острая железка. Несколько секунд в палате стоит тишина, затем словно со стороны я слышу собственный вой.
Сущность и носитель неразрывно связаны. Перед глазами стоит сцена: противник молит о пощаде, а я вновь и вновь наношу чудовищные удары по человеку, которого еще недавно любила.
Почему-то вспоминаются собственные лицемерные рассуждения о темной и светлой стороне и вопрос: на что способна я?
Теперь точно знаю ответ. Эрика больше нет. Мальчика с темными теплыми глазами, моего первого мужчины… его нет.
Выходит, я – убийца?
Наши дни
Девочка была симпатичной – какой ей еще можно быть в восемнадцать лет? Длинные пушистые ресницы, глаза голубые, сама стройненькая, нежная, чуть смущенная.
Короче, все при ней, помимо мозгов.
– А Витя меня любит? Любит хоть чуть-чуть? – допытывалась клиентка, всем своим существом вымаливая утвердительный ответ.
Ведьма Алика тяжело вздохнула, взглянув на расклад. Эх, ну сколько раз ей еще нужно объяснять одно и то же?
– Не-а. Вообще не любит. Даже привязанности не испытывает. Он тобой играл, как кошка мышкой, то приближался, то отдалялся вновь. Манипулировал.
Кукольные глазки девочки наполняются слезками, губы дрожат. И вот уже Алика чувствует себя злобной каргой из сказок, которая издевается над ребенком!
Ведьма с притворным равнодушием протягивает Лере упаковку бумажных платочков.
«Ты не должна им сочувствовать. Не смей проникаться ее эмоциями: чем сильней колдунья отстранена, тем лучше сможешь помочь».
– А когда… когда мой Витя вернется?
«Опять за свое… Вот дурочка! Ты вообще меня слушаешь? Я только что сказала: он тебя просто использовал».
Но ее дело – лишь разложить карты вновь.
Все то же самое!
– Мне очень жаль. Не вернется. Никогда.
Девочка больше не плачет. Вздрогнула. Побледнела.
Что она делает?
Зачем-то вынимает из ушей сережки, в которых, будто капельки росы, поблескивают бриллианты. Вкладывает в руку ведьмы.
– Больше денег у меня нет. Но есть сережки, подарок бабули. Золото и камни настоящие, можете проверить в ломбарде. Сделайте так, чтобы он вернулся. Пожалуйста.
Вот это новости. Знает ли мама, как дочь обошлась с семейной реликвией?
– Ты пытаешься заказать приворот, – смеется Алика. – Представляешь, какие будут последствия? Ты осознаешь, что хочешь сломать волю человека, привязать его к себе насильно, что…
Лера кивает.
– Я заплачу любую цену! Душу продам, если надо! Только верните его. Пожалуйста.
«Душу продать решила. О как! Да кому нужна твоя душа? Маленькая, глупая, вся дрожащая…»
Но Алика видит: девчонка любит преданно, унизительно-безотвязно, как брошенная собака.
Она терпела всё: уничтожающие шутки, пьянки, измены. Моталась по психологам в попытках «выстроить здоровые отношения», читала «мудро-женственную» литературу, которая учила девочку предугадывать желания своего мужчины и постоянно подстраиваться в попытках ему угодить.
Витя не был злодеем с прилизанными темными волосами и бархатным голосом, как ни пыталось Леркино восприятие навязать ей обратное.
Он оказался обычным, не слишком далеким парнем. Пользовался девчонкой, потому что она позволяла, и бросал, как грязную салфетку, когда Лерка надоедала, что из-за ее прилипчивости случалось достаточно быстро.
Как только девушка начинала отходить от своей безумной любви, чувствовал нехватку энергии.
Еще бы, лишиться такого самоотверженного донора!
Сам, что происходит, не осознавал. Просто у Вити возникало желание позвонить забавной, влюбленной в него по уши девочке, и он звонил. И по новому кругу!
Все это Алика видела тысячи раз. Сюжет настолько избитый, что даже не интересно.
Она взглянула на сережки – красивые. Бабушка была не лишена вкуса и очень любила внучку. Не возьмешься – девчонка побежит к кому-то другому.
И хорошо, если ее просто обдерут, пользуясь детской наивностью. Но что, если Лера нарвется не на шарлатана, а на настоящего мага, который сделает приворот?
Сколько времени пройдет, прежде чем этот Витя начнет ее бить? Пить по-черному?
Человек, каким бы он ограниченным ни был, не может не чувствовать, что его одолевают навязанные мысли и влечения. Начнет сопротивляться как умеет.
А ее Виктор не отличается изобретательностью. Сможет только так.
Да, дело дрянь.
– Возьметесь? – Голубые глаза дурочки светятся надеждой.
– Возьмусь-возьмусь, – бормочет Алика. Врать клиентам нехорошо, не врать – еще хуже. Ведьма она, в конце концов, или нет?
– Пожалуйста, сделайте так, чтобы у нас все было хорошо!
Алика берет нож и отточенным движением разрубает паразитическую связь. У нее не получается назвать «любовью» этот психоэмоциональный канат, заставляющий двух совершенно чужих людей постоянно ранить друг друга. Лера морщится – конец отношений всегда маленькая смерть.
Была бы там любовь, сейчас Лере было бы гораздо больнее. Но девочка пока этого не понимает.
Я выполнила твой запрос. Сделала так, чтобы у вас было все хорошо. Только по отдельности.
– Готово, – говорит Алика.
Как только Виктор почует: канал, ведущий к донору, оборвался – сразу прибежит. А Лерка подумает, что приворот сработал. Только будет ли ей теперь такой Витя нужен – большой вопрос. Алика надеялась, что нет.
Когда-то очень давно, лет десять назад, она постучалась к колдунье.
За окном так же, как и сегодня, бушевала метель, а Алику душили слезы – горячие, жгучие. Ведьма сделала остуду, позже призналась: обычный обрыв привязок не помог.
Алика до сих пор помнит: там, где нежным цветком жила любовь (или то, что она считала любовью), остался лишь кладбищенский холод.
Если бы ей сказали, что внутри нее идет снег, девушка бы поверила. Она чувствовала себя очень странно – будто сделала аборт. Но боли там больше не было.
Алика сих пор не знает, правильно ли та колдунья поступила, убив ее первые чувства. «А я? Надеюсь, я сделала правильно?»
– Спасибо, мне прямо полегче, – защебетала Лера, вернув Алику назад, в ее кабинет. – И плакать совсем расхотелось. А насчет Вити не знаю. Позвонит – хорошо, не позвонит…
– Он позвонит, – заверила ее ведьма, поспешно спровадив девочку за дверь.
После приема Алика чувствует себя усталой. Кажется, в чае присутствует едва различимая горчинка, хотя колдунья не добавляла ни гвоздику, ни можжевельник.
Ну а пока Алика смотрит в окно на хрупкую фигурку девчушки, читает ее будущее и улыбается.
«Фиг бы ты поступила в художку, если бы с этим Витьком осталась. Был бы только вечно пьяный жестокий муж с поломанной психикой и его затравленная прислужница, в двадцать лет уже уставшая от жизни. А выставок картин не было бы. И того парня, Егора, не встретила бы, слышишь? Познакомитесь через пару лет!»
Но девочка слышала только ветер, ласкающий ее волосы. Он принес первые запахи весны – талой воды и подснежников.
А сережки Алика оставила. Пригодятся. Через
