празднику было готово всё, даже сотня ящиков с карамельными рыбками в подарок городской детворе, – на рабочий стол Виллемины легли очень неприятные бумаги.
Моя королева читала и кусала губы.
– Прекрасный мессир Раш, – сказала она жалобно, дочитав, – что же делать с банкирским домом «Тритон»? С Вардом? Даже если исключить всякие тёмные сделки – сколько же это информации… Наши кредиты, ценные бумаги…
Раш даже не листал блокнот, а только крутил его в руках. Думал.
– Нажать на него? – спросил Броук.
– Не знаю, – вздохнула Виллемина. – Не уверена. Ах, дорогой мессир Броук, я такая дурочка… и так боюсь уронить экономику… Мне страшно предположить, какие у Варда могут быть связи… где угодно.
– Мне кажется, вы правы, государыня, – медленно сказал Раш. – И я не уверен, что мы чего-нибудь добьёмся насилием. Совершенно не тот масштаб фигуры… И мне очень импонирует ваша осторожность. Я предложил бы сначала перепроверить и ещё раз проверить информацию – а потом внимательно отследить финансовые потоки. Возможно, перенаправить. Не спешить, не волноваться. Пока я не вижу признаков катастрофы. Будем наблюдать.
Глаза Виллемины повлажнели.
– Дорогие мессиры, – сказала она нежно, – я надеюсь на вас всем сердцем.
И мессиры миродержцы тоже повлажнели очами. Государыня на них надеется, ясное дело. Обожали они Виллемину – и она могла вить из них верёвки. Сейчас, спустя два месяца после смерти Гелхарда, они не просто к ней привыкли – они уже успели понять, что государыня у них самая настоящая, а не фарфоровая куколка на троне.
Политическая сила.
Я слышала краем уха, как Раш говорил Лиэру: какое счастье, что государыня – не по годам разумная девочка. Нам всем её Господь послал; я покрываюсь холодным потом, думая, что на троне мог оказаться упрямый дурак. Худшее из мыслимого – когда с государем не договориться, а ситуация могла так повернуться…
Они все знали, что ситуация могла так повернуться. Поэтому искренне ценили Виллемину – как коллегу.
– Как вы думаете, дорогой мессир Раш, – спросила Вильма, вздыхая, – я могу попытаться побеседовать с Вардом? Лично? Как-то разведать обстановку?
Раш чуть улыбнулся:
– Другому бы сказал «нет», но вам – не смею, государыня. Можете. И я прошу вас поделиться со мной результатами наблюдений.
– Конечно, – кивнула Вильма и взглянула на нас с Броуком. – Теперь о наших бедах с вашей стороны, дорогие друзья.
Броук ухмыльнулся, как дракон:
– Орстен может встречаться хоть с газетёрами, хоть с духовником. Он расскажет то, что надо, и так, как надо. С остальной мразью мы можем устроить хоть покаянное шествие после Новогодья. Придут к храмовым вратам босиком, с верёвками на шее – и будут каяться перед народом в чём угодно. Слякоть. Ломаются в щепки, стоит чуть нажать.
– Хорошо, – сказала Вильма. – Спасибо, драгоценный мессир Броук, я буду иметь в виду и подумаю, как сделать лучше. Но больше меня интересует не это.
– Чернокнижие? – спросила я.
Вильма кивнула чуть заметно.
– Очень глупо, – сказала я. – Они вообще не знают, что это чернокнижие. Они свято уверены, что это какие-то древние светлые обряды, чуть ли не молитвы… Та гадина, которая составляла эти подборки в тетрадочки – у нас их ещё две штуки, – использовала и священные символы. Адские чары.
Раш прижал свободную руку к груди, и я поняла, что он Око-то носил, хоть и ужасно вольнодумствовал в присутствии Элии. А Броук добавил:
– Я вообще не представлял, что люди могут заниматься такой лютой мерзостью. Растапливать огарки храмовых свечей, государыня, смешивать с могильной землёй… – и содрогнулся.
Вильма приподняла бровь:
– Ничего себе – светлый обряд…
– Боевые заклинания, – сказала я. – То ли языческие, то ли даже вообще имеющие отношение к обрядам Сердца Мира и Святой Розы. Они очень искренне в это верят. У них в Перелесье развелось множество каких-то бабушек, дедушек… лекарей, знахарей… При дворе Рандольфа тоже есть такие: астролог, алхимик и пожилая дама якобы из какого-то лесного скита. Рассказывают о чудесных исцелениях… в общем, у них там много интересного. Может, я сильно ошибаюсь, Вильма, но, по-моему, это что-то вроде диверсии.
– Рандольф тоже собирает и использует тайное знание, – кивнула Вильма. – Только сделал ставку не на некромантов… дельно… некромантия – редкость, от простецов некроманты стараются скрываться. А он, я думаю, сам простец, он не знает, как подобраться к обитателям Сумерек. Вот и решил использовать то, что при известной беспринципности доступно всем. Интересно, сколько можно играть с адом в такие игры?
– Знаешь, дорогая, – сказала я, – Рандольф должен сейчас прекрасно себя чувствовать. И очень возможно, что будет дивно чувствовать себя много лет… если он впрямь знает, как обращаться с такими вещами.
– Но ты же говорила, что чернокнижие быстро убивает душу? – удивилась Вильма.
– Да, – сказала я. – Если только Рандольф не пошёл дальше и не заключил договор с Теми, пообещав кровавые жертвы. Мне уже кажется, что он подкармливает ад душами наших аристократов. Те сожрали королеву, представляешь? Представляешь, что именно он может за это получить?
Взгляд Виллемины сделался прозрачным, а лицо – страшно спокойным.
– Значит, война ему очень выгодна… – сказала она, еле шевеля белыми губами. – А ещё это означает, что, останься Эгмонд в живых, Рандольф претендовал бы не только на наши порты… он имел в виду ещё и души жителей Прибережья… Эти тетрадки – эксперимент, да, Карла?
– Я уверена, что так, – сказала я.
– Как интересно, – заметил Броук. – Почему-то именно там, где хозяйничает Святая Земля, чаще всего заигрывают с адом.
– Закономерно, – сказала я. – Демоны легче всего прячутся в храмовой тени. И искушения там самые сильные. Церковь может помочь, да что – спасти… но при условии, что её адепты не поддаются на эти самые искушения. А они – тоже люди. К тому же с них особенно много спрашивается. Аскеза, самопожертвование… а не хватило духу – и всё, ад слишком близко.
Раш смотрел на нас широко раскрытыми детскими глазами. Как Лиэр, когда мы рассказывали ему о некромантии на поле боя… Даже мессиры миродержцы поражаются и ужасаются самым трогательным образом, подумала я, что уж говорить о простых людях, которые прекрасно живут на светлой стороне, без всяких Сумерек, и знать не знают ничего, кроме молитв, выученных ещё в детстве…
Но Броук уже много слышал. Он вёл себя очень спокойно.
– Прекраснейшая государыня, – сказал он, – мы приложим все силы к поиску врагов. Детей придётся включить в работу… ну что ж делать, если мало у нас взрослых специалистов. Придётся серьёзно готовиться. Самое главное – мы теперь знаем…
– Да, – сказала Виллемина. – Все сведения – засекретить. Продолжайте искать одарённых. Попробуйте
