– Вот что я вам скажу, господа...
Сидящие за столом согласно кивают. Все они разного возраста, но схожи между собой. Все одеты в мундиры Старой династии. Генеральские, полковничьи, маршальские...
– Разве плохо мы жили при Старой династии? Разве плохо? Всем жилось хорошо. Даже этим... как их... крестьянам. Если и голодали, то нечасто. И недолго... И вообще – сами были виноваты! Зато жили хорошо! У нас все было!
Вот и различия. Если у пожилых на лицах – сожаления о потерянной власти, то у молодых – легкая скука.
– Вы знаете, что нам обещают вернуть меня на законное место...
Кто-то усмехнулся, но очень тихо.
– Потому что если кто и достоин занять трон, то это я! Я! Верните мне трон, и вы не узнаете эту страну!
Цу Ротблюм залпом осушает бокал и наливает следующий.
– Наша страна опять станет сильной, богатой и уважаемой! Но!
Герцог воздел палец к потолку:
– Ничто не дается просто так. Чтобы вернуть себе корону, которую отняли у меня подонки Новой династии...
Глаза всех присутствующих дружно опускаются вниз. Никто не стал напоминать герцогу, что он сам, вполне добровольно, подписал отречение от престола, считая, что прекрасно проживет в своем имении. Которое, кстати, последнее время почти разорилось. Хотя герцога винить в этом не стоит. Он совершенно не прилагал никаких усилий к разорению, делами поместья не занимаясь. Все как-то само собой случилось.
– ...нам нужно помочь нашим помощникам!
Герцог цу Ротблюм оратором не был. Король генерал Нец, впрочем, тоже.
– Мы все, – герцог размашисто обвел присутствующих рукой с кубком. Некоторых задело – мы все – землевладельцы. На наших землях живут эти... как их... крестьяне. Они любят короля Вальтера... Мерзавцы! Как будто это не Старая династия защищала их!
Поднявшиеся было глаза вновь опустились обратно. Основатель Старой династии на самом деле был защитником крестьянства, вернее, обедневшим рыцарем, который возглавил восстание крестьян и на этой волне взошел на престол. Король Зебель не забывал о крестьянах... А вот уже его дети решили, что ничем им не обязаны и все для земледельцев вернулось, как было.
– Так вот. Когда наши друзья, – герцог понизил голос – освободят для меня трон, эти... как их... крестьяне могут взбунтоваться. Будьте готовы к этому. Поднимите дружины, договоритесь с разбойниками, обещайте им, что хотите, но чтобы никаких волнений! Мне совсем не хочется сидеть на троне в бунтующей стране. Хочу, чтобы все было тихо!
– А что обещать?
– Что хотите. Вы же не собираетесь на самом деле, – герцог гулко расхохотался, – и в самом деле выполнять обещания данные каким-то... как их... крестьянам?
– Значит, – спросил незнакомый никому человек в мундире драгунского капитана и широкополой крестьянской шляпе, – вы собираетесь вернуть времена Зебеля? Но как? Ведь с тех пор прошла сотня лет. Да и вы, при всем к вам уважении, не Зебель.
– А что тут сложного? – удивился Ротблюм – Просто вернуть все, как было, и все станет, как было. Что сложного-то?
– Спасибо, герцог.
«Косность...»
***
Никакого вина, только чернила. Никаких мундиров – мантии ученых.
Герцог цу Апфельмаус вместе с философами различных университетов, в том числе и зарубежных, составляет план. Вернее, План. Нет-нет, ПЛАН.
– Значит, вчерне все закончено, господа. Недостатки есть, но они будут доработаны в ходе воплощения. Давайте подытожим...
Апфельмаус выпрямляется, улыбаясь. На огромном столе лежат бумаги, по которым Нассберг будет преобразована в страну Всеобщего Счастья.
– Так, во-первых, нужно продать все земли, что король Вальтер натащил в собственность короны. Прибыль от них идет небольшая, перекрывает не более четверти бюджета, а вот если мы их все продадим, то сразу получим пять годовых бюджетов. Пять! Представляете? Да еще новые владельцы станут, конечно, платить налоги. Вот вам и еще прибыль...
– А крестьяне? – тихо спросил кто-то неизвестный в мантии неизвестного университета и широкополой крестьянской шляпе.
– Что крестьяне? – поморщился герцог.
– На коронных землях сейчас живут крестьяне, которые платят фиксированный налог. Что с ними будет, если вы продадите земли, на которых они работают?
– Они сами и купят земли, на которых работают, – снисходительно пояснил Апфельмаус.
– У них нет таких денег.
– Значит, они сами и виноваты. Нужно лучше работать, тогда и деньги будут. Поймите, господа, мы не можем заботиться о каждом грязном нищем. Мы должны думать о всех сразу! Во времена Новой династии не получилось, мы попробуем еще раз!
«Оторванность от жизни...»
***
Опять вино... хотя нет
Когда это доблестные военные пили вино?
– Да! – Блауфальке кричит. Он всегда кричит, – Да! Я ненавижу короля Вальтера! Да, я его ненавижу! Выскочка! Хвастун! Подонок! Но...
Голос отчаянного графа снижается до низкого рыка. Взгляд, которым он обводит командиров полков, собранных им в собственном особняке, трезв и холоден.
Не все, не все здесь...
– Но если кто-то, хоть кто-то предложит мне, МНЕ, устроить переворот или, красно-черное, отравить короля, то я...
Граф неожиданно ревет:
– Я такого советчика сам, вот этими вот руками, задушу!!!
– Граф, а как же ваше желание пройти вместе с армией до моря? – молоденький лейтенант в широкополой крестьянской шляпе, неизвестно как затесавшийся в благородное общество, смотрит спокойными серыми глазами, – Король не позволит, он же не хочет воевать...
– Правильно! – неожиданно соглашается граф, – Потому что он знает, когда можно воевать, а когда – нет! Вот я – не знаю. Дайте мне корону, я тут же на всех нападу, я такой! Сдохнем, но победим! Но пока король – не я, никто из военных на короля не пойдет! Я сказал!
«Храбрость... Странно, но только храбрость»
***
У Гольденберга все чинно. Никакого вина, никаких чернил. Все серьезно и деловито.
– Не будем мечтателями, господа, – мощные руки бывшего крестьянина сцеплены в замок, – старые роды никогда не позволят мне стать королем. Я – не генерал Нец.
Купцы согласно кивают.
– Но, если мы поможем нашим друзьям, то они нам отплатят. Я лично прослежу, чтобы таможенные тарифы и ставки налогов были снижены. Цены на товары, закупаемые казной – повышены...
– А откуда в казне появятся деньги? – спросил незнакомый купец в широкополой крестьянской шляпе, – если налоги снизятся...
– А это, – Гольденберг вежливо улыбнулся, – причина, по которой я не хочу становиться королем. Сейчас деньги из казны требую я, а так будут требовать с меня. Зачем мне ломать голову? Пусть новый король ломает.
