другие.
– Фальк, отпустите, пожалуйста, мою руку, – тихо попросила я.
Он покачал головой.
– Ты не ответила мне, послушница. Я могу повторить вопрос.
– Не нужно, – меня прошибло ознобом. Вард же скрестил наши пальцы и хищно улыбнулся.
– Значит, отвечай!
– Всё дело в вас…
– Нет, – перебил он меня. – Нет, Сонья! Плохим этот день стал, потому что ты ночь спала на улице и на тебя напали умертвия.
– Отпустите меня, – я снова дёрнула руку, но он, казалось, не заметил.
– Ты ведь понимаешь, что неправильно реагируешь на всё, что происходит с тобой?
– Фальк, перестаньте меня касаться! Мне это неприятно, – мой голос звучал как-то жалко.
– Конечно, неприятно… Я ведь не Лассе. Я отпущу твою ладонь, если ты расскажешь, что случилось сегодня на том острове? О чём ты думала, когда видела мёртвых?
– Ничего там не случилось! – меня начинало трясти. – Просто ходячие напали. Все!
– Нет не все. Ты раньше их видела? Неупокоенных.
– Конечно, – я готова была сорваться с места и бежать.
Непонятный страх холодил душу. Я ощущала, как мурашки бегут по спине.
Ну и жуткий же этот вард!
– Но раньше нападений не было? – допытывался он. – И как часто мёртвые встречались на твоём пути?
– Часто! – рявкнула я, теряя контроль над своими эмоциями. Меня знобило от его прикосновения. – Отпустите меня! Слышите?
– Свет, Сонья, – негромко проговорил северянин. – Против меня и таких, как я, – живых и мёртвых – тебя спасёт свет. Выпусти его.
Я напряглась, готовая последовать услышанному совету, но тут же вспомнила его фразу о том, что он для меня не опасен, а я для него – да.
– Вам будет больно? – спросила я остывая.
– Да, мне будет очень больно, – Фальк улыбнулся.
– Тогда я не могу так поступить.
– Почему? – он сделал удивлённое лицо, но я понимала – лукавит.
– Вы не заслужили этого. Никто не заслуживает боли.
– Но я ведь держу тебя за руку, против твоей воли. Тебе неприятно. Нападай, Сонья!
Создавалось впечатление, что этот мужчина играет со мной, только сути этой его потехи я не понимала. Взглянув на наши сомкнутые руки, заметила, как вокруг струится тёмный дымок.
Его магия!
– Вы что-то делаете, да? – наконец, до меня дошло – он отвлекает разговорами.
Вард кивнул, не отрицая очевидное.
Растерявшись, я замолчала. Нервы были на пределе. Хотелось поесть и поспать.
– Сонья, чего ты боишься? Только честно?
– А что вам нужно от меня, но без лжи? – ответила я вопросом на вопрос.
– Я хочу понять, почему ты не плачешь, не бьёшься в истерике. Ответишь?
– Наверное, потому что привыкла, – я пожала плечами. – Послушницы не всегда возвращаются с охоты живыми. У меня была подруга, мы росли вместе. Однажды она приплыла позже всех. Мёртвая, – я запнулась, оживляя картины прошлого в своей памяти. – В одной руке она держала весло, а в другой – собственную голову. Тогда я сильно плакала. Рыдала ночь напролёт. А потом перестала. Нет, слёзы никуда не делись – просто я понимаю, что жива и нет причин биться в истерике. Но я всё ещё плачу, когда мне страшно и одиноко. Разве это плохо?
– Наверное, нет, – он задумчиво взглянул на меня. – Лассе говорил – ты смеялась на стене, показывая свою седую прядку.
Я поймала свои яркие рыжие локоны и выделила белоснежную прядь. Она смотрелась странно и немного нелепо.
– Все женщины в этом храме – и послушницы, и жрицы – немного сумасшедшие, – ровно произнесла я. – Кто-то больше, кто-то меньше. Там, где нужно горько плакать, мы, бывает, хохочем. Что с нас взять?!
– Ты думаешь, что безумна?
– А вы так не думаете? – я заинтересовано взглянула на него, растягивая губы в улыбке.
– Молодец! – наконец, он отпустил мою ладонь. – Нет, Сонья, я так не думаю. Это – не безумие, а сила духа! Не бойся. То, что ты ощущала сейчас, – это моя магия. Вот так я влияю на тебя. Но ты отлично держалась, я думал, придётся носиться за тобой по всему храму. Светлые не выносят даже моего присутствия рядом. Ты первая, кто проявил такую силу воли. Это внушает уважение! А сейчас ешь и отдыхай. Твоя спина в полном порядке.
– Откуда вы знаете? – поинтересовалась я.
Стоило ему отпустить мою руку, как страх исчез, а вместе с ним и этот вымораживающий душу холод. Не повезёт этому мужчине, если его избранная окажется светлой.
– Я её вылечил, Сонья. Лассе счастливец! Стужа меня дери, даже завидно! Но ладно, переживу, – он широко улыбнулся и подмигнул. – Добро пожаловать в семью истинных тёмных, маленькая светлая послушница. Мне очень приятно, что ты смогла пересилить себя и не убежала прочь.
Поднявшись, мужчина положил ладонь на моё плечо. Мне показалось, он хотел сказать что-то ещё, но передумал.
Убрав руку, светловолосый вард вышел, оставляя меня одну.
Съев рыбу и овощи в одиночестве, я забралась на матрасы и прикрылась тяжёлым толстым одеялом. Мне мгновенно стало тепло и хорошо. Я поняла, почему кровать убрали: она была до безобразия узкой.
Да и Хаук не обманул: под таким одеялом невозможно замёрзнуть.
Меня разморило. Сон одолел быстро.
Мне чудился туман, река, всплески рыбы в прозрачной воде. Громкий мужской голос, зовущий меня домой. И вроде ничего особенного, но в то же время сон навеял тревогу. Я, то выныривала из него, то погружалась с головой, не запоминая увиденное.
Только образы и забытые чувства…
В коридоре тихо скрипнула дверь. Моего слуха коснулись мужские голоса.
«Надо пленных покормить» – шепнуло дремлющее сознание…
«Нет у нас больше пленных» – возразило оно себе же…
Эта мысль заставила меня встрепенуться и открыть глаза.
В комнате царил полумрак…
В коридоре стояли двое. Я видела их тени через щель между полом и висящей в проходе шкурой. Лассе и Рольф тихо переговаривались о чём-то. Наконец, мужчины разошлись. Войдя в комнату, мой северянин бросил на меня внимательный взгляд.
– Почему не спишь? – поинтересовался он.
И голос такой словно не было ссоры днём.
– Сплю, – недовольно пробурчала я и повыше натянула на себя одеяло.
– Мы потревожили тебя, – догадался он. – Впредь буду вести себя тише.
Мужчина поставил на стол незнакомый мне длинный чудной предмет, открыл прозрачную крышечку и, чем-то черканув, зажёг огонёк. Комната наполнилась светом. Я же смотрела на эту диковинку. Стекло, его я уже видела. Но как огонь помещался в него и почему не затухал?
– Что это? – любопытство взяло верх.
– Масляная лампа, – Лассе поднял её за ручку, приделанную сбоку, и покрутил, позволяя мне рассмотреть эту штуковину. – Она может гореть всю ночь и освещать
