Сивитри вложила в ножны меч.
— Завтра, Вы будете снова… гуляющим духом и появитесь перед нами? — Если Святой Ибис уполномочит меня, чтобы появиться еще раз, то я возвращусь.
— Скорее, пожалуйста, не затягивай слишком до завтра, — сказал Конан. — Убийство колдуна и поиск потерянного города для реликта, полагаю, займёт полную ночь. В седло тогда, и к Нифии.
Он вытер свой меч о подошвы сандалии, чтобы избавиться от грязи, поместил его на пояс, и вскочил на лошадь. Карантес поднял свою руку.
— Заключительный вопрос прежде, чем вы пойдете: каковы ваши имена? — Конан киммериец.
— Кайла… — начала Сивитри, затем сделал паузу на мгновение. — Сивитри, заморийка.
Хмурый взгляд мерцал на разочарованном лице Карантеса. Но это было мгновенно заменено теплой улыбкой.
— До скорой встречи, Конан и Сивитри. Может Святой Ибис следит за вами обоими, моими молодыми друзьями. Вы должны возвратиться и объехать вокруг плато, поскольку никакая дорога не выводит из Kaетта, сберегите копыта ваших лошадей.
Конан и Сивитри обменялись взглядами и подняли их узды, управляя лошадьми, разворачивая их кругом. Карантес махал им, с серьезным выражением на его старческом лице. Ни киммериец, ни заморийка не говорили, пока они не миновали полпути через проход.
— Полагаешь, что Карантес фактически появлялся перед нами тогда? — начала Сивитри.
— Имеет ли значение это? Было то иллюзией или нет, мой план не изменился, — Конан был обеспокоен странным ощущением, что за ним наблюдали. Импульсивно он просмотрел вершины утесов, которые обрамляли дорогу, затем поглядел назад.
Он недоумённо пожал плечами, считая это последствием произошедшей странной встречи.
— Что, если это была уловка, рассчитанная для нас другим, взывающая задержку? Он говорил в течение некоторого времени, требуя безотлагательности, затем предложил нам в дальнейшем пойти вокруг плато, замедляя наш отъезд.
— Возможно, — ответил Конан дружелюбно.
— И этот разговор о Toт-Амоне. Он не незнакомец для наших гильдий, много раз использовала моя подруга каждый шанс, обеспечивая заказ для него, поскольку он достаточно свободен с золотом, когда ищет кое-что и нет времени достать это непосредственно. По нашим сведениям он размещается в оазисе Каджар, из которого не удалялся некоторое время. Конечно, если верны наблюдения отдаленных агентов нашей стигийской гильдии, и последнее, что я услышала, он был занят сплетением некоторого непостижимого заклинания, которое, как ожидают, займет его в течение многих лет.
Конан потянулся к бурдюку с водой.
— Если ты знала о нем, удовлетворенная этими рассказами, знай, что у его колдовские руки простираются достаточно далеко. Расстояние ничего не означает для того стигийского дьявола. Те, кто шепчет это, говорят, что он творит свой колдовской вред, не покидая своё логовище.
— Ты действуешь, как будто сталкивался с ним прежде. Скажите мне, Toт-Амон, который колеблет судьбу наций, какое имеет отношение к варварскому флибустьеру? — Никакое! И я сделал бы всё, чтобы это осталось таким. Только слабоумный впутывается в дела стигийских волшебников. Но в юности, я пребывал какое-то время в Немедии. Был случай, когда пижонский болван Нумалиан нанял меня, чтобы заимствовать определенный объект у дворянина, не говоря тому дворянину, заметьте. Когда встревоженный сторож поймал меня за этим, моя шея почти начала свой путь в немедийскую петлю. Спасаясь, я испортил заговор Toт-Амона и убил фаворита, порожденного в самой черной яме Сета.
Он вздрогнул, вспоминая об ужасе, который увидел, перед тем как пуститься наутек. Он надеялся никогда снова столкнуться с животным подобным той твари с человеческой головой безупречной красоты, увенчивающую мерцающие кольца змеи.
— Таким образом ты ничего не находите подозрительным в том, что сам Карантес заметил бы нас и так ловко вовлёк в ткань искушения? — Сивитри отодвинула локон волос и подняла бровь. — Разве это не происходило с тобой, что мы, возможно, видели иллюзию, заклинаемую некоторым волшебником, возможно даже Toт-Амоном непосредственно, тем, кто стремился дезинформировать нас? Большинство сбежало бы просто от упоминания имени Toт-Амона.
Конан массажировал свои виски свободной рукой в бесполезной попытке предотвратить растущую боль в пределах его черепа.
— Кром, женщина! Ты видишь скрытые цели и обманчивые заговоры всюду.
— Поскольку они всюду. Если бы ты знал одну десятую плана, которые мне известны! — Я не привык к туманным образам, мои мысли всегда напротив ясны — ворчал Конан. — Поверь, и каждому убогому башкой лживому жрецу Сета, и Toт-Амон ждёт нас в Нифии! Мы накормим их банкетом стали и пошлем их к черту, прежде чем они сокрушают нас. Что касается Карантеса, возможно мы можем вычистить его казну, предлагая статую ему. Поскольку я вижу это, мы ничего не проигрываем, направившись в Медный Город полным галопом. Держи одну свою руку на узде, другой придерживайся за седло, и следуйте за мной.
Конан вонзил свои пятки в бока его лошади, поощряя от бега к галопу.
Облако пыли вздымалось позади пары, когда они мчались к неуверенному будущему, ожидающего их в дюнах Нифии.
Тодж скатился с утёса и счистил толстый слой пыли со своего плаща цвета индиго. Он стоял на мгновение в тени предоставленный утесом в узком проходе и позволять мере высокой температуры солнца уменьшаться от его тела. Ему повезло, что Конан и женщина — Сивитри было ее истинным именем, теперь он знал, замедлили их лошадей, после дороги через скалистую стену, которая окружила это плато пустыни.
Выслеживание их от Саридиса не было легкой задачей. Дюны обеспечили небольшое укрытие, вынуждая его следовать на большем расстоянии, чем он предпочел бы. Удачным для него было, что они придерживались караванных дорог, где следы их копыт не были слишком трудноразличимы. Но он вынуждено не спал несколько ночей, чтобы не отстать от них, его лошадь была, очевидно, хуже их, и утомительная задача установления их маршрута требовала его неоднократных остановок. Только приближение сумерек, когда они остановились в карьере для отдыха, позволило подобраться достаточно близко, чтобы фактически видеть их.
Тогда он устроился до восхода солнца.
Убийца зевал и потягивался, сгибая его члены. Ранее он наблюдал, что они вошли в расселину в скале в основании плато. Тогда он рискнул и миновал расстояние, отделяющее от утесов в полном галопе. Риск того, чтобы быть замеченным был не так значим, чем возможность упустить их в проходе. Даже в этом случае он считал безумием поехать в тот промежуток после них, и вместо этого, он укрыл свою лошадь в выемке около зева прохода и поднялся на низкий выступ.
