обнаружился и в фойе гостиницы, в которую Ника поселила Юлю. В общем-то, ничего удивительного.
– А вот чисто в теории… – задумчиво сказал я, пока мы поднимались на лифте на нужный этаж. – Ты смогла бы нам открыть портал прямо отсюда… Ну хоть куда-нибудь?
– Могу, – радостно кивнула Ника, одевшаяся в красный брючный костюм. – В соседний номер. Сойдет? Я же боевой реадизайнер, я же форс. Я в силу развивалась, а не в дальность.
Жаль, что нет. Но логично, что нет. Это было бы слишком просто. Слишком богатый подарок судьбы.
Юля встретила нас заплаканными, опухшими глазами. Даже когда она увидела меня, ее лицо не прояснилось. Она даже не улыбнулась, только обняла себя руками за плечи и отступила на шаг от порога, пропуская нас внутрь.
– Я в порядке, – сразу обрисовал я ситуацию, оттягивая ворот рубашки и показывая заросшую рану. – Полностью исцелен и не умру.
По крайней мере, прямо сейчас.
Минут через десять Юлю удалось более или менее растормошить, и она сказала, что все вещи, которые она смогла найти в поезде за те пять минут, что ей дали на сборы, пока упаковывали трупы, она вынесла. Среди вещей оказался даже десяток стрел, одна из которых, к сожалению, была непригодна к использованию – сломался хвостовик. Наверное, на нее кто-то наступил, возможно, даже сама Юля. Она, конечно же, не поняла, что стреле конец, – она ничего в них не понимает в принципе.
Все мои прочие вещи также оказались на месте, хотя на самом деле до них мне дела почти не было. Стрелы – вот что меня интересовало. И карточка, конечно, на которую эти стрелы в будущем можно было бы купить. Сейчас уже, как сказала Ника, все оружейные магазины закрыты, а завтра с раннего утра мы переместимся в Кирославль, но вот уж там-то я точно закуплюсь по полной программе. И больше никогда не расстанусь с луком, по крайней мере до тех пор, пока не поступлю в академию и не избавлюсь от мишени с желтым центром, которую мой папаша в своем воображении налепил мне на спину.
Хотя вряд ли он в курсе, что мишень желтая, и особенно – почему она желтая.
Пока я рассказывал, что нам предстоит завтра сделать, Ника стояла, привалившись плечом к стене в коридоре, скрестив ноги, скрестив руки и криво ухмыляясь. Юля при каждом взгляде на нее (а смотрела на нее она через предложение), хмурилась и возвращала взгляд обратно.
– Я так и не поняла, почему ты не можешь отправиться в Довгород, как собирался? – наконец спросила она, когда я закончил. – Зачем тебе в Кирославль?
– Ника считает, что на меня в Довгороде могут устроить засаду, и, стоит мне там появиться без нее… Даже не знаю, что со мной произойдет.
И я ей верю – по пути сюда нас явно преследовали.
– Ой! – испугалась Юля. – А я? Я тоже теперь в опасности? Меня тоже будут преследовать?
– До тебя им дела нет, – подала голос Ника. – Как и до меня, собственно. Если бы они прямо сейчас напали на номер, то разгромили бы все и всех, потому что им бы уже нечего было терять, а как только мы уйдем отсюда, ты окажешься в безопасности. Не говоря уже о том, что они вообще не в курсе, в каком конкретно номере ты живешь.
– Все равно вы меня пугаете… Во что ты ввязался, Серж? Это все из-за тех денег? Я же знала, что с ними что-то не так!
– Я ни во что не ввязывался. – Я вздохнул. – И деньги тут ни при чем. Поверь, мне это тоже все не в радость. Но коль скоро происходит то, что происходит, надо как-то подстраиваться под эту ситуацию. Если уж на то пошло, то я все это тебе рассказываю только для того, чтобы… Чтобы ты просто не волновалась за меня. Дальше наши пути разойдутся, и я не хочу тебя подвергать опасности, которая обязательно тебя настигнет рано или поздно, если ты будешь рядом со мной. Когда я поступлю в академию и опасность исчезнет, мы сможем снова общаться и видеться, но не раньше. До того момента я предпочту, чтобы тебя не было рядом. Для твоей же безопасности.
У Юли задрожали губы, глаза увлажнились, по щекам потекли слезы.
– Ну и вали! – закричала она, отталкивая меня от себя. – Проваливай! Забирай свою Кровавую и валите в свой Кирославль! Я и без тебя прекрасно справлюсь! Прямо завтра и уеду!
Юля несла еще какую-то чушь, захлебываясь слезами и шмыгая носом. Оставаться дальше с ней в одном номере значило лишь продолжать быть раздражителем, который вызовет новые рыдания. Поэтому я коротко переглянулся с Никой, взял сумку со своими вещами, и мы вышли из номера.
– Ты же говорил, что хочешь потащить ее с собой, – напомнила мне Ника, когда мы спускались на лифте в холл.
Я кивнул:
– Говорил. И хотел. Но после всего того, что я рассказал, она не спросила зачем «нам» в Кирославль, она спросила зачем туда «мне». И когда она это сказала, я понял, что, если предложу ей альтернативу, то она может и согласиться. Не по собственному желанию, заметь, а просто… В знак наших теплых отношений. Но ведь самой ей это не нужно. Она хотела в Довгород, поступать там, учиться там. Ей просто не нужно в Кирославль, а я, мало того что мог бы пустить ко всем сукиным котам ее планы, так еще, возможно, и подставил бы ее под удар Ратко. И тогда я решил не давать ей альтернативы. Просто как факт выложить, что наши пути расходятся.
– Восприняла она это… эмоционально.
– Пусть лучше так, чем никак. Сейчас выплачется, перегорит, позлится, еще перегорит, потом будет печалиться и опять перегорит. На этом все закончится. Это будет быстрее, чем тянуть все это расставание.
– Знаток, – ухмыльнулась Ника и до самого момента возвращения в гостиницу не проронила больше ни слова.
В шесть утра Ника разбудила меня, уже наполовину одетая и готовая к выходу. Мне, к счастью, одеться – только подпоясаться, поэтому готовы мы были почти одновременно. Спустившись в ресторан и уже не удивившись присутствию там наблюдателя от Ратко, мы со вкусом позавтракали яичницей с беконом, тостами и свежевыжатым апельсиновым соком и поехали в клан-холл линии Крови на такси. Мотоцикл Ники так и не завелся, и она по телефону договорилась, что его заберут на ремонт.
Клан-холл линии Крови оказался небольшим двухэтажным коттеджем, находящимся недалеко от центра города. Его двускатную крышу из
