сделала шаг…
– Этот брак был ошибкой, на которую решился изменник, это правда. Но эта ошибка может станет нашим спасением.
Он не понимал. Еще не понимал.
– Брак между дочерью семьи У и сыном Лотоса невозможен!
– А разве ты не собирался жениться на Бай Цзюань?
– Никогда! Брачный союз между нашими семьями – преступление!
Бедная тетушка Цзюань. Неужели она правда верила в искренность этого человека? Что он говорил ей? Что он обещал ей? Что из ее воспоминаний – не просто страшная выдумка?
– Даже если это преступление, оно уже совершено. И мы должны воспользоваться им.
– Ваш брак может быть разорван, – Шэ Яо впервые заговорил, его глухой голос выбил усмешку.
Я покачала головой.
– Разорвать его – значит лишить себя единственного шанса.
– Говори!
Нетерпение У Баолина не давало мне вести игру с блеском. Но я все же повернулась к Черному Змею и спросила:
– Вы ведь понимаете, о чем я говорю, советник Шэ?
Его глаза молчали, но он понимал, даже если не хотел этого.
– Мы не можем ворваться на Гору Лотоса и перебить всех. Наши предки не были слабее нас. Сила меча не возросла за эти столетия. Так зачем же проливать свою кровь там, где можно обойтись огнем? Если нельзя попасть на Гору Лотоса извне, мы можем попробовать одолеть их изнутри. Мой отец подарил тебе прекрасный шанс, дядя. Твоя дорогая племянница примет имя госпожи Бай и войдет во Дворец Безмятежности.
– Считаешь его мужем?
Мой золотой ворон покачнулся от смеха.
– Если бы мне нужен был муж, разве я пришла бы сюда? – Мой смех оборвался. – Ты забыл, дядя, что мой отец погиб на Горе Лотоса? Он погиб, потому что доверился семье Бай. Даже если забыл ты, я забыть не могу.
– Хорошо, что ты помнишь это.
– Я помню все лучше тебя, дядя. Поэтому я заставлю Бай Сина помочь нам выпустить Воронов.
– Как?
– Разве советник Шэ не говорил тебе, что моей наставницей была сама Юэ Гуан? Пусть Глава Бай и кажется неприступным, но твоя племянница сумеет растопить его лед быстрее, чем он поймет, что тонет. Я соблазню его, и он доверится мне. Я сделаю так, что Бай Син сам отведет меня к Священному Озеру и позволит срезать Цветок. А потом я выпущу Воронов.
– Нет! – Шэ Яо, лучше бы ты молчал! – Глава должен сделать это.
– Верно. Как я могу верить тебе? Ты не только дочь У Чжичэна, но и жена Бай Сина! Решила заполучить техники и с мечом вернуться к Лотосу? Твой отец уже однажды отдал им нашу силу!
– Все еще не веришь мне? Да мне проще было бы убить тебя и захватить власть здесь!
– Не проще! Твой брат никогда бы не простил тебе этого!
– Мой брат… – Я знала, что все будет так. – Он останется здесь, в твоих руках.
– И молодой господин, и священный меч. – Шэ Яо не давал мне вырваться.
Я резко повернулась к нему. Черный Змей, готовый примириться со мной, вновь смотрел на меня взглядом, полным преданности У Баолину.
– И ты все еще не веришь мне? Что ж. Ты и правда очень умен. Хорошо, и мой брат, и мой меч. Я оставлю их здесь. Дядя, – я посмотрела в глаза У Баолину, – я оставлю все в твоих руках. И в ночь, когда солнце и луна встречаются, а печать горы ослабевает, я лично отворю тебе ворота Учения Белого Лотоса и проведу на вершину. Тогда принеси мне меч Трехлапого Ворона и вместе со мной сними печать с детей богини Сихэ.
– Отворишь ворота? Впустишь Воронов в Учение Лотоса? И как ты сделаешь это?
– Я убью Бай Сина. Кто, кроме него, совладает с мечом Лотоса? И кто остановит нас без этого меча?
– Вы убьете его?
Шэ Яо не верил. И пусть, я все еще смотрела на У Баолина.
– Ты можешь и дальше сомневаться во мне. Ты можешь не доверять мне. Но кто, кроме нас с тобой, может сделать это? В ком, кроме нас, так же сильна кровь Воронов? Я не хочу повторять ни ошибок отца, ни ошибок наших предков. Я хочу, чтобы мы сделали то, на что не решились они!
Он должен был поверить мне. Он должен был довериться. У него не было другого пути.
– В ночь Праздника середины осени Бай Син умрет, а мы поднимемся к Пагоде Равновесия и срежем Божественный Лотос.
Ну же, Глава У Баолин. Ты же знаешь, что не сможешь справиться без меня.
– Если ты и правда сделаешь это, если ты и правда убьешь его и сумеешь открыть нам путь к вершине горы, я разделю эту власть с тобой!
Его глаза горели. Я улыбнулась. Я знала, что отчаяние заставит его поверить.
– Мне не нужна твоя власть, я готова вновь склониться перед тобой, дядя. Я хочу лишь одного – жизнь.
– Она твоя. Чья жизнь тебе нужна?
– Его.
Я указала на Шэ Яо.
26
– Его? Чем он оскорбил тебя?
– Отдашь мне его жизнь?
Смятение в глазах У Баолина. Мне нравилась эта картина. Советник Шэ был его воспитанником, его поверенным, его тенью. Это и правда была чудесная тень. Вот только она змеилась под моими ногами, и я хотела раздавить ее.
Но чего стоила жизнь Шэ Яо перед лицом того, что могла дать ему я?
– Если сумеешь привести нас к победе, если сумеешь этим мечом сорвать печать, я отдам его тебе.
Я торжествующе улыбалась, поворачиваясь к Черному Змею. Его лицо. Взять бы кисть да нарисовать, чтобы сама вечность любовалась.
– Советник Шэ, однажды вы пообещали, что у вас всегда найдется пара ядов мне на выбор.
– С чего вы вспомнили об этом, госпожа Минчжу?
Он не понимал, еще не понимал. В его холодном взгляде читалась растерянность, но яд уже набирался в зрачках. Его привычка бороться за жизнь.
– Я наконец выбрала. Хочу «Призрачный сон», это ведь наследие наставника вашего отца, советник Шэ.
Его зрачки дрогнули. Он понял. Теперь я точно знала, что яд в руках Юэ Гуан был его даром. Тогда – разве тогда я могла думать об этом? Как этот редкий яд оказался в Хэши? Наставница выбрала бы для себя другой, наставница бы не стала искать тот, что усыпляет холодом и прерывает пульс без боли. Чи Дянь до самой смерти твердил, что не убивал ее, Чи Дянь до самой смерти ненавидел меня. Он был жесток, он был бессердечен. Но сейчас я была уверена, что он скорее бы умер сам, чем позволил умереть ей.
– Однажды вы сказали мне, советник Шэ, что Чи Дянь был умен, но его сердце оказалось слишком глупо. И вы вырвали его. Мне стоило догадаться раньше.
– Госпожа Минчжу говорит загадками.
– Разве разгадка не слишком проста? Чи Дянь так любил Юэ Гуан, что это мешало вашим планам. И тогда вы поставили ее перед выбором: яд
