иероглифы. Магия крови. За заклинанием следовали записи на лендрийском. Пергамент выпал у меня из рук. Вильхейм похищает заклинателей, чтобы ставить над нами эксперименты и изучать нашу магию. Я была права.
Меня трясло от гнева, когда я подумала о Вареке. Ничтожный король, который не заслуживает той силы и влияния, что у него есть.
Я убью его. Я сровняю с землей эту проклятую богами столицу. И я буду смеяться, когда пламя Окнолога испепелит весь Вильхейм.
Охваченная жаждой мести, я невольно сжала в кулак блузку заклинательницы, из-за чего ее воротник сполз вниз, обнажая три прокола у основании ее шеи. Вокруг них пульсировали черные вены.
Мой гнев на мгновение сник, когда я поняла, что это за отметки. Точно такие же укусы я получила, когда приручала Улукса. Мне повезло. Сейчас на месте укуса остались лишь шрамы. Яд смертоносной змеи полностью парализует жертву, и если бы Улукс укусил меня больше одного раза…
Отодвинув воротник, я обнаружила еще два укуса на теле заклинательницы. Мои руки задрожали. Они натравили на женщину Улукса, прекрасно зная, что она не будет сопротивляться, чтобы не навредить зверю. Но где же Улукс? Я огляделась. Старые книги, банки, флаконы. Никаких признаков того, что здесь держат в плену ядовитого змея. Ни костей грызунов, ни стеклянного ограждения. Ничего.
Я повернулась и наступила на пергамент, который уронила. Может быть, зверей держат в другом месте? Подняв документ, я прочитала его еще раз в надежде найти еще какую-нибудь информацию. Но я нашла лишь имя заклинательницы и отчет о травмах, которые она получила…
В ушах зазвенело. И без того темная пещера, казалось, погрузилась в кромешный мрак. Я с трудом заставила себя дышать.
Эта женщина пришла сюда по своей воле. По своей воле, но…
Взяв себя в руки, я подошла к следующему телу и осмотрела его. Порезы на животе мужчины были аккуратно зашиты и обработаны. По логике вещей, его должны были отпустить. В его пергаменте я также нашла отметку о согласии на «лечение» и отчет о травмах, нанесенных зверем. И все же заклинатель остался здесь. Его полностью исцелили, а затем погрузили в глубокий сон.
Я аккуратно оторвала один из корней, который крепился к голове заклинателя. Мерцающий свет погас, и мужчина забился в конвульсиях, брызгая слюной. Испугавшись, я положила корень дерева обратно ему на лоб и молилась, чтобы это помогло. Постепенно мерцающий свет вернулся, и заклинатель снова погрузился в спокойный, мирный сон.
Я стиснула зубы, не в силах совладать с гневом. Моя метка заклинателя засияла красным. Я не целитель, и хотя у меня есть базовые знания о магии крови, их недостаточно, чтобы понять, как именно действует заклинание и как работают эти таинственные корни. У меня не получится пробудить заклинателей, а это значит, что я не смогу использовать их, как планировала. Мы должны были объединиться перед лицом общего врага, но… Сейчас они просто тела. Бесполезные, неподвижные тела.
Я пошла по рядам, изучая заклинателей. На каждом теле виднелись давно зажившие раны, полученные в результате нападения какой-нибудь твари.
Варек заплатит за это. Он у меня еще попляшет. Когда придет время, я убью его у всех на глазах, а затем повешу его труп на стене замка, чтобы больше никто и никогда не смел думать, что заклинатели не могут за себя постоять. И чтобы никто и никогда не смел считать меня слабой.
Наконец, я дошла до последних двух тел: мужчины и женщины с темно-каштановыми волосами и полными губами. Что-то в ней показалось мне знакомым, и я немного успокоилась. Заклинательница получила серьезную рану в живот. Судя по всему, ее укусила за бок тварь с острыми, как бритва, зубами. В заметках сообщалось, что целитель наложил на рану лист бурдюка. У мужчины, что лежал на койке рядом, была точно такая же рана.
