заклятие проникает в меня и пытается отвоевать себе место. Оно цепляется за меня так, словно хочет избежать падения со скалы.
А потом проносится через мое тело и, не сумев ни за что зацепиться, возвращается к сове.
– Нет! – кричу, ударяя кулаками о землю.
Ничего не понимаю.
– Что случилось? – громко спрашивает Пайк, лихорадочно переводя взгляд с совы на меня и обратно.
– Не получается. Проклятью нужен кто-то живой, и я пытаюсь привязать его к себе, но оно не хочет цепляться ко мне.
Что-то надламывается в Пайке, и его надежда угасает. Маяк рушится и обломки падают в море, а Пайк остается в кромешной тьме. Он выглядит поникшим и очень печальным. Ни сердитым, ни испуганным, ни расстроенным. Печальным.
– Значит, всё?
Поднимаю на него взгляд и смотрю сквозь слезы.
– Нет, – говорю я.
Выясню, почему не получилось.
– Нет, я попробую еще.
Вытерев слезы, выпрямляюсь и пытаюсь снова. Проклятье борется, чтобы остаться в сове. Оно расстроено, что его беспокоят. Я выдергиваю его и с силой тяну, используя всю свою магию, чтобы схватить и удержать в себе.
Оно задерживается на секунду, бурля во мне, но потом снова вылетает. Я пытаюсь еще и еще, загоняя проклятье в свое тело, но оно каждый раз устремляется обратно к сове.
Я падаю на землю, и меня трясет из-за потери сил. Воздух переполнен магией. Кожа горит, но я продолжаю пытаться, потому что не знаю, что еще можно сделать.
– Айрис, хватит. – Рядом раздается голос Пайка.
Я резко открываю глаза. Пайк сидит передо мной. Видимо, подполз, пока я пыталась удержать проклятье. Я смотрю на него с сожалением, отчаянно желая все исправить, но не зная как.
Пайк нежно берет меня за руку и задирает рукав моей рубашки. Моя кожа покрыта ожогами. Я резко вдыхаю, глядя на красные рубцы. Долго так продолжаться не может, иначе меня ждет та же участь, что и Алекса. Никому, в том числе и ведьмам, не позволено пользоваться чем-то без ограничений, будь то магия, земля или океаны.
Нужно подумать.
Каждый вдох Макгаффина теперь сопровождается пронзительным свистом и хрипом.
– Я стараюсь, – шепчу, глядя в его большие черные глаза. – Дай мне еще немного времени. Прошу.
Я раскачиваюсь на пятках, опустив голову и закрыв глаза. Проклятие не привязывается к веткам, потому что у них нет сердца, и оно не привязывается ко мне, потому что…
Я сворачиваюсь клубком и закрываю голову руками. Сердце ухает в пятки.
Проклятье не привязывается ко мне, потому что я ведьма. Оно не может обратить меня, ведь я и так ведьма.
Я хватаю рюкзак Пайка и пытаюсь найти, чем можно приманить зверя.
– Проклятье не привяжется ко мне, потому что я ведьма, – объясняю, раскидывая вещи Пайка по земле. – Мне нужно здоровое животное, чтобы сделать это.
– В лесу очень тихо, – говорит он, оглядываясь вокруг. – Мы здесь одни.
Я смотрю на деревья. Золотистый свет просачивается сквозь ветви и падает на землю. Лес полон жизни, он гудит ею, но у меня нет ничего, чтобы отыскать и поймать животное. Пайк прав. Мы одни.
И даже если найду подходящего зверя, Макгаффин умрет раньше.
– Где же телефон? – спрашиваю, роясь в рюкзаке.
Вытаскиваю спутниковый телефон и поднимаю его, умоляя включиться и поймать сигнал.
– Он сломан, – говорит Пайк.
– А вдруг нет. Может, он просто треснул. Многие телефоны работают с трещинами.
Я держу телефон над головой, уставившись на экран и отчаянно надеясь, что он включится. Нужно позвонить Кассандре, узнать, где она, и попросить о помощи. Я не знаю, что еще делать. Мне нужна Кассандра.
Нужна.
Но телефон не включается.
– Он не заработает, – говорит Пайк, глядя на меня.
Отбрасываю телефон в сторону.
– Уходи отсюда.
Я сажусь перед Пайком и пытаюсь поднять его на ноги. Вряд ли он сбежит от проклятья. Наверное, нет. Но больше ничего не остается.
– Я помогу Макгаффину продержаться подольше, а ты иди к машине и уезжай отсюда. К моей маме. Она поможет, если проклятье настигнет тебя. Иди и…
– Ты же знаешь, что я не могу, – тихо говорит Пайк.
– Я дам тебе еще магии, чтобы уменьшить боль. У тебя все получится. Уходи и ни о чем не думай, – говорю, снова хватаясь за него.
Пайк останавливает меня.
– Айрис. – Впервые за несколько часов он смотрит на меня с нежностью. – Ты же знаешь, что я не успею. Макгаффин скоро умрет.
Я проглатываю рыдание, когда он упоминает Макгаффина, похитившего мое проклятье и мое сердце. Я хочу возненавидеть совуна и перестать волноваться за него, но не могу. Мне нужно, чтобы он выжил.
– Мне так жаль, – говорю я Пайку, Макгаффину и всем, кого коснется мое проклятье.
Надеюсь, мама сейчас вместе с Сарой. Они улыбаются и смеются, не зная, что скоро все изменится навсегда. Не зная, что все невзгоды ничто по сравнению с грядущим.
Я потеряю магию, меня будут судить в Магическом совете и обычном суде. Пайк скорее всего погибнет, многие обратятся в магов, не зная, как использовать магию. Начнется хаос, и все, потому что я написала проклятье для парня, который сказал, что не любит ведьм. Невообразимая трагедия.
– Я в любом случае превращусь в мага, – говорит Пайк, прерывая мои мысли.
Он не спрашивает, скорее утверждает, но я все равно киваю.
– Прости, – повторяю я, не зная, что еще сказать.
– Раз так, если ничего нельзя сделать, привяжи проклятье ко мне.
Я смотрю на Пайка.
– Что?
– Привяжи проклятье ко мне, – повторяет он твердым голосом, уже все решив. – Так никому не будет угрожать опасность. Только мне.
Мы смотрим друг друга. В лесу тихо и солнечно. А ведь Пайк прав. Я так отчаянно хотела спасти его, что не видела очевидного. Я не могу спасти его, но могу остановить проклятье, чтобы оно не задело других. Пайку не станет лучше от этого решения, оно не освободит меня от ответственности за свои действия и не даст новый шанс на отношения с этим парнем, но именно так сейчас и нужно поступить.
И только так.
– Уверен? – спрашиваю, хотя мы оба прекрасно понимаем, что другого пути нет.
На одно мучительное мгновение мне кажется, что Пайк заплачет. Он тяжело сглатывает, выпрямляется и кивает.
– Уверен.
– Хорошо. – Я вытираю слезы и сажусь прямо. – Я сделаю это.
Все вокруг, кажется, замирает. Стихает ветер, замолкают птицы. Не слышно ни воя койотов, ни шуршания зверьков. Словно лес затаил дыхание в ожидании.
Я притягиваю к себе больше магии, и кожа
