в том, что никто из нас не знает, как они выглядят… Ну, в смысле, без этих их дурацких пяти-ратковских костюмов. Если они подойдут в толпе, да даже и не в толпе – просто на улице, мы даже не поймем, что это они. Вот в чем проблема. Тут даже я – что есть я, что нет меня… Если я не знаю, с какой стороны ждать угрозу, как я могу защитить от нее?
– Это не самая большая проблема. – Ричард махнул рукой и откинулся на спинку своего кресла. – И она решаема… В общем-то, твое присутствие рядом будет даже мешать, Ника.
– Ты что задумал? – опасно сощурилась Ника. – Я тебя, конечно, люблю, крестный, но мне не нравится, когда ты так улыбаешься.
– Потом узнаешь, – еще раз точно так же улыбнулся Ричард и утопил хитрый взгляд в своем стакане.
– Ди-и-ик… – протянула Ника, но ее перебил патриарх:
– Ника, перестань! Какая разница, как он это сделает, главное, что сделает! Ты бы лучше думала о своей поездке, а уж молодого человека оставь нам на попечение! Если завтра все выгорит, то Дик, стало быть, вернет свой старый долг нашему клану, а наш клан вернет один из долгов Сержу. Разве это не лучшее разрешение ситуации?
– Хорошо, деда, – вздохнула Ника. – А насчет поездки не волнуйся, все будет как обычно.
– Вот и отлично, – кивнул патриарх. – Мне бы очень не хотелось, если бы ты подвела меня в этом отношении. Сама знаешь, какие у нас с Иваном отношения и как ему важно поддерживать все в порядке.
– Не подведу, деда, – вздохнула Ника. – Только Сержа верните живым. А с Ратко мы уж как-нибудь потом разберемся.
– Вернем, не переживай, – по-отечески улыбнулся патриарх. – Хороший же из нас будет клан, если мы собственного свидетеля не защитим! Приложим все усилия, не переживай. Сегодня переночуете прямо здесь, даже до гостиницы не поедете. Гостевую спальню уже подготовили. Завтра Серж прямо отсюда до академии отправится, ну а дальше все совсем просто.
Ну да, просто. Прежде чем попасть в гнездо скопий, я тоже думал, что все просто. А теперь мне что-то подсказывает, что в этом мире вообще ничего не бывает просто. А если кто-то говорит о чем-то, что это просто, то значит, это будет максимально непросто!
Такие они тут все оптимисты!..
Несмотря на то, что мы встали довольно рано и выдвинулись почти сразу же, за всеми произошедшими событиями совершенно неожиданно наступил вечер. Хотя что там неожиданно – он наступил вовремя, просто эмоциональная перегрузка насыщенного дня вымарала все тусклое и неважное из сознания. Сколько мы бегали от скопий? А сколько потом шли до города? А сколько потом мокли в ванне? Да и разговор с Ричардом тоже не мгновенно прошел. Да еще и между всем этим тоже набегали минуты, сбиваясь в часы.
Поэтому спасибо тому, кто подумал о нас и не просто подготовил гостевую спальню, а еще и накрыл в ней ужин на двоих. Только увидев поднос с заботливо накрытыми металлическими колпаками тарелками, я понял, насколько я голоден. И даже неважно, что именно там, я бы и подошву собственных ботинок сжевал, наверное. Только вот в ванну за ними идти было лень. За луком я бы еще сходил, но лук кто-то тоже заботливо принес сюда, в спальню.
Под колпаками оказалась красная рыба, то ли жареная, то ли запечённая – не пойми, с салатом из свежих овощей. Ника поморщилась, выбирая из салата морковь, и мы принялись за еду.
– А теперь расскажи, куда ты завтра собралась, – сразу решил взять быка за рога я.
– Помнишь разговор по телефону? Ну там, в гостинице? Когда я с прадедом разговаривала? Он мне как раз звонил напомнить о моей ежегодной поездке… В общем, каждый год, начиная с восемнадцати лет, я посещаю Винозаводск, это город такой. Там у меня есть дело… Оно не долгое, буквально на пару дней. Потом я вернусь.
– А что за дело?
– Рисунок видел у меня на животе? Ну, на боку, вернее.
– Само собой, – усмехнулся я.
– Это не просто рисунок, это сигма.
– Стигма? – не понял я.
– Сиг-ма, – по слогам проговорила Ника. – Или иначе – сигнатурная материя. Хитрая полулегальная методика нанесения татуировки твоим собственным рабочим телом. Ею пользуются почти все реадизайнеры, но все упорно делают вид, что никто таким не увлекается.
– И зачем она?
– Сигма увеличивает твои качественные показатели в реадизе. Или мощь, или дальность – как сам выберешь, такую сигму тебе и поставят. Но раз в год их надо обновлять.
– А почему именно Винозаводск? Это где вообще?
– Это далеко. Это даже не город, по сути, а ресурсный поселок, в котором добывается везиум. Собственно, с его помощью сигмы и ставят. Вся наша линия ставит сигмы там, а мастер в ответ не разглашает имена своих клиентов. Такой вот бартер, похожий на монополию в рядах одного конкретного клана.
– Надо думать, что каждая линия ставит свои сигмы в своих личных местах? – поинтересовался я, отколупывая рыбу от хребта. – А почему ты называешь это полулегальным?
Вкусная у них тут рыба. Никогда такой не ел.
– Примерно потому же, почему реадизайнеры не применяют оружие. Это считается вроде как позорным, хотя корни явления растут из другого. Если оружием не пользуются, потому что на его изучение нужно тратить время, которое реадизайнер мог бы потратить на изучение реадиза, то нанесение сигмы – это как бы признание собственной слабости и нежелания работать над собой. Сейчас с сигмами еще даже просто – вот двадцать лет назад, как рассказывал мне прадед, они вообще были натурально вне закона… Ну, в смысле, иметь их порицалось среди реадизайнеров. И с носителя сигмы могли ее прилюдно срезать без всякого наркоза. Сейчас же это… Как мастурбация. Все это делают, но никто никогда в этом не признается.
– Ясно, – усмехнулся я. – В общем, допинг, который всегда с тобой.
– Что-то вроде того. Завтра последний день, когда я могу обновить сигму, чтобы не пришлось ставить ее по-новой. Поэтому я должна быть там. А ты должен быть в приемной комиссии. Я встану очень рано, очень-очень рано, часовые пояса разные. Ты наверняка еще будешь спать, ну да прадедушка и дядя Дик обещали о тебе позаботиться… А им я верю. Вернусь – и снова увидимся. Телефон-то не потерял?
Я помотал головой – телефон я, к счастью, засунул в карман штанов, прежде чем прыгать в злополучный портал, и не оставил его, как сумку со стрелами, в логове скопий. В телефоне же