Я осторожно расстегнула его бестиарий. В ответ магия предупреждающе обожгла мне пальцы. Без разрешения владельца бестиарий невозможно открыть, однако на переплете крошечными буквами было выведено имя владельца. Схватив ближайшую лупу, я изучила надпись.
Ахнув от удивления, я поспешила прочитать имя на переплете бестиария заклинательницы. Мое сердце бешено забилось от радостного волнения.
Родители Лины! Я потянулась за пергаментом на прикроватном столике и прищурилась, читая корявый почерк. Помимо ранений они оба едва не утонули, а затем их выбросило на берег недалеко от Ортега-Ки.
Я забрала бестиарии себе, и в моей голове начал зреть план. Отложив записи, я направилась обратно к лестнице. У меня уже есть все, чтобы пробудить Окнолога. И теперь у меня есть козырь, способный изменить ход надвигающейся войны. Конечно же, я им воспользуюсь. Шагая вверх по ступеням, я не могла сдержать улыбки. В конце концов, Лина и Нок вернутся в Хайрит, и тогда я начну действовать.
Убив Гейджа, я заставила Лину Эденфрелл сомневаться в себе. Я видела ее нерешительность в Китском лесу. Она не знает, правильно поступает или нет, и теперь, когда я знаю, где ее родители…
Она не сможет меня остановить.
Незадолго до рассвета Калем выскользнул из каюты и пробрался в спальню Харлоу в поисках сокровища, которое мы могли бы использовать для приручения зверя. Озиас, Лина и я притворялись спящими, чтобы не помешать Калему. Лишь когда лучи раннего утреннего солнца осветили нашу каюту сквозь витражные окна, мы встали и осмелились выйти в общий коридор.
Калем вышел нам навстречу из каюты капитана. С широкой улыбкой он торжествующе поднял к потолку небольшой мешочек, а затем спрятал его во внутренний карман пальто. На меня нахлынула волна облегчения. Калему удалось добыть то, что нам нужно, и, что более важно, он остался цел и невредим.
– Что теперь? – спросил Озиас.
– Подожди, – сказал я, приложив палец к губам.
Нам не стоило обсуждать наши планы здесь и сейчас, рискуя вызвать подозрения у Харлоу. Она не должна узнать, что ее обокрали. За дверью послышались шорохи. Долгий зевок. Едва слышный скрип половиц. В любой момент она выйдет и поведет нас к лодке.
Лина повернулась лицом к окнам, тянувшимся вдоль стены. Впереди маячил остров Королей – графитно-черная гора посреди океана. Бухта вела в расщелину, где находился проход к руинам Юны. Возле входа в пещеру возвышались три массивные статуи, сделанные из мыльного камня и известняка: ребенок, мать и мудрость. Скульптуры охраняли усыпальницу Юны, и я невольно улыбнулся, вспоминая тот вечер, когда мы с Линой ужинали в Ортега-Ки. Я расспрашивал ее о статуях, не в силах отвести от нее взгляда. Лина завладела моим вниманием с момента нашей первой встречи. Она поразила меня своей решимостью, страстью и готовностью идти до конца, отстаивая свои убеждения.
Я смотрел на Лину сейчас, словно завороженный. Волнистые темно-каштановые волосы обрамляют ее лицо. Карие глаза полны удивления и беспокойства. Теперь мне намного легче ее читать. Эта девушка перестала быть для меня загадкой, но она не переставала меня удивлять. Лина замерла, устремив взгляд на статуи, а затем она повернулась в мою сторону и одарила меня понимающей улыбкой.
Дверь в каюту Харлоу открылась. Капитан вышла к нам с ослепительной улыбкой на лице. Судя по всему, она еще не поняла, что ее обокрали.
– Ну что, вы готовы свалить с моего корабля?
С громким лязганьем якорь устремился ко дну. Команда предлагает пассажирам переместиться на нос корабля, чтобы насладиться видом. Это отвлекающий маневр,
