И… Тех… обитателей Благих Вод…
– Полегче, батюшка наставник, – перебил Броук. – Те – это Те. А Отец Благих Вод хранит наших моряков и души, ушедшие в море.
– Ни Эгмонд, ни покойный государь мне такого не рассказывали, – задумчиво сказала Виллемина.
– Государь наш Гелхард веровал по канону Святой Земли, – сказал Элия. – По классическому чину, во имя Сердца Мира и Святой Розы. Несчастный мессир Эгмонд был не слишком крепок в вере, но если уж вспоминал, то следовал каноническим обрядам. Покойная государыня Ленора, выйдя замуж за государя, была очень набожна, но потом…
– Предала веру потом, – жёстко закончил Броук. – Ушла в темноту.
– И даже ты веруешь в силы Благих Вод, дорогая Карла? – уточнила Виллемина.
– Конечно, – сказала я. – Если Отец Благих Вод дал уцелеть душе Валора, как я могу в него не верить.
Элия посмотрел на меня с такой укоризной, которая – почти отчаяние:
– Милое дитя, хоть при наставнике Святого Ордена не поминайте сумеречные силы во имя Господа!
– Хорошо, – сказала Виллемина. – Я поняла. На каждом из вас, драгоценные мессиры, и на тебе, милая Карла, нарисованы мишени. Вы все – наполовину язычники. С точки зрения Святой Земли и Перелесья, это ведь повод для преследования, верно?
– Не стоит обсуждать это с Преосвященным, прекраснейшая государыня, – сказал Раш.
Виллемина мило улыбнулась и подняла на него детские глаза:
– Но, драгоценный мессир Раш, я ведь об этом ничего не знаю! Мне никто не рассказывал. Все во Дворце соблюдают канон, я не знаю ни единого язычника. Покойный государь, покойная государыня и мой несчастный супруг были крепки в вере. Прочее – дань истории нашей страны и легенды, которые бытуют в народе.
Броук откровенно любовался ею, а Раш чуть-чуть одобрительно кивнул. Элия хмурился, но не спорил.
– Так вот, – продолжала Виллемина. – Как бы то ни было, я попытаюсь убедить Преосвященного, что… что не нужна мне коронация в резиденции Иерарха, – вдруг сделала она вывод. Неожиданно резко. – Я напишу письмо святейшему отцу нашему Иерарху Агриэлу, он следует канону Путеводной Звезды и Благих вод. В этом каноне, во имя Господа и всех светлых сил Прибережья, меня и коронуют. Я решила.
– Это нам любви Иерарха Святой Земли не добавит, – рискнул возразить Элия.
– Да, – сказала Виллемина. – Но любовь Прибережья мне важнее, чем любовь Святой Земли, которой мне, еретичке, всё равно не видать. Я благодарна вам всем, дорогие друзья, вы помогли мне решить правильно.
Элия явно не думал, что правильно, но Броук и Раш улыбались и переглядывались. Они были совершенно согласны со своей государыней, видно без подзорной трубы.
– Следовательно, – продолжала Виллемина, – я приму Преосвященного как частное лицо, просто гостя. И ты, дорогая Карла, будешь со мной. Если нас незаслуженно считают адептами тёмных сил – возможно, заслужить это звание было бы самым верным решением.
– Рискованно, – сказал Раш.
– А в какие дни полагается пускать в море фонарики, прекрасный мессир? – спросила Вильма самым невинным тоном. – Мне так хотелось бы посмотреть! Ах, весной… ну что ж. Подождём до весны.
И больше уже никто не возразил.
* * *
Преосвященный наставник оказался не старым ещё типом. В балахоне из драгоценного пурпурного бархата, Око Господне – громадный сияющий бриллиант, размером с настоящий человеческий глаз, в оправе из белого золота, тоже засыпанного бриллиантами. И на руках куча сияющих перстней: во имя Сердца Мира – рубин, во имя Святой Розы – топаз, во имя Отца Небесного – сапфир, синий, как вечернее небо. В общем, нехило он был экипирован.
Монашеское рубище у него стоило как небольшой, я думаю, приморский город.
А физиономию он имел как у ушлого лоха. Такую кроткую, гладкую, сытую, чистенькую рожицу, бровки домиком – и какая-то за ней ощущалась неприятная изнанка. С такой рожей хорошо уговаривать прихожанок, что со святым наставником – Господь простит.
Свита у него была – два юных ангелочка-писца, в белых балахончиках и светлых локонах, а кроме того, несколько братцев с совершенно не монашеской выправкой. Но охрана, конечно, с ним по покоям Виллемины не рассекала, охрана была для дороги, наверное.
И я подумала, что Преосвященный не слишком крепок в вере – ну или не думает, что Господу так уж нужна его земная жизнь.
А гостиная, где Виллемина его принимала, была девчоночья-девчоночья. Голубенькая и розовенькая: от такого сочетания цветов у любого сурового мужчины глаза начинают слезиться. Стены в голубом шёлке, вышитом морскими дракончиками, зеркало поддерживают две фарфоровых русалочки с дельфиньими хвостиками, шторки розовенькие с голубыми фестончиками… Девчоночья гостиная – и вся сплошь в языческих символах, если этих русалочек, дельфинчиков, дракончиков и прочие фарфоровые штучки принимать всерьёз.
А Вильма в белом платьице казалась не белой королевой в трауре, а девочкой, которая и выезжать-то ещё не начала. Такая чистенькая, простенькая… Разве что в этот раз фасон её платьица слегка подчёркивал, что «беременна» она уже на шестом месяце – и особенно не затягивает живот.
Меня Те Самые во все места толкали надеть глухой траур. Мне казалось, что будет очень забавно. Но Виллемина хихикала, просила меня пощадить Преосвященного – и в итоге уговорила на серое платье с чёрным крепом. А Тяпа всегда была с нами, Тяпа даже не обсуждалась.
И Преосвященный уже на пороге этой гостиной-игрушечки запнулся. Вымученно улыбнулся, но всё равно у него был такой вид, будто его пригласили прямо в логово Тех. И на его лице просто борьба отразилась – двух мыслей: намёк или не намёк?
Дурочка Виллемина или стерва?
А она встала, легонько поклонилась, улыбнулась ему навстречу, как солнышко:
– Здравствуйте, Преосвященный наставник Дэгель! Как я рада вас видеть! Хорошо ли вы доехали? Молока, вина, кавойе?
Преосвященный и расслабился: дурочка. Вошёл, и писцы просочились следом.
Но тут увидел меня, а Тяпка лежала рядом со мной на диване, свернувшись колечком. Подняла голову посмотреть – и тихонько зарычала. Совсем тихонько, шёпотом.
Вильма улыбнулась:
– Тихо, Тяпочка! Гости!
Тяпка замолчала, но не расслабилась и слезла с дивана для верности. А Преосвященный изменился в лице, ему уже хотелось просто удрать, он смотреть не мог на меня и мою собаку.
Еле выжал из себя:
– Здравствуйте, леди Виллемина.
Вильма прощебетала:
– Преосвященный наставник, пожалуйста, присядьте. Мы все будем рады вас выслушать. Здоров ли его святейшество Иерарх?
В руки он себя всё-таки взял. И сел. Пытался смотреть на Виллемину, но его голова сама собой поворачивалась в мою сторону.
– Это моя подруга, – сказала Вильма. – Карла из дома Полуночного Костра, леди-адъютант. Она очень поддерживает меня в горе.
Преосвященный сообразил, что
