помещение. Главное, чтобы не упала. Это бывает опасно.
– А уже ночь?! – привстав, я выглянула в окно: там и правда было темно, а ставни распахнуты.
– Да, поздно уже. Все спят, – мой северянин снял с себя чёрный подбитый густым серебряным мехом кафтан и небрежно бросил его на сундук. – Ты крепко спала. Я не стал тревожить и будить на ужин.
Между нами чувствовалась напряжённость. Я ещё помнила те эмоции, что захватили меня днём. Он же и виду не подавал, что был неправ.
Наверное, так ведут себя мужчины. Папа порой тоже ругал меня, и никогда потом не признавал, что хватил лишку. А я обижалась. Отворачивалась к стене и не слушала его сказки. Это воспоминание оказалось столь внезапным, что я замерла. А потом улыбнулась – так тепло на душе стало.
Как я могла забыть его истории на ночь?!
– Сонья, с тобой всё хорошо?
Моргнув, я перевела взгляд на Лассе и легонько кивнула.
– Ты странно смотришь на меня. Что-то болит? Испугалась чего?
– Нет, – стушевавшись, я натянула одеяло до самого носа.
Усмехнувшись, северянин привстал и закрыл ставни. Затем, снова сев на сундук, стоящий напротив меня, принялся разуваться.
– Ещё ополоснуться не мешало бы! Грязи за день пристало… – проворчал он, откидывая к дальней стене тяжёлый сапог. – А потом спать! Кто знал, что у вас тут всё настолько запущено. Ни колодца, ни бани, запасы еды смешные просто.
Слушая его ворчание, я понимала, что мужчина не в настроении. Но меня заботило сейчас не это. Спальное место в комнате одно и мне уже ясно было сказано, где будет отдыхать Лассе. Но только сейчас я окончательно сообразила, чем это грозит мне. Мужчина всю ночь будет рядом – прижимать, обнимать и…
Я не знала, как мне реагировать на это и обуздать разгулявшуюся фантазию.
Подняв руку, взглянула на браслет. Он всё так же плотно обхватывал запястье.
«Лассе мой муж» – мысленно произнесла я и не поверила себе же.
Закрыв глаза, попыталась успокоиться. Но куда там! Страх выгрызал душу.
– Это ведь неправильно, – прошептала я. – Если бы я была не послушницей, а девушкой из семьи… Если бы у меня был отец или брат, хоть кто-нибудь – вы бы себя так не вели…
Он замер и уставился на меня.
– А как я себя с тобой веду? – его взгляд стал тяжёлым. – Объясни, что ты хотела сейчас сказать?
– Мне стыдно отдавать вам своё тело, – прошептала я, проклиная себя за то, что вообще сболтнула это. – Я понимаю, что обязана…
– Хватит! – резко прервал он мой лепет. – Ты не можешь мне отдать то, что я и так считаю своим. Спи спокойно. Последнее, что я стану делать – это принуждать свою избранную к близости в забытом светлыми богами храме в Тумане. Ещё не хватало, чтобы наш первенец был зачат здесь. Мне и Рольфа хватает: так кровь порой пьёт, что прибить хочется!
Открыв рот, я не знала, что мне ему ответить. С одной стороны, мне стало легче, но с другой – выходит, что будет так, как он решит.
– Значит, вам всё равно, что думаю я о нашем союзе? Моё мнение не в счёт?
– Честно? – он усмехнулся. – Ты можешь бояться, попытаться сбежать, играть со мной в прятки, но ты всё равно окажешься ночью здесь на этом матрасе. Потому что я желаю этого. Ты моя, Сонья, смирись. Но это не значит, что я буду что-то требовать. Я никогда не иду на поводу у своих желаний. И хватит мне выкать… Это злит!
– А чувства? – шепнула я подавлено.
Он не ответил. Взяв из сундука кусок чистой ветоши, вышел из комнаты. Я услышала его громкие шаги. Но вдруг он остановился. Прошло несколько мгновений, и мой северянин снова появился в проёме: отодвинув шкуру, он впился в моё перепуганное лицо пристальным вымораживающим душу взглядом.
– Насчёт чувств, Сонья… Ты для меня всё. Мне кажется, этого вполне достаточно, чтобы ты успокоилась. Но! Увижу, что смотришь на кого из братьев – убью!
– Я…
– Не тебя… Его! Надеюсь, никто из них тебе не приглянулся. Семья для меня до недавнего времени была всем. Теперь приоритеты сменились.
Замерев, я сжала край одеяла. Одновременно хотелось и сигануть из окна и залезть под матрасы, чтобы не нашёл.
Хмыкнув, он опустил шкуру и удалился.
По полу потянул сквозняк.
На улице завывал сильный ветер.
Закрыв глаза, я не поняла, как снова задремала.
Душераздирающий женский крик заставил меня вздрогнуть и резко сесть. Голос был очень знаком.
Сон? Или явь? Я не могла сообразить: слышала ли я что в действительности.
Снова ветер… Его порыв обрушился на ставни. Создавалось впечатление, будто кто-то или что-то рвётся в комнату.
– Лассе! – испуганно позвала я. – Лассе, ты где?
Ответом мне были быстрые шаги. Северянин вошёл в комнату и с непониманием уставился на меня.
– Я слышала крик, – шепча объяснения, я не могла не смотреть на его внушительное тело. На нём красовался только лоскуток материи, обёрнутый вокруг бёдер. Покраснев, я попыталась отвести взгляд, только ничего не выходило.
– Ты что-то слышала? – он прищурился, понимая, какой эффект произвёл.
Я тяжело вздохнула и вздрогнула всем телом. Снова этот холодящий душу визг. Столько боли в нём чувствовалось и страха!
– Вот слышишь?! – подпрыгнув на месте, я прижала ладони к груди. – Что это?
– Это ветер, Сонья, – Лассе расслабился и улыбнулся. – Ты чего, маленькая? Сейчас я натяну на себя какие-нибудь штаны, чтобы не смущать тебя ещё больше, и мы будем спать. Успокойся.
– Нет, – я покачала головой, – кто-то кричит. Я слышу. Кто-то на улице… Это жутко!
Он призадумался, склонив голову набок. Очередной порыв ветра врезался в ставни.
– Это не ветер, – прошептала я уверенно. – Это женский вой. Поверь!
– Лассе, – от крика из коридора я вздрогнула. В проёме появился заспанный Лахлан. Почёсывая короткую бородку, он скользнул по мне взглядом и отвернулся. – Похоже, нас настиг ураган. Что со жрицами делать? Оставим их там – сдохнут.
Мой Иной нахмурился. Размял затылок. Я же неприлично таращилась на его обнажённую грудь. Она казалась каменной.
– Может, запрём их на нижнем ярусе? – подсказал решение Лахлан. – Оттуда не выбраться!
– Вы их не допросили? – Лассе зевнул.
Ему явно не было дела до того, кто там испустит дух этой ночью.
– Нет, не до них было.
– Ладно, вниз их стащите и крепко свяжите, чтобы не сотворили ничего.
Лахлан кивнул и спешно удалился.
Очередной крик заставил меня замереть на месте. Волосы на затылке дыбом встали от ужаса.
– Ты и вправду что-то слышишь, – задумчиво
