодке, видимо, жалея, что не попросила ещё чего-нибудь съестного. — Ну чё встали, залазь! Удила не тронь! А ты давай толкай, сенокос! Чур, гребсти сами будете!
Под руководством наглой рыбачки, мы распределились по лодке так, чтобы не перевернуть утлое судёнышко. Она сама с Алиной уселась на корме, тут же достала пачку сигарет и закурила, недовольно наблюдая, как кадеты неловко устраивались на центральной скамье с вёслами. Предлагать сигареты кому-либо ещё она и не подумала.
Я толкнул лодку обратно вводу и запрыгнул на нос.
— Главно шоб волны сильной не было, а то зальёт. — Оценив высоту борта над водной поверхностью, Настя авторитетно заявила Алине и повернулась к кадетам. — Греби потише, не брызгай. И не рыпайтесь, а то перевернёмся. К берегу не жмитесь, подальше отчаливай!
Отплыв от береговой линии метров на сто, мы развернулись по течению и, не торопясь, начали грести на юг, в сторону Саратова. Выкурив пару сигарет подряд и основательно высморкавшись за борт, наш судовладелец, очевидно, заскучал.
— Ну с этими-то понятно. — Она кивнула на кадетов, вытерев пальцы о штаны. — А ты откуда такая? Батя твой? Или мужик?
С этими вопросами она обратилась к Алине. Привлекая её внимание тычком локтя, она показала на меня.
Алина, вроде бы перестав дуться из-за того, что пришлось расстаться с фуражкой, наслаждалась открывшимися с воды пейзажами. Обрывистый правый берег, саратовские прибрежные многоэтажки и старый мост с ажурными опорами смотрелись как на открытке. Обернувшись на тычок, она возмущённо зыркнула на Настю и с гордым видом ответила:
— Я из Москвы…
— Херасе! «Из Ма-а-асквы-ы-ы…» — С деланным удивлением перебила её рыбачка. — Ишь, какая прима-балерина! И чё ты тут делаешь со своей Москвы? Чё у вас там? Совсем жопа, небось?
— Не знаю… — Нахмурившись и поджав губки, ответила Алина. — Я тут у бабушки жила…
— А-а-а… — Разочарованно протянула Настя, видимо ожидая более захватывающих подробностей о развернувшемся в столице аду. — Да ладно, не бычись. Щас всем херово. Куришь?
— Нет, это вредно…
— Пф-ф-ф… Совсем вы там в своей Москве уже… Ну как хошь, мне больше достанется. — Извлекая очередную сигарету, рыбачка прищурилась в мою сторону. — Ну а ты чего молчишь? Тоже из Москвы шоль? Вас там может и вообще не задело, как обычно?
Я помедлил с ответом, прикидывая, как бы сбить с неё спесь.
— Не, я тут был всё время. Сидел. За мокруху…
Кадеты как по команде вздрогнули и обернулись. Гребите, гребите. Я вам пока нужнее, чем вы мне.
Алина, уже успевшая посмотреть на меня в деле и давно подозревавшая что-то подобное, казалась не особо удивлённой. Скорее наоборот — сейчас она наблюдала за реакцией Насти также как и я — со смесь любопытства и гордости.
Та была не особенно впечатлена:
— А-а… У меня тоже батя по пьяни кореша зарезал. Он на атомной работал, а как сократили — забухал. — Она снова мощно шмыгнула и сплюнула за борт. — Щас, наверно, где-нить в Сибири лошадей по оврагам доедает…
Она глубоко затянулась, и выдохнула в лицо кадетам:
— А с ними-то чё лазишь? Они ж правильные, вроде. И эта, — она кивнула на Алину, — спишь с ней чтоль?
Алина вспыхнула:
— Знаешь что! Ты нам, конечно, помогаешь, это спасибо. Но давай-ка повежливей! Мы же тебя не обижаем!
— Ой-ой-ой! — Выпучила на неё глаза островитянка, подняла руки и расхахоталась. — Какие мы нежные! Простите-пощадите, ваше высочество!
Алина сунула руки подмышки, нахмурилась и отвернулась, а Настя, продолжая широко улыбаться, дружески похлопала её по спине:
— Да ладно, сеструха, не дуйся, я ж не со зла… Ну ходите вместе и ходите. Мне то чё… Я так — разговор поддержать… Ко мне вот тоже постоянно мужики клинья подбивали. Так я одному по яйцам так врезала, что он теперь в опере поёт!
Алина прыснула, но сдержав улыбку, продолжала сидеть на лавке, нахохлившись, как воробышек зимой.
— Мы ищем вместе кое-что. — Я решил наконец вмешаться в их диалог и заодно навести справки. — Ты вот как вообще на острове-то оказалась? К судоходству отношение имеешь?
— Я из Балакова вообще. Там щас пиздец. — Девчонка, казалась, была даже рада поговорить за жизнь. — Как началось, посидела в квартире одна, пока вода и закатка мамкина не кончилась. На улице в это время бои самые натуральные шли, квартал на квартал. Ко мне ломились пару раз синебалы какие-то, но дверь не вскрыли. Как потеплело — начался потоп. Щас весь город почти до второго этажа в воде. Я из окна смотрю — а мимо жмуры плывут косяками…
— Синебалы?
— Ну… Алкашня. Там все сразу почти перепились и сторчались… А один раз вот лодку прямо почти к окну принесло. Я и решила — хера я тут ещё делать буду — собралась, удочки батины кинула и поплыла по течению.
— А что со шлюзами там в районе ГЭС? Можно проплыть? — Судя по её рассказу, балаковская плотина теперь не представляла для нас препятствия. Пока вода не спадёт, по крайней мере. Но я всё равно решил уточнить.
— Да посносило всё к херам, скорее всего. Не знаю, не видела. А тебе-то что за интерес? — Спросила Настя скорее от скуки, нежели действительно интересуясь моими планами. А вот кадеты уши явно навострили.
— Да так, любопытно… — Я пока поспешил увести разговор в сторону. — И что там с атомной, например? Она не рванула ещё?
— Неее… Там же автоматика. — Девочка приняла важный вид. — Мне батя рассказывал. Если чё — то реакторы просто на автомате работают, а потом постепенно тухнут.
— То есть она ещё и электричество производит сама по себе?
— Ну да. Токо там опоры вокруг подмыло. Поэтому до нас ничего и не доходит. Но в Балакове кое-где ещё свет есть. — Она извлекла очередную сигарету и прикурила с видом серьёзного специалиста, просвещающего стажёров-несмышлёнышей. — В общем, так я до своего острова и приплыла. Там турбаза была. Затопило почти всё, но хозблок на верхотуре, целый. Жор нет, рыбу готовить можно спокойно. Иногда по деревням затопленным соленья собираю — там нет никого, в холодную воду пацаны не лезут пока.
— Неплохо устроилась, значит. Тремя ногами на земле стоишь! — Я решил закрепить наши потеплевшие отношения
