— Мама! — Вскрикнули они, испугавшись происходящего в кабинете, и подбежали к Людмиле, пытаясь её растормошить. — Мам! Мам! Что с тобой?
Наследник рода закрыл дверь и встал за их спинами.
— Она вас слышит и видит, но двигаться не может, — пояснил князь, внимательно отслеживая реакцию детей. Все трое искренне переживали за мать.
— Отпустите её! — Потребовала Маша. — Пожалуйста, — добавила она после некоторого усилия над собой.
— Я расскажу всё нашему второму деду, — сразу начал угрожать Пётр своими родственниками со стороны матери, а вот Витя молчал. Умненький мальчик.
— Сегодня мы позвали вас не для разговора или угроз, а для наказания. — Прикрыл глаза старик, словно постаревший в один миг ещё на десяток лет. — Пётр, — посмотрел на него князь в упор. — За свою недолгую жизнь, за все шестнадцать лет, ты убил пять человек. Все они были твоими ровесниками, а кто и младше, вплоть до того пятилетнего ребёнка, чью жизнь ты загубил закопав в песочнице, где тот и задохнулся. Да, мы знаем об этом, хоть ты и попытался скрыть следы, — простонал князь, чувствуя, как кровь прилила к голове, а виски заломило. — Искалечил несколько десятков. Изнасиловал или поломал жизнь ещё большему числу людей, как посторонних, так и наших слуг… Сегодня твоим бесчинствам пришел конец. В назидание твоему брату и сестре. В назидание твоей матери, сегодня ты умрёшь. У тебя есть минута, чтобы попрощаться и сказать последние слова родным. Не теряй этого времени понапрасну, вьюноша.
Маша и Витя молчали, всё ещё не осознав, что сказал их дед.
— Но, но, — начал блеять и заикаться Пётр.
Вот брат Петра отошел от шока и сделал осторожный шажок, пытаясь обнять Петю, но тот его оттолкнул.
— Отстань, — прокричал он. — Мама, мама, — вцепился он в обездвиженную Людмилу, пытаясь до неё докричаться. — Скажи им! Кто они такие, чтобы угрожать нам? Мы Чернозубовы! Мам! Ты же говорила?! Ма?
— Время вышло.
Иван, вся это время стоявший за спинами детей схватил их за шкирку и отвел в сторону, не позволяя вырваться из своей хватки.
— Смотрите, что с вами случится, если вы и дальше будете слушать мать, — прошипел он им на уши.
Очередной щелчок пальцами и Петра подняла в воздух, словно невидимая рука, открывал он рот, пытаясь кричать, но не мог произнести ни звука. Запахло палёным и одежда на нём вспыхнула. Вся и разом.
— Мама, — всхлипнула Маша и закрыла глаза ладошками.
Витя в отличие от сестры пытался вырваться из хватки дядя Ивана и помочь брату, но держали его крепко.
— Ему больно. Не надо, дедушка, — просил он. — Пожалуйста, пощади.
Судя по перекорёженному мукой лицу, и судорожным движениям в воздухе, Пётр всё чувствовал.
— Видишь, на что ты заставила нас пойти, Людмила? Это всё твоя вина! — Припечатал князь словом мать истязаемого ребёнка, словно не замечая дорожки слёз из её глаз.
Огонь вспыхнул с новой силой и мучения Пети закончились, осталась после него лишь сажа и подкожный жир, осевший на лампочках в кабинете главы рода Смирновых.
* * *
Это произошло, когда, мы завтракали, елозили наши с Юлианой ложки, по тарелкам, перекатывая, варёные брокколи и морковку, пытались мы шутливо отвлечь друг друга, чтобы переложить завтрак в чужую посуду.
И тут в посёлке зазвучала тревожная сирена на случай чрезвычайных происшествий. Громкость её была такова, что хотелось зажать уши и спрятаться под столом.
— Ой! — Подскочила на стуле Юлиана, перевернув тарелку. По полу запрыгали так и не съеденные овощи.
— Что случилось? — Спросила меня Алиса. — Что за шум? — Тревожно смотрела она в окно.
— Не знаю… — Начал я приподниматься, стремясь убежать и всё выяснить. — Может ложная тревога? — Предположил я.
— Семён! — Залетел в наш дом взмыленный Михаил. — На нас летит целая армада Казанцев! Не меньше двадцати боевых вертолётов и десять дирижаблей. Нужно всем уходить в лес! Немедля, — поторопил он нас.
