вовсе не обязан поступать так же! Не может позволить себе убивать! И незачем стыдиться, что ему хочется видеть рядом кого-то, кто пусть и не заменит маму, но сможет сыграть похожую роль.
С самого начала школьных занятий путь ему преграждали препятствия, одно за другим. Но он не может позволить себе остановиться. Он должен противостоять всему, что преподносит ему жизнь. Нравится ему это или нет. Он должен смириться.
Но это не значит, что нужно смириться с этим. Ни за что!
Он вообразил, как раздувается. Распушил перья. Потом мысленно раскинул руки – и натолкнулся на преграду. Не на сплошную стену, как в каменном лабиринте Пика. Скорее, ощутил нечто вроде плотно натянутой оболочки, которая с резиновым скрипом поддавалась под его прикосновениями. Будто новая кожа, облепившая его человеческую сущность.
Он мысленно сжал правую руку в кулак и ударил по этой мембране. Его рука скрылась в ней почти по локоть. Но преграда не поддалась.
Кендрик ударил сильнее. Он погрузился ещё глубже. Надавил. Нажал сильнее. И… Кожа с треском порвалась, но образовалась только маленькая дырочка. Кендрик просунул в неё пальцы обеих рук и потянул в стороны изо всех сил. Однако невидимая кожа оказалась прочной и упругой.
Проклятье, нужно было спешить! Сокол мог в любой момент оправиться от неожиданной атаки и ответить.
Если Кендрик не может расширить отверстие… значит, он должен увеличиться сам! Ведь мисс Чедберн уверяет, что они могут стать кем угодно и какими пожелают? Значит, Кендрик может мысленно вырасти, как растение. Может превратиться в огромное дерево! Или строить себя камень за камнем, как дом. Стать башней замка. Да хоть Соколиным пиком!
Он вообразил себя исполинской каменной иглой, которая взмывает ввысь. Только её вершина не была плоской, как у настоящего пика. Его остриё вонзилось в мембрану, будто лезвие ножа, растягивая её, пока та не лопнула с задумчивым треском. Кендрика осыпало осколками.
Он вернулся. Но ведь он никогда и не отдалялся! Он лишь верил в это. Как и в театре, ожидание порождало реальность. Поэтому теперь не было ни малейшей необходимости запирать сокола в темницу. Да это было и невозможно! Сокол и Кендрик стали едины. И всегда были. Кендрик почувствовал это ещё во время первых превращений, но только теперь ощутил это так остро.
Он не человек.
И не птица.
Он один из ав.
Он…
Дрозд взмахнул крыльями и выскользнул из цепкой хватки. Он рванулся вверх – и вместе с ним ускользнула мысль. Кендрик попытался удержать её, но безуспешно. Она исчезла.
Прежде чем дрозд скрылся навсегда, Кендрик свистнул ему вслед: «Прости! Пожалуйста, извини меня!»
Глядя, как спасшаяся птица ныряет в лес и пропадает из виду, Кендрик глубоко вздохнул. Вот и ему пора лететь домой, верно? Вприпрыжку он добрался до края утёса и расправил крылья. Потом оглянулся через плечо на деревья и увидел в лунном свете между тёмными стволами пару мерцающих глаз.
Из темноты на свет медленно выплыла тень. Наконец-то Кендрик разглядел таинственного обитателя леса. Его узкая голова сидела на длинной шее, переходящей в продолговатое туловище. Тело заканчивалось длинным хвостом. На морде словно была нарисована маска. Вокруг глаз на фоне белого меха чернели круги. Похоже на череп.
Это же лесной хорёк! Ну конечно! Теперь понятно, откуда этот отвратительный запах!
Он исходил не только из ароматических желёз на спине. Хорьки, совсем как скунсы, отпугивают врагов неприятно пахнущими выделениями. Их даже дразнят «вонючками».
Вонючую струю хорьки выпускают не только в бою, но и от страха. Нерешительно выползшее через гребень на плато животное явно чего-то боялось. Хорёк втянул голову, как побитая собака. В то же время его словно что-то влекло вперёд, какая-то неведомая сила, которой животное не могло сопротивляться.
В лесу снова что-то зашевелилось. Ещё один хорёк. Он был похож на первого, только шерсть чуть светлее. Как и у других, последовавших за ним. Их становилось всё больше и больше.
Животные заметили Кендрика, но не обратили на него особого внимания. И всё же он спрыгнул к самому краю обрыва, чтобы в любой момент улететь от нападения.
Хорьки с нетерпением смотрели в сторону хребта, ожидая появления очередного собрата. Последний из вышедших на плато был явно крупнее остальных и хитрее. Коварный. Злой. Остальные его явно боялись. Это был настоящий хищник! Скорее всего, он-то и напал на Дебору Каллум. Его едкий запах издалека донёсся до Кендрика. Задиристый. Едва появившись, он одним своим видом словно атаковал Кендрика.
Вот этот наглец прошёл мимо одного из своих сородичей. И вдруг огрызнулся на него. В лунном свете сверкнули острые зубы. Тот, что поменьше, взвизгнув по-кошачьи, отступил и пополз назад, на плато, и обернулся, только оказавшись на безопасном расстоянии. И вдруг в свою очередь рявкнул на сбившихся в кучку других хорьков, а затем разогнал их, не давая защищать друг друга. Потом зверёк пошарил вокруг, принюхиваясь, и наконец запрыгнул на пласт камней, напоминавший кресло.
И стал царапать лапой то самое место, где был скрыт вход в скальный лабиринт. Хорёк настойчиво скрёб землю и слежавшиеся камни. Он обломал когти, но не остановился и продолжил вгрызаться в почву. Хотя ему наверняка было больно. Несмотря на приложенные усилия, разгрёб он лишь немного земли. Чтобы добраться до коридора к пещерам, ему потребуется целая вечность. Но его это, похоже, не беспокоило.
С одной из скал в центре вершины за происходящим с ощутимым удовлетворением наблюдал тот самый, крупный хищный хорь.
Другие хорьки теперь тоже копали как сумасшедшие. Двое грызунов уселись на нависающую глыбу в нескольких шагах от Кендрика.
Они рыли твёрдую землю, откатывали камни в сторону, пока глыба не зашаталась, а потом совместными усилиями вытолкнули её за край утёса. Камень полетел в глубину, глухо ударившись далеко внизу. Скала дрогнула. Осколки каменной глыбы разметало по лугу у подножия.
Соколиный пик служил Зверю чем-то вроде антенны. И она притягивала зло. До этого Кендрик давно додумался. Но зачем? Зло помогает Зверю! Отец Кендрика так и сказал: вершина хрупкая. Копни посильнее – и скала распадётся. И Зверь выйдет из темницы, на свободу.
Наглый хорёк наблюдал за Кендриком со своего места. Он явно понял, что эта непонятная бесстрашная птица видит его насквозь. Сверкая чёрными глазами-бусинками, он как бы спрашивал сокола: «И что ты теперь собираешься делать?» Или Кендрику это только показалось, и хищный зверёк просто увидел в нём ещё одну жертву, вроде кроликов, кур, собаки и Деборы
