писала его, мне казалось, что никакой опасности нет. Я создала столько чар и все отдала земле, так что никто о них не узнал. А теперь мне нужно посмотреть Пайку в глаза и сказать, что сделала это намеренно. Я желала проклясть его и прокляла.
– Айрис, скажи, – просит Пайк.
Он не кричит и не требует. Его голос звучит устало, словно ему все равно… и от этого мне только хуже.
– Я прокляла тебя стать колдуном… Магом.
Сердце бешено колотится, а глаза широко распахиваются. Словно в замедленной съемке вижу, как Пайк вздрагивает и его глаза наполняются слезами.
– Что?
– Прости меня, – говорю поспешно. – Я написала это дурацкое проклятье, чтобы успокоить тревогу… и все. Ты не должен был узнать о нем; оно вообще не должно было воплотиться и сгореть, как мои прошлые заклинания, но помешала сова.
Мне хочется сдержать эмоции, чтобы дать Пайку время прийти в себя, но не могу дышать, не могу говорить спокойно.
– Мне так жаль.
– Тебе жаль? – зло кричит он. – Жаль? Господи, Айрис, ты же обрекла меня стать колдуном!
– Знаю! – кричу в ответ.
Я начинаю расхаживать из стороны в стороны. Не могу сидеть на месте.
– Знаю, – повторяю я.
Что сейчас чувствует Пайк? Он напуган и зол, у него сломана нога. Я вижу, как он чешет ее и напряженно выпрямляется.
– Как твоя нога?
Конечно, ему нужно скорее в больницу, выбраться из леса и оказаться подальше от ведьмы, которая прокляла его, и от совы, которая усиливает заклятие.
– Чертовски болит.
– Давай помогу.
Пайк смотрит на меня покрасневшими от слез глазами.
– Ты уже достаточно сделала!
Его слова ранят в самое сердце, и я прижимаю руку к груди, но боль не уходит. Я сажусь перед Макгаффином и глажу его по голове. Он смотрит на меня, дышит со свистом.
– Попробую отвязать от Макгаффина проклятье, пока он не умер, – говорю я.
Пайк закрывает глаза и прислоняется к дереву.
– Даже если совун умрет, кто-то сможет снять проклятье? Ведьмы из вашего совета?
Я медленно качаю головой и опускаю взгляд. Как сложно смотреть ему в глаза. Хотела бы я дать Пайку надежду, соломинку, за которую можно ухватиться, но ее нет.
– Нет, – отвечаю честно. – Если проклятье находит того, кому оно предназначалось, то все. Оно живет и умирает вместе с ним.
По щеке Пайка стекает слеза, и он поспешно вытирает ее. Я пытаюсь собраться с мыслями, но тщетно.
Он поднимает на меня взгляд.
– Ты правда меня так ненавидела, что прокляла?
На секунду я теряю дар речи. Не могу произнести и слова. Я вспоминаю, каково было работать с Пайком. Долгое время я думала, что терпеть его не могу. А потом Пайк сказал, что доставал меня, чтобы я отвлеклась и перестала себя накручивать. И кажется, это помогало. Может, у меня никогда и не было к нему неприязни.
– Я боялась тебя, – говорю твердо. – После суда над Эми моя жизнь рухнула. Люди стали подозрительными из-за того, что я ведьма, хотя раньше относились ко мне хорошо. Даже папа не смог этого вынести. Мы с мамой решили начать все с чистого листа и переехали сюда. А когда ты заговорил о ведьмах, я решила, что нам снова придется переехать. Начать все сначала. Оставить дом, который полюбила всей душой. – Замолкаю и смотрю на него. – Я очень боялась тебя.
Пайк вздрагивает, когда произношу последние слова.
– Прости, – тихо говорит он осипшим голосом. Потирает ногу и судорожно вздыхает. – Мне жаль, что ты так перепугалась из-за моих слов. Но я же не моральный урод, решивший уничтожить всех ведьм. Я не доверяю магии. Если бы я узнал о тебе, просто бы ушел. Вот и все. Я не стал бы разрушать твою жизнь.
«Просто бы ушел».
Эти слова больно ранят. Я отворачиваюсь, чтобы он не увидел, как мне плохо. Делаю глубокий вдох и секунду собираюсь с мыслями.
– Это уже неважно, – твердым голосом говорю я. – Когда мы разберемся с проклятьем, ты сможешь уйти. Но сейчас послушай меня внимательно. Когда сова умрет, в твоем разуме щелкнет переключатель и ты ощутишь окружающую магию, но управлять ею не сможешь. Тебя будет переполнять волнение и радость и подсознательно ты захочешь притянуть огромное количество магии потому, что можешь. Но твое тело не готово к такому, и магия сожжет тебя. – Замолкаю и тяжело сглатываю. – Если не будешь осторожным, она сожжет тебя дотла.
Перед глазами всплывает образ Алекса, горящего на берегу озера, и я пытаюсь его отогнать, но ничего не получается. Алекс охвачен огнем, Эми в ужасе, я бегу к ним и пытаюсь помочь.
Поморгав, перевожу взгляд на Пайка. Нет, с ним этого не случится. Я не допущу. Ни за что.
– Это случилось с парнем твоей подруги? – дрожащим голосом спрашивает Пайк.
– Да.
Он тяжело сглатывает и откашливается.
– Так, что нам нужно делать?
Сердце разрывается, когда я слышу страх в его голосе.
– Я помогу тебе. Клянусь, я не дам тебе погибнуть.
Пайк кивает, но сложно понять, верит ли он. Мне хочется успокоить его, но Пайк больше не доверяет мне.
Я смотрю на Макгаффина. Тот спокоен. Кажется, он с интересом слушал наш разговор, глядя то на меня, то на Пайка. Я поглаживаю его перышки.
– Но это не самое худшее.
Пайк молча на меня смотрит. Никогда еще на меня так не смотрели, словно я самое большое разочарование в мире. Тяжело вынести этот взгляд, и я отворачиваюсь.
– Сложно определить силу Макгаффина, – с трудом продолжаю. – Он усилитель и увеличивает мощь магии в себе и мощь проклятья. Если не смогу вовремя отвязать от него проклятье, оно превратит тебя в мага, но на этом не остановится. Оно затронет округу. Я не знаю, как это проявится, но в худшем случае оно обратит и других.
– А другие… – говорит Пайк, что-то обдумывая. – Они могут сгореть заживо?
– Да. Такой риск есть. – Стараюсь говорить спокойно, но это звучит скорее бессердечно. – Но не обязательно все закончится плохо, – продолжаю мягче. – Люди и раньше превращались в магов и выживали, но я больше не хочу лгать тебе, поэтому говорю откровенно. Обращение очень опасно.
– Вот черт. – Пайк пытается подняться. – Черт!
Он с трудом встает, но нога у него подгибается, и он падает, закричав от боли.
Я подбегаю, но он отталкивает меня.
– Не трогай меня!
– Давай я облегчу боль, – говорю, пытаясь дотронуться до его ноги.
– Нет! Не подходи. Не трогай меня. Не зови по имени. Делай все что нужно, чтобы спасти сову, снять проклятье, но