Алиса, услышав это, вся побелела.
— Как, как, — не находила она слов, с тревогой смотря на ничего не понимающую дочь, радующуюся тому, что избежала участи кушать невкусные овощи.
— Нам не уйти, — отрицательно покачал я головой. — Сам знаешь. Не дадут.
— И что? Предлагаешь сдаться? — Напрягся он.
— Нет, конечно. Будем драться.
— Их не меньше десяти тысяч, — осторожно заметил Жук. — У нас нет и шанса. Уходите. Дружина останется, и будет отбиваться, сколько может, дав вам и остальным шанс.
— Семён, пожалуйста, — прильнула ко мне Алиса со слезами на глазах. — Уходим вместе.
— Нет, — отказался я. — Бери Юлиану и эвакуируйся с остальными женщинами, а я останусь с дружиной.
— Дурак, — всхлипнула она, подхватив Юлиану на руки, и выбежала на улицу, дисциплинировано уходили в леса женщины, неся самое дорогое на руках. Своих детей.
Не знаю, показалось ли мне, но когда она была в дверях, ветер донёс до меня слова: люблю тебя.
— Далеко они? — Спросил я Михаила, оглядывая такой милый взгляду, собственный дом. — Защити Алису, — потрепал я жавшегося к моим ногам Шарика. — Не дай им погибнуть, — послал я его вслед за ними, несмотря на его скулёж.
— Десять километров.
— Тогда чего зенитки молчат? Огонь, бля! — Выбежал я на улицу, осматривая своё воинство, засевшее по домам. Никто из мужиков не ушел вслед за женщинами. Все остались.
Повара из холопов, сборщики мха из каторжников. Все они встали на защиту поселения. Даже китайцы.
— Бей Казанцев! — Уже начали некоторые скандировать лозунги, выглядывая из окошек домов и стреляя в воздух.
— Огонь! Огонь! Огонь! — Отдавал Михаил команды расчётам зенитных орудий и они, наконец, проснулись, прочертили небеса огненные росчерки.
Одно подпадание было удачным, и чёрная точка вдалеке загорелась, упав в лес.
— Есть! — Радостно закричали бойцы, тут же замолчав. Ответным ударом все наши посты с зенитными орудиями были уничтожены. Вертолётная площадка пылала. В воздухе завоняло палёной плотью и гарью.
— За родину, мать! — Явно приготовились мужики к бойне на земле и тут те, кого я давно ждал, появились.
Из-за мощного поля невидимости начали выплывать воздушные корабли.
— Кривичи, — удивился дирижаблю с их гербом на борту Михаил. — Московитые, Бабичевы, Козловские, Орловы, — перечислял он именитые фамилии живущих в этом суровом краю боярских и княжеских родов и их летательные аппараты, всё появлялись и появлялись они, сбрасывая невидимость. — Лепины, Щепины-Растовские, Щербатовы. Юсуповы, чёрт побери! — Воскликнул Михаил. — Да что здесь происходит, Семён? Ты что-нибудь понимаешь?
Сибирь пришла нам на помощь, погрузился я в воспоминания недавнего прошлого, припоминая тот разговор с боярином Московитым произошедший в Сибирске.
— Спасибо что нашел время поговорить, Семён, — пригласил меня в свой кабинет боярин. — Не ждал тебя так рано, — поставил он передо мной чашку чаю с лимоном, прежде чем обойти стол и сесть напротив. В кабинете мы были одни.
— Так совпало, — пожал я плечами, отхлёбывая горячего напитку и потянувшись рукой к вазе с сушками. — О чём вы хотели поговорить?
— О взаимопомощи.
— О чём? — Не понял я.
— О помощи, — улыбнулся боярин, отхлебнув из своей чашки, не забыв накапать туда коньячку. — Видишь ли, мы, рода кто выбрал для жизни Сибирь, никогда не отличались большой силой. Случалось что дружина какого-нибудь князя из того же Владимира вторгалась в Сибирь и походя вырезала два, три рода, полностью пресекая фамилию. И ладно бы за дело. Но нет. Они это делали из-за мнимых обид и потехи ради, доказывая свою доблесть.
— Так… Похоже, я понял к чему идёт разговор, — потёр я подбородок.
— Мы, вся Сибирь, договорились, — кивнул боярин, — если отныне на нашу землю ступала нога чужака, неизмеримо более сильного и желающего уничтожить честного сибиряка по высосанному из пальца поводу, то мы объединяемся и даём отпор вместе.
