над водой и предрекали появления теней.
– Палач! – усмехнулся он, всё так же не сводя с меня пристального взгляда.
– Что? – сглотнув, я малодушно покосилась на дверной проём.
Появление Лассе было бы сейчас своевременным.
– Я палач! Поэтому ты испытываешь этот страх, – пояснил он. – Ты свет – я тьма!
– Зачем вы говорите мне это? – закашлявшись, я сжала рукою горло.
– Чтобы ты осознала, что бояться не стоит.
Придвинув к себе лампу, Рольф зажёг огонёк. Снова стало светло. Под ногами мужчины расплылась огромная тень. Это показалось мне странным – свет падал с другой стороны. Пока я пыталась понять, что не так – тень зашевелилась и принялась шустро ползать по полу, будто рыская по углам.
Замерев, я, кажется, на мгновение забыла, как дышать.
Тень, почувствовав, что на неё обратили внимание, выбралась из закутка и поползла к своему хозяину, а после и вовсе приобрела естественные очертания.
Моргнув, я подняла взгляд на Рольфа и, выпустив одеяло из рук, ткнула пальцем ему под ноги, безмолвно спрашивая: что это было?
– Говорю же – палач!
– А она? – я снова покосилась на тёмную кляксу на полу.
– А она – это я!
Я снова моргнула. Посмотрела на тень, которая делала вид, что не она тут шастала по половицам. Затем подняла взгляд на варда. А он сидел и довольно ухмылялся.
– Я же говорю – нечего бояться!
– Да что вы такое? И какое вам дело до меня и моих страхов? – я немного пришла в себя.
– Кхм, – Рольф издал ироничный смешок. – Когда светлая боится, то что она делает? – Спросил он неясно у кого и тут же сам ответил. – Правильно! Она выпускает свою магию. А какой же тёмный не хочет погреться у огонька. Мне нравится твой свет, Сонья. Он ласковый и нежный. Фальк ведь уже наверняка подбивал к тебе клинья?! Но нет! Греть ты будешь мою душу, а он пусть ищет себе другой огонёк. Нечего на наше с Лассе зариться!
– Что? Я не ваша и мой дар не нежный, – сжав ладони в кулаки, я потянула на себя одеяло, сообразив, что ворот туники сполз вперёд, демонстрируя этому «замерзающему» больше, чем нужно. – Вард, уйдите, пожалуйста!
Но кто бы меня услышал! Резко подавшись вперёд, он упёрся ладонью в пол и буквально впился в меня взглядом, нависая сверху.
– Что?! – я мёртвой хваткой вцепилась в плотную ткань. – Не смотрите на меня так!
– Я – Рольф! – склонив голову набок, он широко улыбнулся. – Мы будем лучшими друзьями, Сонья! Ну, какой я тебе вард? В самом деле… Даже обидно… Так как? Будешь мне верной подругой?
– Нет! – я осторожно отодвинулась к стене, таща за собой одеяло.
Наблюдая за моим отступлением, этот жуткий гад схватил второй рукой его край и потянул на себя.
– Да, Сонья! Друзья не разлей вода! – его улыбка стала просто запредельной. – Я видел это. Не успеем мы покинуть туман, как ты будешь обнимать меня, отогревая светом. При этом я буду нарочно долго умирать, а ты плакать и обещать вечную дружбу. И может быть, – он хамски вырвал у меня одеяло, – я отложу ради такого дела свою кончину.
Покачав головой, я отодвинулась ещё дальше, забиваясь в угол. Подол туники был достаточно длинным и широким, так что я умудрилась спрятать под него ноги, натянув ткань на колени.
В коридоре послышались разговоры и тяжёлый потоп сапог.
Выдохнув с облегчением, я не без удовольствия наблюдала как этот «друг до гробовой доски» быстро сел ровно и принял самый невинный вид.
Вот проходимец!
Лассе одёрнул шкуру и шагнул в комнату.
– Рольф! – он нахмурился, глядя на брата. – Каково, Стужа тебя дери, ты здесь делаешь?
Мой северянин в буквальном смысле терял человеческий вид, обращаясь чёрным туманом.
В комнате резко стало тесно. Лассе даже не пытался скрыть свою злость и, кажется, ревность. Туманник медленно прошёлся по мне взглядом, подмечая и колени, торчащие из-под подола туники, и наверняка раскрасневшееся лицо.
От взора его пылающих ярко-лиловых очей мне сделалось дурно. И вроде вины за мной никакой не было, а чувствовала я себя сейчас отвратительно.
– Повторяю вопрос. Что ты делал в комнате с моей женщиной наедине? – процедил он.
Рольф же скрестил руки на груди и сделал вид, что это, вообще, не его спрашивают.
– Злить меня вздумал, сопляк? Всё не наиграешься?
– Ты сам приказал присмотреть за ней! Чего сейчас орёшь?
– Рольф, присмотреть, а не являться к ней посреди ночи, когда она в постели! Присмотреть – это не значит… – на лице Лассе заиграли желваки.
– Что не значит? Давай, договаривай. Боишься, что я отберу её. А что! Может, я ей больше приглянусь. Красивая, стройная… Мечта, а не избранная.
– Пошёл вон! – Лассе трясло.
Испугавшись, я обхватила себя руками, не понимая, что вообще происходит.
– Ты ведь ещё не привязал её к себе, – Рольф расплылся в пакостной улыбке. – Интересно, что будет, если я спрошу её о своём запахе. Может, она слышит его ярче, чем твой?! Именно поэтому она пришла ко мне в видениях…
– Рольф! Если ты сейчас не заткнёшься, то я размажу тебя по этим стенам! – Лассе на себя был непохож.
– Ты? – зеленоглазый вард рассмеялся. – Кусок льда! Вечно правильный образцово-показательный вардиган! Ты же никогда не идёшь на поводу у своих чувств. Зря! Женщинам нравятся мужчины погорячее…
Договорить он не успел. Лассе словно с цепи сорвался. Схватив брата за грудки, он припечатал его к стене. Сила удара была такая, что я на мгновение испугалась за этого бестолкового провидца.
– Нет! – взвизгнула я. – Не нужно. Что вы делаете?
Но на меня никто не обращал внимания. Мой северянин, казалось, лишился рассудка. Размахнувшись, он нанёс такой мощный удар, что брызги крови разлетелись в разные стороны.
– Фальк! Хаук! Лахлан! – верещала я, понимая, что Лассе не остановится.
Ворвавшись в нашу комнату, варды попытались скрутить старшего брата и оттащить его от Рольфа.
Навалившись втроём, они хватали его за руки.
– Она моя! – Лассе в этот момент походил на лютого зверя. – Она только моя. Моя душа! Не смей играть с ней. Не смей!
– Что ты сказал ему? – отпустив вардигана, Фальк подскочил к младшему братцу и схватил того за грудки. – Что ты, Стужа тебя дери, натворил?!
– Да ничего! – зеленоглазый палач, прикоснулся к разбитой скуле и заговорщически зыркнул на меня. – Ему полезно, наконец, отмереть и явить этому туману себя истинного. А я что? А я ничего! Сидел тут. Беседы вёл. У нас с Соньей так много общего…
