мертвяка, напротив временной спальни нашей Соньи и Лассе.
– Чего вдруг?! – Хаук нахмурился. – Канделябром решил заделаться? Так брат и без тебя разберётся, где свечку поставить!
Рольф даже не посмотрел на него, расплывшись в безумной улыбке, он замер и, кажется, ушёл глубоко в себя. Я видела иногда такие взгляды у послушниц, но девушки были, мягко выражаясь, оторваны от реальности. А если быть грубым, то безнадёжно сумасшедшими.
– Чтобы птицу успеть поймать, – наконец, пояснил Рольф, но лучше бы этот провидец и дальше молчал. – Она станет ей другом.
– Кому? – я вообще ничего не понимала. Какой-то абсурд!
– Неважно, но она будет к нему привязана, – Рольф тихо засмеялся, развернулся и пошёл дальше по коридору.
– Фальк? – приподняв бровь, Хаук обратился ко второму брату.
– Его разум для меня потёмки. Но раз нужно какую-то птицу поймать – так не станем ему мешать! – тёмный перевёл взгляд на меня. От него мороз по коже шёл. Вроде и внешность мягкая – блондин, глаза светло-карие, тёплые. Но кровь стыла – стоило заглянуть в эти очи повнимательнее да поглубже. – Я слышал всё, что тут творилось. Хочу осмотреть Сонью. Не дело это, когда девица мертвяка видит и не визжит как полоумная.
– Полагаешь, ты для неё безопасен?
– Я-то да. Она для меня – нет! Но думаю, у нашей сестрицы нет причин мне вредить. Так ведь?
Я невольно кивнула. Эти мужчины меня жутко смущали и пугали. Такие огромные и странные.
Сообразив, что с меня хватит, решила спасаться от них бегством. Бочком выйдя из умывальни, под их тяжёлыми взорами пробралась до нужной комнаты и несмело заглянула туда.
Ничего тут о камере для пленников уже не напоминало. Два сундука с плоскими крышками. Стол. На полу несколько друг на друга сваленных широченных матрасов, набитых сеном.
Мне снова стало немного не по себе.
– А где будет спать Лассе? – задавая этот вопрос, стоящему за мной тёмному варду, от которого у меня мурашки по спине гуляли, я знала ответ. Но вот беда – совсем не понимала, как ко всему этому относиться.
– Здесь и будет, – подтвердил Фальк мои догадки. – Ты проходи в комнату, Сонья. Тебе отдых нужен. Лассе пока там снаружи носится. Он вардиган! И забот у него всегда побольше нашего.
Несмело пройдя в свои новые покои, остановилась у сундука, стоящего около окна. Он служил ещё и табуретом. Усевшись на него, невольно взглянула на тюфяки.
В моей душе был такой раздор.
С одной стороны, нас растили с мыслью, что настанет тот момент, когда мы обязаны будем лечь под мужчину. Но с другой стороны – сердце протестовало против этого! Оно подсказывало, что неправильно так. Что нужны чувства! Любовь! Как бы смешно ни звучало это слово.
Вслед за мной в комнату вошёл Хаук.
– Вот. Только принесли с кухни. Для тебя там расстарались! – он поставил передо мной тарелку с варёной рыбой и порезанными крупными кусочками овощами, которые раньше ели исключительно жрицы.
– Сонья, еда на столе, – осторожно коснувшись плеча, мужчина привлёк моё внимание и вручил ложку. Я даже не поняла, что застыла на месте и смотрю в одну точку.
– Спасибо, – тихо выдохнула и, подцепив кусочек рыбы, отправила его в рот. Прожевав, сообразила, что вкус не тот. Не пресный: видимо, специи какие у северян нашлись.
– Нравится? – Хаук внимательно следил за мной.
– Очень, – честно призналась я.
– Вот и хорошо. Ешь! – он повернулся к брату. – Так что ты хотел от Соньи, Фальк?
– Сам знаешь, – тёмный прищурился. – Услышал от Лассе, что нашу послушницу высекли пару дней назад. Он настоятельно просил меня проверить, как всё заживает.
– Не надо ничего смотреть! – я испугалась не на шутку. Даже ложку положила на стол.
Как-то резко не до еды стало. Меньше всего мне сейчас хотелось терпеть прикосновения этого ходячего сгустка смерти. По-другому я светловолосого варда не воспринимала.
– Не бойся, Сонья, только проверю…
– Нет, без этого! – перебила я, не позволив ему договорить.
– Брат, выйди, пожалуйста, – голос Фалька стал просто ледяным.
– Это ещё зачем? – переполошилась я.
К моему ужасу, Хаук нахмурился, но всё же отправился в коридор. Блондин же прошёл к столу и сел на второй сундук. Я напряглась.
– Сегодня был плохой день! Правда, Сонья?
Фальк ждал мой ответ. От его взгляда хотелось бежать и прятаться. Желательно за спиной Лассе.
Приподняв бровь, тёмный чуть подался вперёд. Он будто знал, что за мысли гуляют в моей голове.
– Сонья, сегодня был плохой день? – повторил он.
– Да, – настороженно ответила я, искренне не понимая, что ему нужно.
Что им всем от меня нужно?!
– А чем он так не задался? – Фальк не унимался.
Возникло ощущение, что он к чему-то меня подводит. Насаживает слова как наживку на крючок и, кажется, я всё же клюну на неё.
– Ну, – я замялась, – вы все на меня одну…
Я не знала, как правильно высказать свою мысль. Да и не привыкла я так много говорить. Мой голос казался совсем чужим. Незнакомым.
– Все на одну? – северянин хмыкнул. – Ты нас боишься?
– Да… Нет… – сжав ладони в кулаки, спрятала их в подоле платья. – Не знаю. Вас много…
Я всё не могла себе объяснить, почему я сижу здесь и разговариваю с этим мужчиной. Желание сбежать просто жалило одно место, но я держалась. Наверное, это была моя гордость: она не позволяла мне с позором забиться в тёмный уголок и схорониться там на веки вечные.
Потянувшись, мужчина внезапно взял мою ладонь в свою. Разжал кулак и размял пальцы. Не ожидая такого, я дёрнулась. Но он не отпустил.
– Страх – это последнее, что ты должна ощущать сейчас. Когда-то мой отец бился за мать Лассе. В детстве меня эта история смешила, а теперь я понимаю, что им двигало. Если бы я не был уверен, что старший брат окажется сильнее, я бы сразился за тебя, Сонья. И Рольфу ты тоже приглянулась. Красавица! Жаль, что действительно не моя. Было бы иначе – я бы не отступил, даже не попытавшись. Да, что там. Сдох бы, но отвоевал. Сегодня, девочка, увы, не моя, и правда плохой день.
– Почему? – вопрос вырвался сам собой. Я даже не до конца поняла, о чём именно спросила.
Он рассмеялся. Его лицо преобразилось и стало более человечным, что ли.
– Красивая молодая сияющая досталась не мне. Есть повод огорчиться, не находишь?
Я смутилась и опустила взгляд. Мужчина продолжал разминать мои пальцы. Эти прикосновения страшно нервировали. С Лассе всё было иначе. И ощущения
