выражением лица дала мне понять, что все это она уже спрашивала, и если у меня нет никаких новых тем, то лучше просто заткнуться и оставить бедного мужика в покое.
Я уже вышел из дома и направлялся к машине, когда позвонила Лесли.
– Помнишь тот дом? – спросила она.
– Какой?
– Куда Кевин отвез овощи?
– Да, – сказал я.
– И где он взял керамическую посуду, – продолжала она, – ту самую, килотонны которой мы с тобой обнаружили?
– Да, это на съезде с Москоу-роуд.
– Такого дома не существует, – сообщила Лесли.
Честолюбие британцев никогда не знало границ. С одной стороны, это может говорить о бесстрашии, однако с другой – смахивает на недальновидность. Лондонское метро не стало исключением: его основала каста предпринимателей, чьи амбиции по пышности могли соперничать разве что с их бакенбардами. Пока их заокеанские коллеги, столь же щедро взысканные растительностью на лице и тщеславием, рвали друг друга на части в горячке Гражданской войны, наши герои приступили к строительству Метрополитан-лайн, твердо зная одно: на паровозах там ездить будет нельзя.
Ибо опыт использования паровозов на магистральных железных дорогах однозначно дал понять: если не хочешь задохнуться от дыма в длинном тоннеле, его надо миновать как можно скорее. Не могло быть и речи о том, чтобы ехать в тоннеле все время, а уж тем более останавливаться на закрытой станции. Сперва попробовали двигать вагоны при помощи сжатого воздуха, но тоннелям не хватало герметичности. Потом настала очередь «бездымного паровоза» с огнеупорными кирпичами в камере сгорания, но он оказался ненадежным. Затем пытались использовать в качестве топлива кокс, но его дым оказался еще более едким, чем угольный. Электропоезда спасли бы ситуацию, но до их появления оставалось еще целых двадцать лет.
Итак, все вернулось назад, к паровозам. Именно из-за них лондонская подземка стала гораздо менее подземной, чем было задумано. Там, где над рельсами проходили дороги, проделали зарешеченные отверстия для выхода пара. А где дорог не было, пути метро оставляли максимально открытыми. Один такой перегон возник на Лейнстер-роуд. Он известен тем, что напротив него, дабы уберечь впечатлительный средний класс от неприглядного вида рельсов, возвели две кирпичных стенки, достоверно изображающие фасад прекрасного георгианского особняка. Того самого, который снесли, чтобы проложить здесь рельсы метро.
Эти фальшивые дома, с очень достоверно нарисованными окнами, стали бесконечным источником шуток для тех, кто считает верхом остроумия отправить разносчиков пиццы с мизерной зарплатой кататься по несуществующим адресам. Про «дома» на Лейнстер-роуд знают все – кроме, может быть, разносчиков пиццы с мизерной зарплатой. Однако я ни разу не слышал о таких домах к западу от станции «Бейсуотер». А их, оказывается, легко найти на спутниковой карте «Гугл Мэпс», если знать, где смотреть. Хотя наклонный угол съемки с воздуха и искажает их вид, скрывая истинную природу. Мы с Лесли уговорили владельцев одной из квартир над торговой галереей на Москоу-роуд пустить нас внутрь: оттуда открывался хороший обзор на заднюю часть здания, куда Кевин Нолан заносил свои овощи. Было, в частности, видно, что это не полноценный дом, но и не голая фасадная стенка.
– Как будто построили только переднюю часть, – заметила Лесли.
– Ага, – кивнул я, – но почему так?
Лесли достала изъятые у Кевина ключи, позвенела у меня перед носом.
– Как насчет пойти и выяснить?
Изъяла она их, видимо, перед тем, как усадить Кевина в машину и отправить в Белгравию на допрос.
Фасад был общий на два дома. Мы выбрали ту дверь, куда заходил Кевин, уж он-то наверняка знал дорогу.
Входная дверь выглядела обычно для особняка середины Викторианской эпохи: глубоко врезанная в стену, а сверху – прямоугольное световое окошко. Вблизи стало заметно, что ее довольно неаккуратно перекрасили в красный, не озаботившись перед этим ошкурить старый слой. Колупнув краску, я обнаружил под ней не один, а аж три разноцветных слоя, в том числе один тошнотворно оранжевый. Вместо звонка был дверной молоток из потемневшей меди в форме львиной головы.
Мы не стали заморачиваться и вошли без стука.
Я ожидал увидеть внутри что-то вроде задника театральной декорации, но вместо этого мы очутились в типичном холле викторианского особняка. Тут был и пол, выложенный черно-белыми истертыми плитами, и обои, выцветшие до бледно-лимонного оттенка. Единственное кардинальное отличие состояло в том, что холл тянулся не от двери в глубь дома, а поперек, как бы соединяя обе части здания. Слева мы увидели еще одну входную дверь плюс обычные межкомнатные с каждой стороны.
Я выбрал левую, Лесли – правую.
За дверью оказалась комната с эркерными окнами, тюлевыми шторами и некрашеным деревянным полом. Пахло пылью и машинным маслом. На полу валялось что-то зеленое. Я наклонился и поднял лист салата, еще свежий и хрустящий. Дальняя стена, лишенная окон, была покрыта толстым и неровным слоем штукатурки. Прямо «тайна запертой комнаты», дело об исчезнувших овощах. Я хотел пойти посмотреть, как успехи у Лесли, как вдруг заметил железное кольцо, вставленное в одну из половиц. При ближайшем рассмотрении она оказалась крышкой люка и открылась неожиданно легко. Внизу зиял провал глубиной метров шесть, до самых рельсов метро. Я лег на пол и осторожно сунул голову в люк.
Зрелище ошеломляло: две половинки жилого дома держались вместе только благодаря старым, закопченным деревянным балкам, протянутым над рельсами. По концам их подпирали другие балки, наискось вмурованные в кирпичные стены тоннеля. К ближайшей такой балке железным замком была пристегнута непонятная плоская длинная штуковина из железа, меди и какого-то темного дерева. Я даже не сразу понял, что передо мной лестница. Наподобие складной пожарной, аккуратно собранная гармошкой и прикрепленная снизу к полу.
Внизу, совсем рядом, виднелся старинный латунный рычаг, обтянутый кожей, как в старинных автомобилях и паровых машинах. Я потянулся дернуть за него.
– Что там такое?
Подняв голову, я увидел Лесли.
– Похоже, складная лестница. Хочу проверить, можно ли ее раскрыть. Достанет небось до самых рельсов.
С этими словами я снова потянулся к рычагу, и тут прямо подо мной загрохотал поезд, который ехал по Серкл-лайн к станции «Бейсуотер». Секунд тридцать пришлось ждать, пока он скроется в тоннеле.
– Думаешь, это хорошая мысль? – сощурилась Лесли.
– Думаю, надо звонить транспортникам, – протянул я. – Как по-твоему?
– По-моему, ты прав, – кивнула она.
Я поднялся на ноги, закрыл люк и набрал сержанта Кумара.
– Вы говорили, фишка тайных входов в метро в том, что вы их все знаете, – сказал я. – А спорим, что не все?
Он спросил, где мы, я назвал адрес.
– Выезжаю, – сказал сержант. – Только не делайте глупостей.
– Что
